Гэри Р. Ренард - Исчезновение Вселенной. Честный разговор об иллюзиях, прошлых жизнях, религии, сексе, политике и чуде прощения
Хотя некоторые из нас были склонны к проявлениям интеллекта, верования большинства ранних последователей были достаточно просты. Мы уже видели Джея после распятия, и, поскольку не понимали его послание, неточное мнение большинства во всех сектах гласило, что он собирается вернуться к нам снова, как уже делал ранее, и принести Царство Божие. Мы ожидали, что это скоро случится, не в отдаленном будущем, и не где-нибудь, а прямо на Земле. Я не соглашался с этим конкретным сценарием, потому что, как учил Джей в моем Евангелии, Царство Божие — нечто существующее, но невидимое людям. В любом случае с самого начала возникли разногласия, но большая часть последователей купилась на идею возвращения. Однако по мере того, как уходили годы и жить становилось труднее, лидерам развивающейся новой религии пришлось импровизировать, чтобы удержать интерес.
Мы не успели и глазом моргнуть, все уже говорили о Джее как о теле тел. Они и так верили, что Бог создал мир с недостатками и с несовершенными людьми — Адамом и Евой, которые были способны совершать ошибки. Они упускали из виду логику того, что, если Бог создал несовершенный мир, значит, либо Он сам несовершенен, либо Он намеренно создал тех, кто несовершенен, чтобы они делали ошибки, были наказаны и страдали на этой безумной планете. Затем, согласно развивающейся новой религии, Бог берет — поразительно! — своего единственного уникального Сына, который, видимо, более свят, чем остальной прах земной, и посылает его в качестве кровавой жертвы страдать и умирать на кресте, чтобы искупить грехи человечества.
Но тут вскрывается следующая большая проблема, потому что даже согласно собственной доктрине христианства жертва на самом деле не искупает ничьи грехи. Если бы это искупало грехи человечества, то на том бы все и закончилось. Проблема решена. Но нет! Теперь христианству необходимо, чтобы каждый человек слепо верил во все подробности, предлагаемые религией, иначе они все равно будут гореть в аду, даже если им случилось родиться — предположительно согласно Воле Божьей — в месте, времени или культуре, которая даже незнакома с этой конкретной религией!
Гэри: Когда ты излагаешь таким образом, ситуация выглядит действительно странно. Общая система мышления не вполне совместима с природой Господа.
Артен: Потому что все это символизирует угрожающий образ Бога вместо любящего. Мы не собираемся проявлять неуважение, но придется высказать несколько утверждений, противоречащих принятым, потому что в вашем обществе не наблюдается избытка людей, готовых указывать именно на эти моменты. Правда, некогда Джей достиг самой высокой ступени просветления на земле. Но все остальные, в том числе и ты, когда-нибудь достигнут того же уровня, что и он. Исключений нет. Следовательно, Джей принципиально не отличается от всех остальных, и его мировоззрение предполагало, что никто не останется за пределами небес, потому что на самом деле мы все — одно, а не отдельные тела, как тебе сейчас мерещится.
Гэри: Ты хочешь сказать, даже убийцы окажутся на Небесах?
Артен: Даже святой Павел, или Саул, как его звали до того, как он сменил имя, чтобы прогреметь среди неевреев, был убийцей, пока не отдал свой меч. Ты не понимаешь мысль. Нет святого Павла, на самом деле нет, и никого другого тоже — в том числе и Джея; все это сон. Никого больше нет. Есть только один Сын Божий, и это ты. Ты поймешь это, но нужны годы практики, чтобы по-настоящему это ощутить. Требуется желание, и я знаю, что ты хочешь.
Гэри: Если все мы видим грезы, то почему испытываем от этого разные ощущения, которые в то же время имеют что-то общее между собой? Например, мы все видим ту гору за окном.
Артен: Сон только один, чем и объясняются общие ощущения. Разум кажется разделенным так, что каждая часть воспринимает сон со своей точки зрения, что объясняет твои личные ощущения.
Мы предполагали долгие разговоры, что совершенно естественно. Но давай попробуем придерживаться темы, а к остальному перейдем, когда до этого дойдет дело.
Гэри: Ладно. Ты говоришь, Джей рассматривал людей как таких же, как он и Бог, — безграничных и совершенных. Все остальные характеристики, присвоенные людям или Богу, на самом деле наши собственные подсознательные представления о себе?
Пурса: Я знал, что ты не такой тупой, каким выглядишь. А ты знаешь, что я шучу, правда?
Гэри: Ну конечно, мне просто повезло. Мне достался просветленный учитель с трещиной.
Пурса: Да, но эта трещина — иллюзия, необходимая для твоего обучения, и позволь мне отметить еще одну вещь.
Гэри: У меня есть выбор?
Пурса: Да, всегда. Возвращаясь к делу, тебе нужно понять, что, когда мы были евреями, то искренне верили, будто наша религия сделала огромный скачок вперед благодаря монотеизму — идее одного Бога, в отличие от политеизма, веры во множество богов. Большинство из нас не знало, что монотеизм на самом деле был создан Эхнатоном в Древнем Египте, а сама идея и ее развитие — сбор воедино разнообразных выдающихся личностей и характеристики всех придуманных ранее богов, хорошие и плохие, подаренные одному Богу.
Гэри: Поэтому теперь вместо всех неправильных Богов у вас получался один правильный Бог.
Артен: Точно сказано! Конечно, Бог действительно один, но он совершенно правильный, как и Джей, который простил мир, — его разум вернулся к Святому Духу, на свое место. Там место и твоего разума. «Ты взял его, ты же должен и вернуть» [6]. И у меня есть для тебя послание: ты не будешь по-настоящему счастлив, пока этого не сделаешь. Неважно, чего, как тебе кажется, ты добился в этой или любой другой жизни, всегда будет часть тебя, которой чего-то не хватает, — потому что в твоих иллюзиях чего-то действительно не хватает.
Гэри: Вы обещали рассказать про Джея. Это напоминает мне, что многие, похоже, уверены, что его имя Иисус, а фамилия — Христос.
Пурса: Да, а отчество — Святой. К счастью, некоторые понимают, что слово Христос происходит от греческого психологического термина, который может относиться к любому, не только к Джею. Честно говоря, мы чувствовали себя идиотами, пытаясь описать его людям после распятия и его новых появлений перед нами. Но подожди-ка, я забыла кое-что упомянуть.
Покой и неизменная любовь Джея были настолько абсолютны, что иногда люди не могли их выносить, и им приходилось отворачиваться.
Гэри: Ты сделала ошибку? Как тебе не стыдно. Еще одна, и тебя будут строго судить.
Пурса: Я пыталась пояснить то, во что верили лишь единицы во времена Джея и сам Джей, — воскрешение происходит в разуме и не имеет ничего общего с телом. Эта идея, которая впоследствии была отвергнута Павлом и церковью, развивалась некоторыми гностиками. Я со временем узнала: она была правильной. Это приводит нас к тому, что мы с Артеном можем сказать, а христианство — нет. Истинность новейшего учения Джея, о котором мы тебе рассказываем, однажды будет подтверждена, в то время как многое из того, что говорится в Библии, уже было опровергнуто, а сколько еще несоответствий найдет наука. Если что-то действительно создано Богом, не логично ли предполагать, что впоследствии будет доказана истинность этого, а не ложность? Кроме того, из-за историй Евангелий меня иногда называют Фомой Неверующим. Как и в случае Джея, не стоит путать библейского Фому с настоящим, историческим. История, рассказанная в романе, не обязательно отражает абсолютную истину, даже несмотря на то, что некоторым этого хотелось бы. Ощущения, которые могут создаваться искренними учениями Святого Духа, говорят сами за себя.
Гэри: А исторический Джей?
Пурса: Он никогда не проклинал дерево и не убивал его, никогда не сердился и не опрокидывал столы в храме, но действительно воскресил нескольких уже умерших людей. Кроме того, его тело умерло на кресте, но он не страдал, как представляется тебе. Что касается его образа жизни, простые слова не смогут отразить его в полной мере. Находиться в его обществе — ощущение уникальное, сродни чуду. Его покой и неизменная любовь были настолько абсолютны, что иногда люди не могли их выносить, и им приходилось отворачиваться. Его поведение было настолько спокойным и уверенным, что тебе хотелось знать, как у него это получается. Те, кому посчастливилось разговаривать с ним наедине, вдохновлялись его совершенной верой в Бога.
Ирония в том, — и этого люди не понимают, — что он считал себя совершенно зависимым от Бога, однако эта зависимость не являлась слабостью. Ее результатом явилось состояние невероятной психологической силы. То, что пугало до смерти сильных людей, для него ничего не значило. Он не знал страха. Его отношение к нему было таким же, как если бы прошлой ночью тебе приснился сон, но ты полностью осознавал, что спишь. А поскольку ты знал, что спишь, ты также знал, что ничто во сне не может тебе навредить, потому что все это неправда; ты осознавал, что видишь символические образы, в том числе и людей, которых здесь на самом деле нет.
