Светлана Рябова-Шатунова - Мистика
Ей стало стыдно за свою слабость перед маленькой девочкой и попросив мысленно прощение у Бога, прибавила шагу. Уже стоял сумрак, но разглядеть еще можно было всё. Увидев маленький силуэт на берегу озера, Клавдия остановилась. Потом, почему-то пригнувшись, добежала до ближайших от девочки камышей и спряталась. Страх за девочку, сменился любопытством. Дарёнка разговаривала с кем-то или чем-то на берегу. Но того, как ни старалась Клавдия, не могла увидеть. Чудные речи показались ей.
– Ах ты, дяденька Водопырь, али рыбы тебе жаль? А ножек детских не жаль, что бегают за зря к тебе на поклон? Чем провинились те, что малы еще? Да не отвернись от них, помоги! Отблагодарит Отец! Отблагодарит Мать! Ручками не умелыми, может делают, да душой чистой стараются. Не серчай, рыбой делись, к людям повернись. Все знают Дарёнку, и ты прими мой подарочек.
Она подошла ближе к воде и опустила что-то из своих ладошек в воду. Встала и низко в пояс поклонилась озеру.
– Да благословенны будут владения твои! – последнее, что услышала Клавдия.
Весело пританцовывая Дарёнка, направилась в сторону дома. Клавдии надо было успеть придти первой.
Только скинула Клавдия с себя платок, как дверь отворилась и вошла, улыбаясь Дарёнка.
– Ты где это была? На двор ходила? – притворилась Клавдия.
– Спать пора. Вставать рано, – ответила Дарёнка. – Мне к девочкам ложиться?
– А хочешь, чтобы у тебя свой угол был? – спросила ее неожиданно для себя Клавдия.
– Да, хочу. Вот здесь, – и она ткнула в огромный сундук.
– Вот и славно. Сейчас мы тебе такое мягкое гнездышко сделаем.
– Тётенька, – обратилась к ней Даренка. – Сделай и подари мне такую же куклу, как у Маняши. У меня никогда не было такого человечка. Не живой, а греет и душа внутри живет.
– Ох, чудная ты у меня Дарёнка, – выдохнула Клавдия, расстилая для неё постель. – Конечно же, сделаем тебе куклу. Завтра же. Мне будет приятно сделать тебе такой подарок. Ну вот, всё. Располагайся. Это будет твое место.
Дарёнка подошла к ней близко-близко.
– Что? – спросила Клавдия, нагнувшись к ней.
Та, обхватив ее своими маленькими теплыми ручками, нежно поцеловала в щеку.
***
Утром Клавдия проснулась от крика. Дарёнка громко командовала:
– Митька, Андрейка вставайте и живо морды проверять.
– Чего разоралась? – бурчали спросонок мальчики. – Разкомандовалась, сама иди.
Клавдия поспешила на помощь.
– Нечего с Дарёнкой пререкаться. Пора вставать уже. Может, сегодня ухи поедим.
Мальчики нехотя встали, потянулись, пару раз дали дуг другу затрещины, и побежали к выходу.
– Возьмите с собой большую корзину, – крикнула вдогонку Дарёнка.
– Мам, чего она издевается? – захныкал Андрейка. – Живет тут третий день, а уже командует, – схватив маленькое ведерко, тут же выбежал за братом.
– Вернётся, – тихо сказала Дарёнка.
Клавдия только пожала плечами.
Не успела Клавдия растопить печь, как вбежал запыхавшийся Андрейка. Глянул в сторону сестер, и только и смог проворчать:
– Лежебоки, сейчас и вам работа будет, – схватил большую плетеную корзину и убежал снова.
Клавдия вопросительно посмотрела на Дарёнку.
– Пусть встают. Соль долбят. Будем рыбу в кадке солить, – сказала спокойно Дарёнка. – Иди тётенька помоги им. Не утащат одни.
Клавдия накинула платок, натянула мужьевы сапоги и вышла. Уже из далека она видела, как Митька с Андрейкой еле-еле волокли по траве корзину. Она прибавила ходу.
– Вот это улов! – говорил восхищенный Митька. – Я в жизни столько рыбы не видел.
– Я тоже, – поддержал брата Андрейка.
Рыба верхом плескалась в корзине, то и дело наровясь выпрыгнуть.
– Ай, да Дарёнка, – думала про себя Клавдия. – Ведь это она тут вчера начудила.
До самого обеда кипела работа в доме, – вспарывая брюхо рыбы, рядами засаливали в небольшой кадке. Столько радости и детского гомона Клавдия и сама никогда не видела. Даже маленькая Маняша пропускала каждую рыбу через свои маленькие ручки, подавая с корзины каждому расправившемуся со своей рыбиной.
Пуще всех радовалась Дарёнка. Она то и дело соскакивала со скамьи в середину избы и начинала танцевать, кружась и напевая какими-то необычными звуками песню. Клавдия торопилась, – ей надо было бежать еще в поле. Но вот откуда-то набежали тучи, в доме стало совсем темно. Раздались далёкие раскаты грома, которые становились ближе и ближе. И сильный дождь, что есть сил, стал лить, как из ведра на землю.
– Ура! – закричала Лиза. – Мамке сегодня можно дома быть, не ходить в поле. Ура!
Все вслед за ней стали прыгать и кричать: Ура!
Клавдия, улыбаясь, продолжала спокойно солить рыбу.
***
Утром постучали в окно. Клавдия выглянула и увидела председателя.
– Принимай гостей с района, – сказал он. – Милиционер прибыл и фотограф. Где девочка?
Они зашли в избу, сели на скамью у печи, а милиционер на столе, разложив какие-то перед собой бумаги, стал всех расспрашивать и записывать. Его интересовало всё. Где нашлась девочка, когда. Затем велел выйти с ней во двор и сфотографировать для опознания и поиска родителей или на худой конец родственников. Дарёнке он тоже задал несколько вопросов и записал опять, что-то в бумаги.
Фотографа здесь знали все, он часто до войны приезжал и снимал сельчан на карточки. Поэтому, когда он сфотографировал во дворе Дарёнку, не удивился, что Клавдия попросила его и ей сделать снимок на память об этой девочке.
– Значит так, Клавдия Степановна, – обратился к ней милиционер. – Оставляем девочку пока на вас. Под вашу так сказать ответственность. Вы не против?
– Нет, конечно, – ответила Клавдия.
– Как только найдем кого, сразу дадим знать. В приют пока можем определить, если вам тяжело?
– Нет, что вы, что вы. С ней ни каких хлопот, прекрасная девочка.
– До свидания, – отрапортовал милиционер.
– Кдавдия, часикам к трем собираем всех баб на совет, приходи, – уходя, сказал председатель ковыляя в след за фотографом и милиционером.
На собрании он объявил новый график работы. Передал свежие сводки с фронта. Наши солдаты освобождали город за городом от фашисткой нечисти. Загудели бабы от радости, да разошлись по домам.
Митька, Андрейка и Дарёнка завернув высоко штаны, радостно бегали по лужам возле дома. Лиза всё время держала Маняшу за руку, не давая ей пуститься в это увлекательное путешествие.
– Нельзя Маняша, простынешь. Ты и так часто у нас болеешь. Нельзя, мама будет ругаться, – объясняла терпеливо сестра.
– Пусти, я тоже хочу.
Вырвавшись, она прямо в ботиночках залезла на середину большой лужи. Ей стало страшно, и она громко во весь голос заплакала. Все пустились спасать Маняшу. Андрейка подсадил ее на спину Митьки и, играя в коня, вытащил ее на сухое место.
– Ах вы, сорванцы! – ругалась Клавдия, выйдя из-за ограды. – Живо несите нашу рёву в дом.
Митька снова подставил спину сестре, и помчался с ней на всем скаку в дом. Закончив переодевание, Клавдия предложила всем:
– Сейчас мы с вами сделаем Дарёнке куклу. У нее тоже будет друг, с которым она может поиграть в любое время.
– Еще чего, мальчики кукол не делают, – возмущенно заговорили Митька с Андрейкой.
– Конечно, – одобрила мать. – Вы, как мужчины, почистите всё за Лыской и Мотькой, а то те явятся с выгула, а там и встать негде. Потом можете играть.
– Ура! – радостно закричали мальчики и побежали к выходу.
Славная вышла кукла, – глазки синими бусинками смотрели прямо на Дарёнку, круглый пришитый носик и улыбка из красной пришитой тесьмы делали славным личико куклы. И одежку сшили ей, как настоящей девочке. Радости Дарёнки не было края. Она то и дело прижимала ее крепко к груди, а то отставляя на вытянутые руки любовалась ею.
– Как назовешь ее? – спросила Клава.
– Мою, Леночкой зовут, – сказала Лиза.
– А мою Олечкой, – прощебетала Маняша.
Дарёнка села на свой сундук и стала думать.
– Ну чего так долго думаешь? – спросила Лиза.
– Она мне сама скажет, как ее зовут. Тогда и я вам скажу, – ответила Дарёнка.
– Куклы не говорят, – спорила Маняша.
– Говорят, – твердо стояла на своем Дарёнка. И тут она, поднеся к уху голову куклы, спросила. – Как тебя зовут? Как? Она мне сказала, что ее зовут – Радость.
– Такого имени не бывает, – завопили девочки.
– А вот и бывает, – ответила Дарёнка и прижала куклу к груди. – Радость ты моя.
Клавдия сидела и довольно наблюдала за спором девочек.
***
Ночью у Маняши поднялся жар. Она металась в бреду по постели.
– Мама, мама. Маняши опять плохо, – трясла за плечо мать Лиза.
Клавдия соскочила и побежала к дочери. Ощупав ее руками, побежала за полотенцем.
