Рик Джароу - В поисках священного. Паломничество по святым землям
Я быстро спустился с холма по извилистым улочкам, минуя изгородь из гостиничных фасадов, и оказался на главной дороге, ведущей в гроты. Солнце уже почти скрылось за неподвижным телом высоких гор.
Проходя через железные ворота, я увидел множество людей, толпящихся впереди. Все окружающее пространство было забито людьми. Выглядело это даже немного неправдоподобно. Повсюду горели огни. Подойдя ближе, я заметил, что почти у каждого пришедшего в руке теплился светильник. Все же во мне еще оставалась некоторая неприязнь ко всему этому зрелищу, и с этим чувством я пробирался сквозь плотные ряды людей, державших светильники, которые продавались в местных лавчонках.
Проталкиваясь сквозь толпу, я заметил, что люди эти все-таки настроены доброжелательно и вокруг царит атмосфера праздничного ожидания. Собравшиеся не походили на толпу откуда-нибудь с Бродвея. Это была процессия. Я привстал, чтобы попытаться увидеть грот, в котором святой Бернадетте явилась Дева Мария, но на протяжении целой мили не было видно ничего, кроме массы людей, несущих светильники. У меня участился пульс, сердце забилось быстрее. Ничего подобного я не видел даже в Индии. Казалось, что в эту ночь сюда пришли люди всего мира, чтобы произнести молитву святой Марии. Мной овладело смирение, но не перед лицом Бога, не перед мистическим озарением, а перед всем человечеством, которое выражало преданность чему-то непостижимому – чуду, которое, по преданию, совершилось многие годы назад, но все еще владело сердцами мира.
Даже сейчас некоторые паломники отбрасывали свои костыли, только причастившись святой воды. Эта людская масса казалась олицетворением человечества, идущего к великому чуду, а мне в тот момент хотелось всего лишь пройтись по его головам, чтобы набрать немного воды в качестве сувенира и вернуться на поезд. Все, чего я хотел, уже окружало меня. Я молча поблагодарил Деву Марию за то, что происходило сейчас со мной.
Процессия медленно двигалась вокруг грота, вечер сменялся ночью, и повсюду разносилось тихое пение «Аве Мария» и «Колокола Ангелов». Каждый припев исполнялся на новом языке, я слышал песни на французском, немецком, шведском, итальянском и других языках. В какой-то момент люди стали собираться в центре и призывались представители от каждой нации. Все наполнилось невыразимой радостью от того, что все собрались в этом месте, чтобы показать свою веру и любовь. К святой Марии обращались как к «Владычице мира», а в молитвах люди просили ее о мире на всей Земле. Калеки и инвалиды пришли сюда, чтобы помолиться и получить благословение. Воздух наполнился молитвенными речами, и тогда изваяния святых и ангелов стали казаться ожившими, словно были стражами рода человеческого и всех верующих.
Это собрание не транслировалось по телевидению, но весть о нем, да и само послание, все же разнеслись по всему миру. Боль и страдания, превозмогая которые люди отправились сюда, всенощное бдение, песни и молитвы, горящие светильники – все это было подхвачено ангелами, и они разнесли это всем нуждающимся. Энергия, излитая из тысяч собравшихся душ, останется на Земле, чтобы направлять детей ее.
Люди пели на множестве языков, и каждое слово исходило из глубины сердца. Я продолжал благодарить святую Марию за эту ночь, за то, что раскрылось мое сердце, и я увидел, каким слепым и высокомерным был до этой минуты. Я достиг грота, набрал в ладони святой воды и обрызгал себя. Я набрал еще воды и стал молиться. Впервые в жизни я ощутил веру, ощутил, что у этого мира и людей, его населяющих, еще есть возможность, есть шанс.
Я расправил спальный мешок на берегу реки напротив грота. Над звонко бегущей водой мягким туманом все еще стелились людские голоса. Где-то пронесся поезд, и звук его движения отразился в русле реки. Воздух дарил прохладу, над землей повис легкий туман, но мне было все равно. Я спал, расположившись рядом со святыней, в которой Мария однажды явилась маленькому ребенку, и затем являлась вновь и вновь многим другим людям.
Возгласы поднимаются в ночное небо,
Слышен легкий звон покоя и чистоты,
И в процессии ощутима радость всего мира.
Людская масса движется в едином порыве,
Каждый человек жаждет момента,
Когда все объединятся в вечности.
Чудесная гробница
Глубоко за полночь я покинул салон автомобиля, подвезшего меня на несколько миль от Перпиньяна. Я шел вдоль дороги, выбросив руку с оттопыренным большим пальцем в классическом стиле автостопщика, и понятия не имел, где мне провести ночь. Мимо пронеслась машина, замяв воздушной волной высокую траву на обочине. В свете ее фар я заметил дорожный знак, гласящий: «До кемпинга – 3 километра». Я поспешил в его сторону, пробираясь сквозь ночную тьму. В воздухе разливались звуки сверчков и прочих ночных созданий. Вскоре я дошел до места разбивки лагеря, перепрыгнул через невысокую стену и нашел уютное место, в котором и разложил спальный мешок.
Мне снился монастырь с высокими каменными сводами. Внешне он представлял собой большой квадрат, походивший на внутренний двор. Больше я ничего не помнил. Утром, приняв душ, я вскоре снова оказался на дороге – солнце только показывало свое лицо новому дню. Перед самым отъездом из Америки я разговаривал о предстоящем паломничестве с Хильдой Чарльтон. Она слегка шаловливо помахала перед моим носом статьей из «Национального опросника», который кто-то недавно прислал ей. В статье говорилось о маленькой французской деревушке Арль-Сюр-Тек, в которой и по сей день существуют исцеляющие источники, бьющие на месте захоронений Абдона и Сенена – двух святых великомучеников раннехристианского периода. Когда водитель, подобравший меня, упомянул реку Тек, я спросил его, знает ли он что-либо о городке. На закате я уже был на месте.
Арль-Сюр-Тек расположен среди живописных изгибов Каталонских гор, отделяющих Францию от Испании. По склонам этих гор бегут минеральные реки с исцеляющими водами; здесь, вдоль берега реки, построено и действует множество термальных водных станций. Городок этот, однако, так мал, что его можно найти далеко не на каждой карте. Я вошел в город и спросил седовласого старика с палкой, сидящего на скамейке, знает ли он что-нибудь о могилах и целебных ключах. В ответ он посмотрел на меня так, словно сказал: «Шел бы ты отсюда, сынок!», и сообщил, что этих мест больше не существует – их давным-давно закрыли. Но что-то подсказывало мне не прислушиваться к подобным ответам. Я дошел до городского центра и спрашивал всех подряд, пока горстка детей не привела меня во внутренний двор большой церкви, которая выглядела так, словно долгое время служила монастырем. Я вошел и внимательно осмотрелся. Этот монастырь я видел в своем недавнем сне.
Через пару минут дверь отворилась и в ее проеме появилась дородная белокурая женщина, одетая в старомодное сельское платье. Увидев ее, я подумал: «Мамочки!» Она не говорила ни по-французски, ни по-испански – лишь на местном каталонском диалекте. Нам все-таки удалось найти общий язык, и вскоре я оказался за обеденным столом, и она щедро поила меня чаем с печеньем. Казалось, все, чего хотела эта женщина – так это кормить меня, кормить на убой. Она гладила меня по голове, словно ребенка, и давала понять, что мне нужно еще подождать. Через некоторое время появилась ее дочь. Она говорила и по-французски, и по-испански. Мы долго с ней общались, и она предложила мне остаться.
Несомненно, над этим местом витал дух чудес, совершаемых во славе святого источника. Мне показали кипу бумаг, в которых отражены свидетельства невероятных исцелений, и вывели на балкон, указав в темноте ночи на то место, где виднелась гробница. Святые Абдон и Сенен были убиты римлянами в I веке за то, что отказались поклоняться римским языческим богам. Оба они происходили из знатного рода. Получив знамение от Святого Духа, они попытались собрать останки замученных римлянами христиан и предать их земле по всем канонам, за что и были схвачены. Императору пришлось непросто: львы не слушались своих хозяев, и в конце концов Абдона и Сенена пришлось забить гладиаторам. Каким-то невероятным образом их останки оказались в этих местах.
Весь следующий день я провел за столом или же на балконе под чутким присмотром миссис Фернандес, которая выносила и ставила передо мной одно блюдо за другим. Картошка фри, тыквенная каша, молоко… Казалось, она просто не знает пределов. Прошлой ночью она заштопала дыры на моих джинсах – их не так-то трудно было заметить, поскольку штаны мои почти полностью изорвались на самом видном месте, и она настояла на том, чтобы я снял их и отдал ей в починку. Когда она не готовила, она сидела на балконе и с улыбкой штопала мои штаны. Я смотрел на эту женщину, как на мать, и это было нормально, поскольку я знал, что могу уйти в любой момент. Мне, в общем, нравилось, что кто-то готовил мне еду.
