Сент-Ив д'Альвейдр - Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой
Ни один Храм, ни одна Церковь, ни одна Синагога, ни одна Мечеть не могут укрыться от этой универсальной цепи людей ни во Зле, ни в Добре.
«Зачем Мне ваши молитвы, — говорит им Вечный, — и нужны ли мне ваши жертвоприношения? Только одного Я требую от вас: соединившись путем взаимного Милосердия в одном общем искупительном действии, работайте для вашего общего спасения».
Ни один Культ, ни одно ученое учреждение — и Агартта не более чем другие — не могут отныне считать себя свободными от этой огромной и святой солидарности.
Никто не может уже сказать: я умываю руки в этом зле, ибо все и вся роковым образом подчиняются и будут подчиняться произволу невежества, беззакония и разрушения Наций, пока члены социального Христа будут исходить кровью и умирать на огромном экваториальном и полярном Кресте.
Увы! Еще и теперь, как во времена Астарты, Афродиты, Элевзинской Цереры, Изиды и упадочного Вакха, в некоторых пагодах Индии, где жречество не приобретается испытанием, как в Агартте, а передается по наследству, совершаются в некоторые месяцы года омерзительные вещи!
Я это знаю, и никакая человеческая сила не запретит мне говорить об этих вещах и клеймить их позором.
А между тем вы, посвященные, теперь, как и прежде, скрытые за священными пилонами, холодно смотрите, как выполняются эти демонические вакханалии. Недостаточно не принимать в них участия, — необходимо помешать им, ибо ценою их приобретается час воскрешения и искупления вашего отечества.
Но вернемся к Агартте.
Абсолютная чистота ее преданий, учений, дисциплины и нравов смутно угадывалась во все времена.
Уже в 1784 г. Гердер, не подозревая ее истинного существования, утверждал, что лишь самая ученая и самая святая школа могла, со времен глубокой древности, создать такой народ, как индусы, которые, за исключением некоторых местностей Индостана, где Мистерии извращены, и Закон Ману за отсутствием учения стал непонятен, в общем дают огромную сумму развитых более, чем где-либо, человеческих и божественных добродетелей.
Но, чтобы не быть несправедливым, надо упомянуть об огромном числе сект, которые в Индии привлекают внимание путешественника в различных ее провинциях.
Конечно, общим их родоначальником является великий Университет, о котором я говорю; но, несомненно, это относится к самой глубокой древности.
Поэтому будет также несправедливым ставить ему в упрек позор, суеверие и жестокости, порожденные на протяжении целых веков общей и местной Анархией благодаря последовательно сменяющим друг друга революциям и победам, обращающим в рабство духовное сословие и потакающим порокам политических властей, вызывая порчу нравов и народных идей.
Всякое идолопоклонство происходит отсюда, т. е. от Политики, этой, как говорят иудеохристианские Пророки, великой проститутки Вавилона.
Надо удивляться лишь одному, — что, насчитывая целые циклы существования и невзирая на разнуздавшееся и выпущенное на свободу расколом Иршу зло, Индия еще продолжает существовать и может еще хранить в себе огромную сумму непрестанно питаемых добродетелей и познаний, которыми обладает Агартта.
Никогда, при подобных условиях, на современных политических основах Иудео-Христианство не могло бы удержаться и существовать не только в течение 5 тысяч, но даже и 500 лет.
Варвары каменоломен Америки и всех наших огромных городов совершили бы не меньше жестокостей, чем некоторые ветви шиваизма, Туги или почитатели богини Кали!
Можно ли упрекать белоснежные и чистые вершины Гималаев, девственные ледники их, вечные снега, прозрачные родники или горные хрустальные потоки за грязь и трупы, которые несутся к морю мутными волнами Инда или бурным течением Ганга?
То же самое относится и к Агартте, которая всегда выкидывала из недр своих всю интеллектуальную или моральную грязь, нетерпимость, политику, произвол мысли или воли, суеверие, идолопоклонство и черную магию.
Вот почему различные домашние работы в Агартте возлагаются уже в течение столетий на еженедельные артели учеников, под наблюдением Рыцарей Храма исполняющих обязанности полиции.
Но не так было до Сакиа-Муни, когда целые подчиненные племена обслуживали кельи двиджасов, жилища Пундитов, лаборатории и обсерватории Университета.
Вот начало той перемены, вследствие которой произошло огромное количество как миролюбивых, так и изуверных сект.
Когда возник вовне Буддийский раскол, то среди наемных слуг университетской Метрополии вспыхнул род политической революции.
Чувствуя себя большинством, они пожелали свергнуть Иерархию господств и властей, чтобы водворить на ее развалинах своего рода маленькую Анархию.
Метельщики, выметающие сор из философских зал, стали проповедовать против Мистерий и особенно против условий Посвящения.
Прислуга, находившаяся при лабораториях и обсерваториях, возмечтала стать учеными и сразу заниматься Магией.
Они неизбежно впали в черную Магию и с помощью искалеченных формул получили снизу несколько ответов на те решения, которые они пытались диктовать сверху, — и вот тогда-то произошел массовый взрыв, давший начало разным племенам, оседлым и кочующим.
Среди первых есть племя, которое залило кровью Индию больше, чем Молох с его жертвенниками, чем инквизиция с ее застенками, чем 93-й год с его гильотиной.
Соединяя в себе все невежества и суеверия, смешивая в одной ненависти браманистов и буддистов, эта секта высекла огромную каменную статую в одном из ущелий Гималаев.
Нижняя подвижная челюсть открывала пасть, имевшую в окружности несколько метров, с внутренним водяным стоком, заканчивающимся бездной, наполненной водой.
Гидравлический механизм заставлял двигаться челюсть этой пучины, причем сами строители были ее свирепыми служителями.
Эти шиваисты, возобновляя самые мрачные политические беззакония друидических времен, мало-помалу приучили народонаселение к жертвоприношениям, заставляя свое адское божество поглощать целые стада живых быков.
Уже издали слышался как бы грохот подземного грома, и рев бури сливался в недрах чудовища с ужасающим шумом вод, стуком цепей и непрерывным треском адской челюсти.
И безжалостные идиоты, обслуживавшие чрево этого скота, наполовину горы, наполовину машины, объявляли, что их бог удовлетворен до завтрашнего дня.
Вскоре, увы, настала очередь людей, в особенности ученых, на которых им удавалось наложить свою руку.
И так длилось целые века.
В настоящее время челюсть чудовища давно уже бездействует, и сама гидравлическая машина, приводившая ее в движение, находится без употребления; но секта еще существует и пользуется кинжалом, хотя сильно ослаблена и по всем направлениям прорезана влиянием Агартты.
Среди племен менее виновных, но изгнанных из великого Университета в одно время с только что упомянутым, есть одно бродячее племя, которое начиная с XV века показывает всей Европе свои странные опыты.
Таково истинное происхождение Цыган (Bohami — по-санскритски: Отойди от меня).
Эти бедные люди унесли с собой несколько смутных воспоминаний, несколько формул, затерянных среди массы более или менее грубых суеверий. Когда-нибудь они возвратятся в свое первородное отечество, когда дыхание Синархии возродит в Индии древний Дух ее первоначальной о истинной и справедливой организации.
Я не могу говорить об этих изгнанниках Агартты, не сказав ни слова о тех ее скромных служителях, которые обрекают себя в течение всей своей жизни на то, чтобы путешествовать по Индии и очаровывать ее удивительными чудесами и прекраснейшей поэзией, полной тайн.
Весь мир знает о тех необычайных вещах, которые, как бы шутя, выполняют факиры.
Нет путешественника, который бы не говорил о них часто с восхищением и всегда с глубоким изумлением.
Факиры чаще всего — прежние ученики Агартты, остановившиеся на высоких ступенях и отдавшиеся религиозной жизни, подобно нашим нищенствующим монахам Средних веков.
Их наука, скорее их искусство, — лишь крохи со священного стола эзотерического учения.
Тайны, переданные им высокими Гуру Университета, вполне реальны, и их скромная миссия заключается в том, чтобы показать европейцам Индии несколько феноменальных блесток, доказывающих Индусам, что где-нибудь всегда продолжает существовать светозарный центр древней Науки.
Я не буду говорить здесь о множестве опытов, которыми факиры потрясают воображение зрителей; большинство этих феноменов вызывается небесной Силой, которую мы называем Эфиром.
Прежде чем начать свое путешествие, факир заряжается в храмах, как настоящая электрическая батарея.
