Михаил Герштейн - Нежить или Таинственные существа
В следующие дни, хотя камни продолжали падать, а посуда разбиваться, но уже гораздо реже, и больная сделалась значительно спокойнее. Вскоре приехал отец девушки, живший в Гоодалуре, в 130 милях от Ооти, которому телеграфировали о болезни дочери, и вчера вечером они оба уехали из нашего города. Вследствие всех описанных происшествий дом оказался до такой степени разорённым, что мистрисс Ф. с детьми должна была переехать на другую квартиру.
В своём рассказе я придерживался строгой истины и, ничего не преувеличивая, рассказал факты в том виде, как они были на самом деле.»
От обычного полтергейста история Флоралины отличается лишь неестественным поведением “фокального лица”. Вторая девушка, выйдя замуж, явно тут же избавилась от истерической “одержимости”. Не будем детализировать, что послужило в данном случае “волшебной палочкой”, не уступавшей трости малайского колдуна.
Монтегю Саммерс в “Истории колдовства” приводит случай, когда одержимыми тоже оказались сразу два мальчика. Отчётливые симптомы истерии здесь сопровождались только парапсихологическими явлениями — ясновидением и телепатией, не осложнёнными движениями предметов:
«Жозеф Барнер и его жена, Анна Мария, были бедными, но достаточно образованными людьми, пользовавшимися всеобщим уважением и даже служившими в плане честности и усердия примером для своих односельчан. В семье было пятеро детей, старший сын Тибо родился 21 августа 1855 года, второй, Жозеф, 29 апреля 1857 года. Это были достаточно тихие парни среднего уровня развития. Когда им исполнилось по восемь лет, их послали учиться в местную начальную школу. Осенью 1864 года обоими овладела таинственная болезнь, которую нельзя было излечить обычными средствами. Доктор Леви из Альткирха, которого позвали установить причину происходящего, признал себя совершенно бессильным, также и многие другие медики, которых призвали на помощь, оказались не в состоянии диагностировать болезнь со столь необычными симптомами.
С 25 сентября 1865 года оба мальчика стали демонстрировать паранормальные феномены. Так, лёжа на спине, они неожиданно начинали крутиться как заведённые с необычайной быстротой. Их одолевали конвульсии, причём члены их тела двигались по странной траектории в полном несоответствии друг с другом. Иногда тела их в течение нескольких часов становились совершенно неподвижными, также нельзя было согнуть их в каком-либо сочленении. Эти припадки часто сопровождались тяжелейшими приступами рвоты. Иногда в течение нескольких дней они не могли вымолвить ни слова и лишь издавали нечленораздельные звуки или мычали, глаза у них при этом светились, иногда они становились совершенно глухими, так что даже стрельба под ухом не производила на них ни малейшего впечатления.
Часто они становились необычайно возбуждёнными, дико жестикулировали и непрерывно что-то выкрикивали. Голоса их при этом совершенно меняли свой тон и производили впечатление вовсе не детских голосов, но принадлежащих взрослым, видимо, свирепым и грубым мужчинам. Часами они могли богохульствовать, употребляя самые непроизносимые слова и проклятия, причём такие, что соседи в ужасе разбегались, не в силах вынести таких сцен, а родители не знали уже, к кому тут можно обратиться за помощью. Бедные дети не только использовали язык, какой можно услышать разве в трущобах, но и говорили вполне связно и быстро отвечали на разных языках: на латыни, французском, английском и даже на разных диалектах испанского и итальянского языков, которые они никак не могли знать. Также они нигде не могли услышать речи на этих языках и подсознательно их усвоить… Они не просто использовали отдельные слова и фразы одного или двух языков, а легко поддерживали совершенно логичную беседу на нескольких языках и даже диалектах…
Как Тибо, так и Жозеф Барнеры многократно и в точнейших деталях описывали события, которые происходили на значительном расстоянии, и при расследовании, произведённом впоследствии, оказалось, что рассказы их совершенно соответствовали действительности. Также аномальной была их сила, и часто в то время, как тела их содрогались от конвульсий, были необходимы усилия трёх здоровых мужчин для того, чтобы удерживать кого-либо из ребят, коим было соответственно девять и семь лет.
Внимание было обращено на то, что с самого начала этой болезни, когда пациенты страдали от особенно тяжёлых припадков, их здоровье значительно ухудшалось, если неподалёку присутствовало что-либо из предметов, освящённых в церкви, вроде медалей или святой воды, или чёток. В особенную ярость приходили они при виде медали св. Бенедикта или изображений Богородицы Утешительницы Всех Скорбей. В одном случае Игнатий Спийе, человек исключительной религиозности, держал перед их глазами мощи св. Жерара Майеллы, искупительного чудотворца, и тогда крики детей стали поистине ужасными и наконец перешли в совершенно нечеловеческие стоны и всхлипы отчаяния.
Случилось так, что процессия Тела Христова проходила мимо дома, и напротив его был воздвигнут временный алтарь. Дети в то время находились в постели, ничего об этом не знали и, казалось, находятся в глубоком ступоре. Однако, как свидетельствуют очевидцы, в то время когда частицы Святого Причастия оказались неподалёку от дома, они стали вести себя неописуемым образом. Они стали ругаться наигрязнейшими словами, произносить святотатственные речи, тела их принимали самые неестественные положения, глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из глазниц, затем неожиданно к ним вернулось самообладание, и они уползли в дальние концы комнаты, скуля, стеная и изрыгая рвотные массы, как если бы были в предсмертной агонии. Кроме того, иконы и медали с изображением Богородицы и призывы Её Святого Имени приводили одержимых в неконтролируемую ярость. При каждом упоминании “Великой Госпожи”, как они её называли, они начинали сыпать проклятиями и выть столь ужасно, что всех, кто мог их слышать, буквально охватывала дрожь от страха.
Аббат Шарль Брей, священник прихода в Иллфурте, быстро пришёл к выводу о дьявольской природе этих феноменов. Речь, безусловно, шла об одержимости, поскольку происходящее не поддавалось объяснению каким-либо иным образом. Соответственно он послал к своему епископу монсеньору Андреасу Рассу (1842–1887) послание, в котором давался полный отчёт об этих экстраординарных и внушающих ужас событиях. Епископ был, однако, отнюдь не уверен, что происходящее нельзя объяснить естественным образом. Прошло три или четыре года, прежде чем он решил провести специальное церковное расследование. Для этой цели он выбрал трёх умелых теологов, монсеньора Штумпфа, директора Большой страсбургской семинарии; монсеньора Фрайбургера, генерального викария диоцеза; монсеньора Сестера, ректора Мюльхаузена. Эти священники неожиданно появились в доме Барнеров утром в четверг, 13 апреля 1869 года в 10 часов. Было обнаружено, что Жозеф Барнер успел спрятаться, и лишь после продолжительных поисков его удалось извлечь из-под кровати, где он пытался найти убежище. Тибо совершенно не реагировал на присутствие незнакомцев. Исследование продолжалось более двух часов, так что комиссия покинула дом уже после полудня. За это время они стали свидетелями самых удивительных сцен, так что склонились к тому, чтобы признать реальность факта одержимости. Они быстро составили отчёт для епископа, который только после этого позволил убедить себя фактами.
Тем не менее, этот прелат предпринял новые меры предосторожности. В начале сентября 1869 года Тибо вместе со своей несчастной матерью был доставлен в приют св. Карла в Шилтигхейме, где и содержался, пока всё дело было заново исследовано монсеньором Раппом, монсеньором Штумпфом и отцом Эйкером, главой общины иезуитов в Страсбурге. В то же время отец Гаузер, капеллан церкви св. Карла, и отец Шранцер, известный учёный и психолог, наблюдали тайно, но пристально за мальчиком.
Было решено перейти к экзорцизму, и священник, обладавший огромным опытом, отец Соке был направлен епископом для совершения торжественного ритуала. В два часа дня в воскресенье, 3 октября, Тибо был принудительно доставлен в часовню св. Карла, чего он ранее отчаянно пытался избежать. Когда же его заставляли туда войти, он начинал бесперерывно испускать громкие крики, так что приходилось его оттуда немедленно выводить во избежание скандала и нанесения морального ущерба присутствующим там воспитанникам. На этот раз, однако, мальчика держали аббаты Шранцер и Гаузер, и им помогал Шарль Андре, местный садовник, мужчина силы недюжинной. Несчастный стоял на ковре, разложенном перед оградой престола, его лицо было повёрнуто к дарохранительнице. Он стал стремиться вырваться от тех, кто его удерживал; лицо его приобрело ярко-красный оттенок, глаза были закрыты; из его раздутых и воспалённых губ стекал настоящий поток жёлтой пены, которая падала большими сгустками на пол. Началась Литания, и при словах “Sancta Maria, ora pro nobis” ужасный вопль вырвался из его глотки. Экзорцист продолжал как ни в чём не бывало читать молитвы и Евангелия согласно Ритуалу. Тогда одержимый стал богохульствовать и издеваться над их усилиями. Было решено продолжить церемонию на следующий день. На этот раз Тибо был одет в смирительную рубашку и привязан к креслу, около которого, как и раньше, расположились трое его стражей.
