Аркадий Бакторов - Копи царя Иоанна
— Есть, — крякнул Антон, размотал трос и перекинул через валик. Минуту спустя на полу была найдена незаметная железная петелька, какие торчат из бетонных плит, для того, чтобы цепляться к крюкам подъемных кранов. За петлю зацепили трос. — А теперь отойдите все немного назад, сейчас увидите мегасистему. Миш, достань, будь добр, домкрат, сейчас я приподниму плиту, а ты туда его подсунь.
Трое отошли на пару шагов. Антон потянул ручку лебедки на себя, уперся ногами, присел на корточки, и часть пола стала подниматься. Конвоир с автомобильным домкратом наготове метнулся к образовавшейся щели между полом и бетонной плитой с люком, протиснул домкрат между этими двумя каменными глыбами и стал крутить коловорот, задевая рукою пол, от чего ему становилось неприятно, и он с шипением вбирал в себя воздух. Антон крепко привязал трос к одному из торчащих из стены креплению кабелей. В свете фонарей, заглянувших в образовавшийся тридцатисантиметровый проем, Максим увидел, что снизу к крышке люка приварена огромная железка с зубцом, цепляющимся за железный обод вокруг. Огромной она показалась, потому что от этого зубца, загибаясь вбок, чтобы не пропороть голову лезущего наверх, вниз на полметра уходила рукоятка, образовывавшая с зубцом рычажный механизм. Снизу достаточно было небольшого усилия, чтобы, потянув за рукоятку и поднажав вверх, открыть люк. При этом подковырнуть его сверху не удалось бы никому, даже при наличии лома и очень большого желания.
— Миш, останешься здесь, карауль, оружие при тебе?
— Так точно.
— Ну хорошо, Саша, Максим за мной.
— Миш, посвети, пожалуйста, на лестницу, а то не видно ни фига тут…
Тут из рюкзака появились веревки, карабины и вообще целый набор горно-туристического снаряжения. От этого на душе Максима стало чуточку полегче — страшно все-таки протискиваться в щель в полу в полумраке, на ощупь ища ногами маленькие скобы ступеней, зная, что там, под тобой, глубокая шахта с твердым и гладким бетонным полом. Первым полез Антон, за ним — Максим: по сложившейся традиции пленник не должен быть крайним. Залезали с большой дистанцией: вдруг кто-нибудь свалится, повиснет на страховке, а прямо под ним — голова другого человека. Спускающиеся в эту маленькую дыру напоминали парашютистов, привязанных тросом к телу самолета, замерших перед распахнутой в небо дверью в ожидании команды отправиться в свободный полет. Нет, под землей все же совсем не так, все наоборот, но противоположные вещи порой бывают в то же время самыми похожими друг на друга. Говорят ведь, что крайности смыкаются… вот и были они похожи на молодых бойцов десанта, хотя никаких парашютов за спинами не было, а за стенкой тоннеля простиралось вовсе не небо, а черно-коричневая глинистая московская земля, никогда не знавшая дневного света. Тоннель, скорее, был здесь отростком неба, уходящим под землю, как горы, стремящиеся достать до небес.
— Максим! — послышался из глубин замогильный голос Антона. — Полезай!
Максим боялся, даже несмотря на страховку. Он лег на живот, ногами в сторону отверстия между плитами и пополз туда. Карабин неприятно вонзился в тело. Носки ботинок первыми провалились в бездну и повисли над шахтой. Максиму мерещилось, что бетонная пасть вот-вот сомкнется и отрубит ему ноги… от этой мысли мурашки бежали по спине, хотя плита была прочно закреплена тросом и к тому же подперта домкратом. Но глупая и устрашающая мысль все же не покидала голову. Вот ноги целиком провалились вниз, и почувствовалась сила, тянущая остальное тело вслед. Максим застучал ногами по внутренней стенке шахты, пошкрябал, нащупывая ступеньку. Опершись, наконец, на скобу, он перевел дух. Потихоньку отталкиваясь ладонями от шершавого и влажного пола, он продолжал медленное погружение туда, где по проекту должен был ходить лифт. Когда значительная часть тела уже нависала над шахтой, Максим вдруг понял, что сейчас рухнет. Лицо его побледнело и перекосилось, хотя в темноте этого никто не заметил. Он вздрогнул, оттолкнулся ногами, больно ударился поясницей об острый угол плиты и встал таким образом в распор. Медленно он оторвал сначала левую руку от пола, согнул ее и переместил сначала ближе к телу, затем вниз, в шахту. Спина поползла по кромке бетона, в этот момент Максим крепко вцепился левой рукой в верхнюю скобу лестницы. Моментальным движением он перебросил туда же и другую руку. Теперь Максим полностью овладел собой и, крепко держась за скобы, стал медленно переступать со ступеньки на ступеньку. Вот, наконец, и дно. Антон уже поджидал его. Сверху карабкался замыкающий, и грязь с его ботинок летела на головы ожидавших. Прошло немного времени, и все были в сборе. Отстегнувшись от страховок, они пошли по короткой галерее до кирпичной стены. С виду нельзя было догадаться, что это не сплошная кладка — настолько аккуратно в свое время была замаскирована дверь в недостроенный бункер.
— Восьмой кирпич справа, пятый ряд… — пробормотал Антон, считая одинаковые прямоугольники кирпичей, — интересно, интересно, и ведь как профессионально сделано! Кто бы мог подумать, просидели буквально под носом у метрошников и наших лет эдак тридцать, если верить этому трагикомичному герою Чацкому, благородному бандиту подземной Москвы.
«Да, — подумал Максим, — это меня-то так легко напугать, что называется, раскусить, подчинить себе… интересно, как вел себя на этом унизительном допросе Александр Андреевич?» Антон в это время вынул из кладки указанный кирпич, который был разрезан вдоль и прикрывал штырь толстой арматуры, уходящий вбок, в кладку. Это была ручка. Потянув за нее, он медленно, с пробирающими неприятными звуками трущихся друг о друга кирпичей, открыл дверь. Вошли. Все оставалось как прежде, на своих местах, как видел Максим, уходя отсюда, за минуту до встречи с подземной группировкой. Чувство какой-то странной ностальгии окутало его, как только в полумраке предстали ящики склада, темный проход в соседний отсек, крупные ячейки старого тюбинга, сходящегося под высокими сводами. Но больше всего он ждал, когда попадет в жилую часть, казавшуюся теперь ему такой гостеприимной, с ее аккуратно прибранными нарами, книжным шкафом, выцветшими флагами, скрашивающими серость бетонных стен… Только дальше не хотелось, туда, к склепу и в длинную галерею, ведущую к лестнице в метро. Максим подумал, что даже если теперь у него и появилась бы свобода, то он вряд ли стал бы спускаться в подземку, особенно на «Смоленской». Скорее, и вовсе бы уехал из Москвы. Впрочем, судя по недвусмысленным намекам, именно так его судьба должна была в скором времени сложиться: путь лежал, по всей видимости, неблизкий — на Соловки.
— Вот это да! — Антон не скрывал своего удивления и во весь голос восторгался бункером. — Знаете, есть такая страша — Литва, так вот она после отделения от СССР весь свой бюджет, который у нее годов с двадцатых, ну, то есть, до вступления, был, из одного швейцарского банка разом получила: шестьдесят лет он там пролежал. Так вот, можно считать, что теперь мы получили чуть ли не весь бюджет дореволюционной России, и не правительство наше, а мы, мы!
Голос гулким эхом прокатился по ангарам, многократно отражаясь и усиливаясь.
— Сходи пока посмотри, как там дела со вторым выходом, то есть в метро, хорошо ли заделано? И на обратном пути гермуху закрой — все тут должно храниться в целостности и сохранности, перетаскивать ничего не будем, место замечательное, — обратился он ко второму сопровождающему. Когда его шаги перестали слышаться, улыбка и радость моментально слетели с лица Антона. Он повернулся к Максиму и тихо сказал: — Минут пятнадцать разговора без ушей у нас есть. Теперь о деле.
20
Из слов Антона, произнесенных бегло, тихо (Антон, как было видно, очень боялся, что их могут подслушать, поэтому он то и дело прерывался, стараясь различить в окружавшем пространстве шорохи или шаги), Максим понял, что попадание в плен к бандитам в общем-то безопаснее, чем попадание в руки, собственного государства. Человек в форме, который указал на тех, кого следует расстрелять, когда команда Александра Андреевича оказалась в засаде, вовсе не был конечным звеном той огромной подпольной системы, к которой принадлежали все, кто теперь окружал Максима. Эта организация, главаря которой мало кто видел и знал из невысоких «чинов» вроде Антона, на высшем уровне прикрывалась госструктурами, потому, конечно, что добрая часть стоявших у ее руля сами были «оборотнями в погонах». Деятельность этой организации не была узконаправленной, она просто следовала формуле: «извлечь и присвоить капитал там, где это возможно». Антон сказал, что, по слухам, было время, когда она была причастна к умалчиваемому сегодня факту — краже золота из государственных запасов, причем весьма изощренным способом: слитки золота никуда не исчезали, наоборот, все было соблюдено как можно более точно. Только никто не знал о том, что блестящие вытянутые высокопробные трапеции золотые только снаружи: внутрь же заплавлялся свинец. Какое-то время шла бойкая торговля наркотиками, причем, в несколько кругов: продажа — конфискация — продажа и так далее, но все время хотелось найти что-нибудь не так преследуемое досужливой милицией и не так угрожающее бюджету, а следовательно, свободе. Хотелось работать на себя, ни от кого не завися. И вот, из служб, связанных с жизнью секретных подземных объектов, поступила информация, что какая-то шайка проследовала по тоннелю системы Д6 в район, где, по сведениям, располагалась замороженная стройка подземного бункера. В то же время на рынке драгоценных камней был обнаружен ранее неизвестный господам из спецслужб человек, а на людей, работающих с чем-то драгоценным, будь то нефть или алмазы, в нашей стране принято заводить дела. Вскоре выяснилось, что этот-то человек и связан с разгуливающими под землей любителями подземных строек. Что ж, заведенное дело и небольшой к тому времени набор компроматов сослужили свою службу — торговец алмазами был завербован и стал сотрудничать с «правоохранительными органами». Через некоторое время они уже знали практически все. Решено было брать их под землей, что называется, «без шума и пыли». Однако случай выдался нескоро, и как только агент сообщил, что группа уходит под землю, в бункер (то есть как раз когда Максим попал туда), решено было устроить засаду в упрятанном глубоко под землю тоннеле.
