Александр Нептунов - Избранник духа Тантры (том 1)
— Саша не крутись, я же сказала, что будут идти сильные потоки энергий, — строго сказала ему Рада, когда они встретились взглядами.
Александр сидел в абсолютно новом для него состоянии. В таком восприятии кухня чудилась расширенной и необычайно светлой, слова Грегориана доносились будто из стереоколонок. А все окружающие виделись очень красивыми, без недостатков. В таком состоянии не было голода, и недавно выработавшаяся слюна ушла так же быстро, как и пришла. Восторгу от испытуемого казалось не было конца. Счастье от единения с чем-то, чего пока он не мог осознать, охватывало его сердце и хотелось максимально долго оставаться в этом уникальном и новом настроении. Муж Рады читал проповедь, а Александр чувствовал себя сидящим на той горе в числе учеников Христа, вобравшим любовь и чистоту его учения. И когда Грегори закончил читать, в дверь вдруг позвонили.
— О-о, небось твои дружки пришли. Скучно им без тебя стало! — язвительно сказала мать. — Беги скорей, открывай, а то звонить еще долго будут.
И на этот раз Александр отказал друзьям, на что они отреагировали еще хлеще, чем ранее. Приглашали выпить в честь праздника. На этот раз индейка и общение с Радой для него были дороже, чем выпивка с друзьями. «Если бы вы знали, что я только что испытал, и с кем я общаюсь, вы бы простили меня. И какой вообще смысл пить водку в день рождения такого великого человека как Христос?!» — мысленно говорил Саша своим друзьям, когда те, основательно на него разозлившись, что он не выходит в последнее время гулять, уже спускались вниз по лестнице. После их ухода он задумался и отметил, что его друзья приходят к нему именно тогда, когда он испытывает какие-то благостные, духовные чувства. Вернувшись на кухню, он сел за стол. Все стали радоваться и веселиться. Пользуясь случаем, Саша съел индейки столько, на сколько было сил. Наблюдая за Радой, он увидел, что она не мешала мясо с салатами и кашами. Отделив несколько крохотных кусочков от птицы и положив побольше зелени в тарелку, она стала неспеша все пережевывать. Лиле, не спрашивая, Грегориан положил полноги. Себе взял целую. Матери выделили такой же объем мяса, как и Лиле. Они стали отнекиваться, мол, столько много не съедят, но Грегориан был настойчив. Анна оказалась в этот день в очень хорошем расположении и, будучи активной, рассказывала из своей жизни смешные истории. В целом вечер вышел прекрасным. Рада с Грегорианом пересказывали интересные случаи из жизни Христа, раскрывая их тайные смыслы. Они задели даже тему апокрифов, что очень изменило мнение о Христе, сложившееся у Александра ранее. Словом, если это было Рождество, то Рада и Грего-риан говорили только о Христе и его свершениях. В умиротворенном настроении Саша засыпал, сопоставляя те мгновения детства, при которых он был Настоящим и естественным, знающим, что его мечта однажды несомненно сбудется. Сегодняшнее состояние было как и в детстве, а значит он приближался к тому пути, который приемлет его сердце.
УЛЬТИМАТУМ ПЛАНЕТ
В пятницу днем, 7 января, Саша пришел из училища около часу дня. Перед тем как пойти на очередную тренировку по борьбе дзюдо, а после в вечернюю школу, в запасе оставалось еще полтора часа. В зале снова помимо Рады и Грегориана кто-то был. Саша почтительно со всеми поздоровался. Оказалось, что сегодня у них гостил Шурик. Он был каким-то серьезным и задумчивым. Александра в свою компанию никто не пригласил, а навязываться он не хотел, потому что чувствовал, что мог оказаться лишним. Плотно пообедав, он набрался наглости и попросил у Рады их магнитофон. Они без лишних слов ему дали свой маленький однокассетный стереомагнитофон фирмы «Panasonic», и Александр с довольным выражением лица удалился в свою комнату.
Вставив свою кассету в качественную аппаратуру, он стал выполнять недоделанное задание по теории о грамотном смешивании цемента разных видов в соотношении с песком и водой. Из колонок доносились гул басовых гитар и неистовые крики солистов группы «Sepultura». Сидя за письменным столом, Саша притопывал и мотал головой в такт тяжелой музыке переписывая задание из тетрадки своего одноклассника. По прохождении выделенного времени он собрал школьные принадлежности, кимоно и, положив все это в пакет, отправился на тренировку. Про магнитофон он вообще забыл, оставив его на своем столе.
Вечером, после школы, он немного задержался на улице и разговорился с друзьями. Их разговоры оставались все теми же, и чем-то Александру они уже стали надоедать. Повторением что ли, или бессмысленностью? Во всяком случае, чувство, что нужно обязательно идти домой, не давало покоя. Покорившись этой тяге, он поднялся на четвертый этаж и вошел в квартиру.
— О-о-о-о-о, Александррррррр, — смешно протянул встретивший его в коридоре Шурик.
Тут же появились Рада и Грегориан. Жестикулируя, муж Рады заговорил в стихотворной форме:
— Какая честь, что мы тебя застали! Еще тебя с полудня ждали, Бродил там где-то средь теней,
Не чувствовал из дома зов друзей, Ничтожно рыскал развлеченья, В надежде оправдать то вожделенье, Которое ты прячешь от людей, Прикидываясь ни в чем не виноватым.
Александр выпучил глаза и опешил. Вид у него стал таким, как будто его уличили в чем-то страшном. Ты будто бесноватый, доказывал Таким же дуракам, что ты нормальный, И было то деяние
Совместным бредом людей параноидальных! — закончил, наконец Грегориан свое безжалостно-трезвое стихотворение.
До предела покраснев, они раздули щеки, чтобы не рассмеяться, и уставились на Александра, который, оторопев стоял в коридоре, совершенно не зная как себя вести. Еще секунда и Шурик первым выдал свою красноту и громко закричав, взорвался бурным смехом, показывая в сторону смущенного Саши расслабленным указательным пальцем. Из них все до единого согнулись пополам и неудержимо стали смеяться над парнем, державшим в руках пакет с влажным от пота кимоно и несколькими школьными измятыми тетрадями. Рада смеялась до слез своим звонким и красивым смехом, а потом не выдержала и побежала в туалет. Муж Рады, продолжая смеяться, облокотился о рядом стоящую тумбу. А Шурик, успевший от смеха несколько раз упасть на пол, хохотал, подпрыгивая и похлопывая Грегориана по плечам за шикарное стихотворение, по-видимому придуманное на ходу.
Глупо улыбаясь, невежественный Саша, не привыкший к такому роду общения, не знал, что делать: смеяться или обижаться. Ведь там, на улице, отношения людей были понятными — тебя либо хотят втоптать в грязь и посмеяться над тобой, либо хотят похвалить и уважить, чтобы потом использовать в своих целях. А тут стихотворение остроумного Грегориана, хотя и было направлено в сторону Александра, явно демонстрируя публике его теневые стороны, не несло в себе подавляющую силу. Лишь только выявляющую. Да и смех этих радужных существ был положительным, после которого, чтобы обидеться, нужно было бы совершить большое усилие. Так же отдаться смеху, как у этой тройки, не получалось, но пребывающее веселое настроение Александр за собой заметил. Как оказалось, стих стал лишь преддверием веселья. Сашу попросили переодеться после улицы в домашнюю одежду и помыть руки. Затем они пригласили его к себе в зал. Грегориан и Рада сели в кресла, а Шурик комичной походкой, копируя неуклюжего байкера, вставшего с мотоцикла, стал приближаться к магнитофону. И только теперь Александр вспомнил, что днем он совершил неприличный поступок: попросив чужой магнитофон, забыл его отдать хозяевам! Нажав на кнопку «play», Шурик резко отстранился от магнитофона будто тот мог взорваться и стал издали вслушиваться. Его тело испытывало страшный дискомфорт, он трясся, будто был наркоманом, лишенным своей долгожданной дозы. Руки и ноги содрогались, а глаза были выкачены. И тут из колонок просто рванула резко начавшаяся песня группы «Sepultura», если это можно было назвать песней, и Шурик изобразил того же наркомана, только уже принявшего свою дозу и обмякшего от вернувшегося кайфа. «Боже мой, они еще и кассету мою слушали!» — осенило Сашу. К этому времени Шурик стал изображать панкующего парня на сей-шэне. Он изгибался, прыгал, имитировал игру на электрогитаре, прикрикивал, присвистывал, потом в неистовстве стал тыкаться головой в диван. Комик был настолько увлечен своей игрой, что Александр не выдержал и начал смеяться. Далее к «музыкальной тусовке» подключились Рада и Грегориан. Грегориан сделал вид, что он маменькин сынок и только в первый раз попал на «сходняк пункеров». Со страхом в глазах он скованно делал попытки танцевать, в то время как Шурик уже в экстазе катался по полу и дрыгался. Рада же легко вошла в образ и закрутила головой, ее золотые волосы распушились, и в полутемной комнате она стала похожа на девушку из группы неформалов.
Видя эту картину, Александр не смог не задуматься. Эти люди отобразили его самого, его бессмысленный образ жизни и бесцельность его существования. Увлеченные, они резвились еще пять минут, но эти пять минут были для Саши очень значимыми и объемными. В этот маленький отрезок времени, он смог отследить себя и свое положение в жизни как в неотъемлемой живой субстанции ткани бытия. Вот-вот и могло получиться так, что он в этой ткани мог составить болтающуюся нитку или накатанный шарик материи, который в скором времени уберут как ненужный и мешающий общему гармоничному функционированию элемент. Те, кто сейчас показывал ему его самого, крепко, четко и красиво вплетались в эту ткань жизни. Они служили незаменимыми элементами в этой сетчатой структуре мира, куда вносили ощутимые и прекрасные плоды своей духовной деятельности. Саша, давно переставший смеяться, ощутил себя паразитом, который может только потреблять, ничего не давая взамен. Задумавшись серьезно над всем пришедшим сейчас в его голову, Саша выпал из ситуации, в которой находился. Волны осознания стали захватывать его, и он стал совсем серьезным. Увидев, что восприятие Александра сместилось, компания Рады выключила музыку и перестала веселиться. Шурик, глянув на часы, округлил глаза, побежал в коридор и начал собираться. Через минуту он со всеми попрощался, тепло улыбнулся и выскочил за дверь.
