Владимир Лермонтов - Библия любви. Сокровенные истории
«Господи! Неужели это я здесь? – иногда спрашивал Ветер с Гор сам себя. – Как я попал сюда? Господи, зачем Ты привел меня сюда, за две тысячи километров от моих гор, моего моря?»
После трапезы он выходил на морозный искрящийся воздух. Послушник закрывал за ним ворота. Ветер с Гор слышал скрип задвижки за спиной и растворялся в мутной, темной ночи, опустившейся на хутор, затерянный среди северных лесов в глубинке Святой Руси.
Глава 9. Вечер
Зима приближалась к концу. Ветер с Гор перестал ходить в монастырь. Он почувствовал, что могучие стены обители стали давить на него. Ему стало в них тесно и душно.
«Мы все стремимся к свободе, – размышлял он. – Но проходит совсем немного времени, и обретенная свобода превращается в узилище. Стены, которые прежде меня защищали, закрывали, прятали от невзгод, теперь обернулись ограничением, темницей, из которой хочется вырваться и бежать на волю».
За время посещения монастыря он познакомился почти со всеми насельниками, с каждым поговорил, о каждом что-то узнал. Дымка романтичности рассеялась, и он увидел страждущие души, которые приходили сюда зачастую потому, что деться в обычной жизни было некуда. Люди бежали от мира, от его невзгод, но мир бежал за ними и поселялся в стенах обители.
«Каждый человек жаждет избавиться и убежать от чего-то, – размышлял Ветер с Гор. – Однако по сути он желает скрыться от себя. Только вот от себя не убежишь, и потому необходимо изменить себя, то есть нужно перерасти из себя старого в себя нового. Но для этого нужно трудиться. Новое не приходит само – его в подлинном смысле необходимо зачать, выносить и родить, как женщина вынашивает и рожает ребенка».
Отныне, когда на землю опускался ранний, зимний вечер, Ветер с Гор выходил из дома и бродил по поселку. Тихо падал снег, в избах светились окна, а из труб струился дым.
«Что мне делать дальше, куда теперь держать путь? – задавал себе вопрос Ветер с Гор. – Сердце мое успокоилось, все чаще меня захлестывает волна гармонии и благодати. История с женщиной из моря теперь видится прекрасным далеким сном. Север – лучшее место для усмирения тревог и переживаний», – заключил он.
Вскоре выходила полная луна и освещала землю, спрятанную под снежным покровом. К полуночи мороз крепчал и снежинки начинали искриться под лунными лучами, деревья покрывались ледяными лепестками, которые играли хрусталем в серебряной темноте. Под ногами скрипел снег, нарушая торжественную тишину. В морозном воздухе звуки разносились особенно далеко и гулко.
Ветер с Гор медленно брел в сторону кладбища. Он выходил под открытое небо, чтобы один на один остаться с Отцом Небесным и завести с Ним свой сокровенный разговор.
«Я очень далеко от своих родных южных мест, – думал он. – А когда выходишь на эти просторы, возникает такое чувство, что ты у себя на Кавказе и что эти поля в ночи похожи на застывшие морские волны».
Глава 10. Изгой
Посещая монастырь и беседуя с братией, Ветер с Гор несколько раз слышал странное слово «изгой». Потом он узнал, что так называли бывшего монаха, уже старика, которого изгнали из монастыря и отлучили от церкви за свободомыслие. Он жил в полном уединении неподалеку от обители, в одном глухом месте, на заброшенном хуторе. С тех пор его никто не видел, потому что общение с отшельником считалось греховным делом. Ветер с Гор осторожно выведал у монахов, где живет изгой, однако жив он или нет, никто не мог сказать с уверенностью, так как в последний раз его видели более пяти лет тому назад.
Именно о нем все чаще думал Ветер с Гор. Особенно сейчас, когда он стал молиться не под сводами монастырского храма, а под открытым северным небом.
«По сути, и моя жизнь похожа на путь этого изгнанного старика, – думал Ветер с Гор, отправившись наконец в гости к изгою. – Я не могу долго находиться в любых сообществах, организациях, духовных течениях. В конце концов меня начинает угнетать, подавлять то, что прежде вдохновляло и наполняло смыслом мою жизнь. Нигде я не могу прижиться, утихомириться, как все, и успокоиться. Что это – наказание или, напротив, милость Всевышнего, который ведет тебя к чему-то еще более светлому, высокому, божественному?
На заброшенный хутор не было никакой дороги, и потому Ветру с Гор пришлось пробираться по нетронутому глубокому снегу. Сначала он пытался еще как-то идти, но проваливался настолько глубоко, почти по пояс, что через полчаса взмок и выдохся. Тогда Ветер с Гор попробовал ползти, и оказалось, что таким образом перемещаться гораздо легче: хотя не так быстро, но усилий уходит гораздо меньше. По крайней мере, не нужно постоянно с силой вытаскивать ноги из снега. Рюкзак с картошкой, хлебом и растительным маслом он просто волок за собой.
Это было похоже на своеобразное плавание по снегу. Ассоль также норовила изыскать более легкий способ движения, но для нее не нашлось ничего иного, кроме как проваливаться и выпрыгивать из сугробову. Через каждые полсотни метров они отдыхали, лежа животами на снегу.
Снег плыл перед глазами Ветра с Гор, набивался в рукава, в карманы, под штанины, за пазуху.
Ветер с Гор полз и думал, как глупо и несуразно, вероятно, они выглядят со стороны. «Однако в этом, наверное, есть какой-то смысл, – размышлял он. – Может быть, подобным образом я вообще “ползу” по жизни, когда другие, как мне кажется, легко скользят по ней. Вероятно потому, что в основной своей массе люди не «копают глубоко», не ищут высшего смысла своей жизни, а следуют по накатанной колее, отдаваясь мирским заботам. Я же постоянно ищу истину, а при этом неизбежно приходиться следовать нехожеными тропами, преодолевая барьеры и преграды. Такова цена, которую нужно платить за познание истины. К тому же ничто не вынуждает человека взглянуть на мир по-другому, кроме как преодоление препятствий. Трудности позволяют увидеть вблизи то, что невозможно разглядеть, когда следуешь легкими, проторенными дорогами. Вот как этот удивительный снег – никогда я так долго не смотрел на него вблизи. Как прекрасно царство снежинок! Разве смог бы я настолько близко соприкоснуться с этим чудесным миром, если бы шел по дороге?»
Наконец они доползли до заброшенного хутора, в котором осталась неповрежденной лишь одна изба. Другие были развалены временем, размыты дождем, расшатаны ветром и засыпаны снегом.
Путники сделали маленький привал, разглядывая то, что им открылось.
Возле единственной целой избы высилась одинокая береза, которая устремилась высоко в небеса. «Эта береза подобна старому, умудренному жизнью человеку, смотрящему в вечность», – подумал Ветер с Гор.
Казалось, что ее раскидистые ветви касаются неба, и, может быть, потому на них виднелось несколько больших гнезд. Два огромных ворона гордо восседали на самой верхушке березы и с достоинством, явно осознавая свое место в этом мире, осматривали пришельцев. Ниже суетились две сороки, принявшиеся усиленно трещать – сообщать последнюю новость о появлении странников на хуторе.
Вдруг из трубы единственно целой избы взвился легкий дымок.
«Слава Богу! – с облегчением вздохнул Ветер с Гор. – Старик еще жив!»
Глава 11. Исповедь
В печи тихо потрескивали дрова. Ветер с Гор сидел на стуле за столом и неспешно пил чай с медом, перед ним стоял пыхтящий самовар. Старик полулежал на кровати, прислонившись к подушкам. Его прозрачный взор был устремлен в окно, за которым виднелось белое поле, обрамленное высоким густым лесом. На улице кружился пушистый снег.
– Жизнь моя, добрый человек, пролетела как миг, как один день. Много повидать и испытать мне довелось на своем веку.
Голова старика была покрыта густым серебром волос. Худые кисти рук были сложены крестообразно на груди. У него были длинные жилистые пальцы музыканта. В монашестве старец носил духовное имя Меркурий.
Ветер с Гор сразу ощутил себя рядом с ним так, будто вернулся домой после утомительного, многотрудного путешествия. И он наслаждался покоем, которым была насыщена атмосфера вокруг старца.
– С детства мне твердили, что я не от мира сего. Да и сам я чувствовал, что я не похож на других. Всегда мне было тесно в тех рамках и правилах, по которым жили окружающие меня люди. Моя душа все время рвалась в заоблачные дали, как птица из клетки, – произнес старик, не отводя взора от окна.
– Мне кажется, что каждый человек чувствует себя особенным, – возразил Ветер с Гор.
– Но не все следуют своей особенности, – промолвил старик. – Я же стремился со всей горячностью и отчаянием ответить себе на вопросы: Кто я? Зачем я живу? Для чего существует этот мир?
Старик закрыл глаза, видимо вспоминая прожитую жизнь.
– Мне виделся мир несовершенным, полным невежества и порока. Я искал путь к преображению человеческого бытия. Читал много духовных, религиозных книг. И почти в каждой говорилось о том, что нужно оставить все земное, временное и обратиться к вечному. И я свято поверил, что если я посвящу свою жизнь служению Богу, то смогу всем помочь. Пусть эта помощь будет мизерной, думал я, но она все-таки сделает мир хоть на капельку лучше, чище, добрее.
