Дион Форчун - Психическая самозащита
Впрочем, людям мисс Л понравилась, и у нее со всеми установились дружеские отношения.
В ту ночь я проснулась от кошмара, хотя кошмарам я обычно не подвержена. Я боролась с какой-то тяжестью, давившей на мою грудь; и даже полностью придя в сознание, я почувствовала в комнате явное присутствие злого духа. Я произнесла несколько известных мне простых защитных формул, и все прошло.
На следующее утро во время завтрака собралось шесть-семь членов нашей компании; у всех был утомленный вид, и они жаловались на беспокойную ночь. Мы сравнили свои впечатления, и, обнаружив, что у всех были сходные кошмары, мы стали обмениваться своими переживаниями. Это оказало любопытное воздействие на мисс Л. Она стала вертеться на стуле, как будто он был раскаленным, и произнесла с большой силой:
«Таких вещей не следует обсуждать, это очень вредно».
Из уважения к ее чувствам мы уступили ей. Но тут к открытому окну подошел еще один член нашей общины — женщина, которая ночевала на открытом воздухе недалеко от дома. Мы, как обычно, спросили о ее самочувствии и она ответила, что чувствует себя неважно, так как спала плохо, и описала точно такой же ночной кошмар, какой был и у остальных. Позже утром прибыла другая леди, которая жила в доме поблизости, и она, в свою очередь, тоже рассказала о сходном кошмаре.
Эти кошмары повторялись в течение нескольких дней и досаждали почти всем членам нашей общины. Они были смутными и неясными, и нам не за что было уцепиться, чтобы поставить диагноз. Мы приписали их расстройству пищеварения, вызванного плохим качеством хлеба от местного пекаря.
Вскоре у нас с мисс Л. произошла размолвка. Она воспылала ко мне внезапной любовью. Я же с органическим отвращением отношусь к сюсюканию, и она стала горько жаловаться на мою черствость. Правильно это было или нет, но я вызвала у нее серьезное негодование. А в ту ночь был самый жестокий кошмар в моей жизни: я проснулась с ужасным ощущением давления на грудь, словно кто-то прижимал меня вниз или лежал на мне. Я отчетливо видела голову мисс Л. размером с апельсин, которая парила в воздухе в изножье моей постели с жутким оскалом. Это был самый злобный предмет, который я когда-либо видела.
Я все еще не придавала психического значения своим переживаниям и была твердо убеждена, что виноват местный пекарь. Поэтому я никому не рассказала о своем сне, считая его одной из тех вещей, которые лучше держать при себе. Но когда члены нашей общины собрались, чтобы обсудить события в свете предыдущих происшествий, мы обнаружили, что еще у двоих из нас были похожие переживания.
Через день-два, когда настало время ложиться спать, мною вдруг овладело предчувствие надвигающегося зла, как будто в кустах вокруг дома скрывается что-то опасное и готовит нападение. Это ощущение было таким сильным, что я спустилась вниз из своей комнаты, обошла дом и проверила оконные ставни, чтобы убедиться в своей безопасности.
Мисс Л. услышала это и позвала меня, чтобы узнать, что я делаю. Я рассказала ей о своих ощущениях.
«Вы глупое дитя, — сказала она. — Напрасно запираете окна, опасность не вне дома, а внутри него. Успокойтесь, идите спать и закройте свою дверь».
Она не дала никаких ответов на мои вопросы и только повторила, что я должна запереть свою дверь. Это была первая ночь, которую я спала в этом доме, — до этого я жила в другом коттедже на противоположной стороне дороги.
Я не закрыла свою дверь, так как ночью было очень душно, it комната и окно были маленькими. Однако я пошла на компромисс и поставила эмалированное ведро для отходов в стратегической точке на пути в комнату, рассчитывая, что любой непрошеный гость опрокинет его и поднимет тревогу.
Ничего не случилось, и я спала спокойно.
Однако на следующее утро грянула буря. Мы с мисс Л. мирно работали на кухне, как вдруг она схватила большой нож и набросилась на меня, словно взбесившийся мартовский заяц. К счастью, у меня в руках была большая кастрюля с только что сваренными овощами, и я воспользовалась ею как щитом, и мы танцевали вокруг кухонного стола, расплескивая повсюду горячий овощной отвар.
Мы не издали ни звука: я отражала ее нападения с помощью горячей закопченной кастрюли, а она замахивалась на меня неприятно большим ножом для разделки мяса. В критический момент вошел руководитель общины. Он сразу оценил ситуацию и тактично уладил ее, одинаково выбранив нас обеих за то, что мы очень шумим и велел нам продолжать нашу работу. Мисс Л. стала заканчивать разделку мяса, я выложила капусту из кастрюли. Инцидент был окончен.
После ленча мисс Л. испытала реакцию на свое возбуждение и ушла в свою комнату в состоянии полной прострации и истощения. Я была немного встревожена. Хотя я привыкла к психическим эксцессам, и поэтому не была слишком обеспокоена случившимся скандалом, я не находила удовольствия в перспективе совместного жительства с опасной душевнобольной, которая совершенно не контролирует себя. Однако руководитель общины сказал что мне нечего опасаться, так как он скоро займется ею сам. Он поднялся в ванную, набрал в мыльницу воды из крана сделал над нею определенные пассы. окунул в нее палец и начертил пятиконечную звезду на пороге Комнаты мисс Л.
Мисс Л. не делала попыток покинуть свою комнату в течение сорока восьми часов, пока он не выпустил ее сам.
Как он и обещал, он вскоре взял ее в свои руки. У них состоялось несколько "длительных бесед, при которых я не присутствовала, и спустя несколько дней совершенно усмиренная мисс Л. снова приступила к выполнению своих домашних обязанностей. Снова были рецидивы и борьба, но в течение нескольких недель она стала сравнительно нормальной, и когда я через два года встретилась с ней снова, уже не было никаких рецидивов.
Когда она была под наблюдением этого человека — истинного адепта, если таковые вообще существуют, — случилось два любопытных инцидента. Дом, в котором она жила, был чрезвычайно старым, и передняя дверь была очень массивной. На ночь она запиралась двумя болтами, цепью, которой можно было причаливать баржу, и огромным замком с ключом размером с лопату. Когда дверь отпирали утром, это будило весь поселок. Она скрипела, скрежетала и лязгала. Но каждое утро мы, спускаясь вниз, обнаруживали эту дверь распахнутой. Все мы спали, открыв двери на небольшую лестничную площадку. Спуск вниз по древним скрипучим ступенькам производил шум, подобный игре на органе. Задняя дверь была сделана недавно и открывалась легко. Окна были современной конструкции. Кто же открывал переднюю дверь и зачем?
Несколько дней подряд мы за завтраком обвиняли друг друга в том, что кто-то забыл запереть дверь на ночь, но никого не удавалось уличить в этом. Наконец эта история дошла до ушей руководителя группы.
«Я скоро положу этому конец», — сказал он, и каждую ночь вновь стал опечатывать комнату мисс Л. пентаграммой. Больше у нас не было хлопот с открытой дверью.
Когда он работал с мисс Л., он обычно запечатывал порог своей комнаты точно таким же образом, только в этом случае он чертил пентаграмму вершиной наружу, чтобы воспрепятствовать мисс Л. войти; а когда он запечатывал ее комнату, он чертил ее вершиной внутрь, чтобы воспрепятствовать ей выйти. Она не знала об этом, и до нее не могли дойти никакие косвенные слухи об этом, так как он был очень сдержанным человеком. Одна лишь я знала, что он опечатывал ее комнату, так как случайно увидела, как он это делает.
Тем не менее однажды в мою дверь постучали; это оказалась мисс Л., в руках у нее было чистое белье. Она спросила меня, не смогу ли я занести это белье в комнату руководителя общины и оставить его там. Я поинтересовалась, почему бы ей самой не сделать это, так как знала, что он отсутствует, и именно ей следовало отнести белье. Она ответила, что уже ходила в его комнату с этой целью, но не смогла переступить через порог, так как ей помешал психический барьер.
Она также несколько раз просила меня убрать из виду и спрятать под платье серебряный крестик, который я обычно носила, так как она будто бы не может выносить его. Этот крестик я купила как раз перед поступлением в оккультный колледж и попросила своего приходского священника освятить его, так как не была вполне уверена насчет группы, к которой присоединяюсь, и в первое время была наготове, так сказать, сняться и улететь в любой момент. Разумеется я держала в секрете психические меры предосторожности, которые я приняла в отношении моих новых друзей, и никто не подозревал, что крестик был специально намагнетизирован против психического нападения. Однако эта женщина, мечтавшая о нападении при первой же предоставленной ей возможности, чувствовала влияние крестика и боялась его.
Самовнушение и воображение играют чрезвычайно важную роль в так называемых психических впечатлениях, так что естественно проявить осторожность при принятии подтверждения от психика, который знает, что от него ожидается; но спонтанная реакция, по-моему, представляет наиболее очевидное доказательство.
