Елена Коровина - Диагностика богатства, или Энергетический код процветания
Ниточка-иголочка, тити-улети!
Пролети стогами,
Сладься пирогами,
Обернись деньгами!
Это – тоже остаток древнего народного заклинания на «богатую жизнь», и его цепочка вполне понятна: «стога (то есть урожай) – пироги – деньги». Но вот, оказывается, с каких давних времен люди знали, что начало всему – простая ниточка-иголочка. Так что старая Талдычиха открыла Морозову один из самых древних денежных заговоров.
Запоминалка:
Ниточка-иголочка, тити – улети.
А ты, денежный путь, с нами будь.
Рецепт пятый (для любящих жен и бизнес-леди):
Организуем денежный путь.
В понедельник покупаем новую иголку. В ночь на четверг вкалываем ее под подушку, на которой спим. В четверг утром вдеваем в иголку короткую нитку и вшиваем в изнанку воротника той рубашки, в которой муж или вы пойдете получать деньги.
Способ второй. Денежная банка
Эта история особенная. Она для тех, у кого и деньги вроде водятся, и на жизнь хватает – но вот купить что-то задуманное, крупное они никак не могут. Причем происходит это постоянно. Кажется, только что были деньги, но едва собрались вы за покупкой, глядь – а денег уже и не хватает. И вот опять вы копите-собираете, но только подходит время заветной покупки, деньги снова приходится отдавать за что-то другое. Что же делать?! А вот читайте, что удачливые люди-то делали…
Жил в 70-х годах XIX века в Костроме на Волге купец Хренов, торговавший скобяными изделиями. Больших денег не нажил, но за 20 лет торговли амбиций своих не утратил. Была у купца мечта – купить собственный пароходик, да не было возможностей. Уж и деньги он собирал не раз, да то родители заболеют, то на ученье двоих сыновей потратиться придется. Словом, никак пароходик к нему не плыл. Однако и из головы не выходила та мечта…
И вот как-то повез купец свой скобяной товар на ярмарку в Нижний Новгород. Хороша была та Нижегородская (бывшая Макарьевская) ярмарка, на всю Россию гремела, лучшие товары собирала. Да что там Россия! Цены, поди, всей Европе ярмарка диктовала, и везли сюда и из Англии, и из Германии, и из Голландии и ткани, и ювелирные украшения, и посуду, а уж закупали там иноземные купцы все подряд…
«Уж там-то я заработаю на пароходик!» – размечтался Хренов.
Да зря! Кроме него нашлось множество купцов, скобяным товаром торгующих. Так что упала цена на все изделия – и на скобы, и на замки, и на задвижки, и на крючки. А уж про купца из Костромы и вовсе обидное прозвище придумали: мол, купец-то – хренов! Никакой, стало быть.
И вот уж Нижегородская ярмарка заканчивалась. Торговые люди, накупив-распродав, «по порядку» все свои сделки спрыснули и по рукам ударили. А всякий знает: честное слово русского купца надежней любого договора. В последний день торговые ряды от покупателей закрыли, и каждый продавец перед своим навесом стол с угощеньями выставил, чтоб каждый из купцов-товарищей зайти в лавку мог. Накрыл и Хренов стол льняной скатеркой, да только что тут на него выставишь – барышей-то нет…
И тут вдруг из-за угла краснокирпичного здания ярмарочной управы донесся шум-гам, развеселое пение. Нарумяненные разряженные девицы легкого поведения, те, что обычно дожидались клиентов, не отходя от своей знаменитой «Ямы», хлынули прямо в почтенную толпу. Бесстыдно хватали купцов за руки, подмигивали приказчикам.
Хренов остолбенел: что творится – не достойный уважения Нижний Новгород, а Содом и Гоморра! А тут еще вслед за шлюхами выбежал, припадая на костыль, седобородый горбун – вдупель пьяный. Взмахнул, дирижируя, своим костылем, и продажные девицы выстроились в ряд. В руках у всех откуда-то появились сковородки с поварешками, и бешеный трезвон разнесся над Волгой. Горбун захохотал, потрясая костылем, и вся его шумная ватага понеслась вдоль ярмарочных лавок и балаганов.
К Хренову подбежал его приятель, купец Саповалов:
– Отойдем от греха! Ты-то из Костромы, наших укладов не знаешь. А мы тут научены. Наш местный купчина Рукавишников в разгул пошел. Ишь, собрал нижегородских гулящих девок, у нас их русалками кличут, да и почал тут развлекаться, деньги на ветер швырять…
– Неужто усмирить нельзя? – подивился костромской купец.
– По молодости лупили его – аж спину перебили. А теперь кто свяжется с ним – с миллионщиком-то? Теперь он – сам себе закон. И как только миллионы свои заработал, никто не поймет. Раньше был гол как сокол. Но потом один пароход купил, за ним второй, и вот у него уже целая флотилия. Как загуляет в трактире, так и почнет похваляться: мол, коплю, мужики, на новый пароход. И глядь – в сам деле покупает!
– Как же ему удалось с ничего-то флотилией обзавестись?
– Не знаю! Только давай уйдем от греха подальше. Я еще с утра прослышал, что наши купцы с московскими сговорились: бить будут Рукавишникова за его разгулы. И верно – через его выверты о нашей знаменитой ярмарке дурная слава пойдет. Кто ж тогда к нам приедет-то, особливо из иноземных стран?…
И верно – едва приятели в сторону отошли, пронеслись мимо них девки визжащие. За ними – купцы да казаки с нагайками. А тут из-за угла и сам хулиган-горбун вынырнул. Костылями машет, кричит:
– Спрячьте, ради Христа, православные!
Купец Саповалов в свою лавку юркнул. А Хренов пожалел убогого, впустил Рукавишникова в свою палатку, да еще и тряпками забросал сверху, чтоб не нашли. Битый час нижегородские да московские забияки по ярмарке шныряли, горбуна искали. Так и не нашли. Угомонились.
Испуганный Рукавишников до темноты в лавке костромского купца просидел. Когда опомнился, попросил опохмелиться. А как опрокинул стаканчик, на разговор со спасителем своим его потянуло.
– Ну, каков торг? – поинтересовался.
Хренов и не потаился:
– Пустое дело, одни убытки!
Горбун свой горб почесал да и говорит:
– За то, что ты меня спас, я научу тебя, как деньгу приманывать. Я сам в молодости грошу медному рад был, а теперь мильоны не знаю куда девать. А все благодаря денежной банке, в которой я деньги коплю. Вот и ты делай, как я.
– Да где уж тут скопить, – вздохнул Хренов. – Уж сколько раз откладывал, да никак не получается. То одну прореху латаешь, то другую. Мечта у меня есть – пароходик прикупить. А денег на ту мечту никак не скоплю. Только отложим, глядь – сызнова подножка, случай какой, и пуста кубышка…
– А ты неправильно копишь. Слушай, я тебя научу! – Горбун, прижавшись к стене, опять почесал свой горб. – Выбери самую простую банку стеклянную, только большую. Подержи ее в руках, согрей своим теплом да громко назови, глядя в нее, свое имя, да как по батюшке, да фамилию. И положи на дно бумажную деньгу. Будет червонец, еще лучше… А так вообще-то любая сойдет. Потому дело не в том, какая ей цена, деньге-то, а дело в заговоре. Вот положишь и, опять же глядя в банку, скажешь, какой драгоценный камень тебе больше всего люб. Алмаз аль яхонт? Иль еще какой… Прямо так и скажи – и сызнова червонец али еще какую бумажку кладешь. Потом мех какой тебе приятен. Ну, соболь там, белка, куница… Назвал – еще деньги на дно банки. А четвертым будет твое самое заветное желание – то, ради чего ты деньги собирать хочешь. Вот и скажи: «Хочу купить пароход!» И положи четвертую бумажку. Вот сие запомни крепко: сперва имя, потом драгоценный камень, любимый мех и желание – это и будут четыре ключа от богатства, которым только ты пользоваться будешь. Это четыре твоих заповедных слова, на которые деньги станут отзываться и сбираться. Только успевай потом класть их в ту банку!
– Чудно как-то… – подивился Хренов. – Как же мне все свои деньги в ту банку запихивать? А ну как не войдут? Да и где я банку держать стану? А ежели украдут, это ж банка, а не банк?!
– В укромном месте схоронишь. Конечно, риск есть. Но ведь в денежных делах как без него? Придется рискнуть, коли пароходик хочешь! А про все свои деньги не волнуйся. В банку надо только по четыре бумажки с каждой прибыли класть. Но всегда с заговором! Остатние деньги хошь в банк снесешь, хошь в дело пустишь.
– Так откуда же тогда они на пароход возьмутся? – опять чего-то недопонял Хренов.
– В том-то и волшебство, – терпеливо пояснил Рукавишников. – Ежели станешь заговаривать банку кажен раз, к тебе деньги рекой потекут – на все хватит, и на желанный пароходик також. Но вот токмо одна закавыка. Как увидишь ты, что деньги собраны, – ты должoн непременно желание свое заветное исполнить. И ни на что другое их не тратить, понял? Не то уйдут-утекут денежки-то. Вот и валяй. А мне, пожалуй, пора. Прокрадусь задами, покуда темно…
Горбун подхватил костыли да и был таков. А купец Хренов в свою Кострому вернулся. Решил: «Сделаю, как научил Рукавишников. Все равно, покуда денег нет, ничего я не теряю». Нашел банку, подержал-погрел в руках, сказал туда, как зовут его, и положил на дно бумажную купюру. Потом сказал: «Лазурит» – и вторую. Потом: «Лиса» – и третью. Затем: «Хочу купить пароход!» – и последнюю, четвертую. Завязал банку чистой тряпицей и поставил на верхнюю полку, куда только сам и мог дотянуться.
