Воспоминания старого шамана. Путь волка - Александр Хамархан

Воспоминания старого шамана. Путь волка

Глава 1Шонό

На волчьей облаве

Однажды, в далеком прошлом, когда была большая волчья облава, ее родители куда-то вдруг исчезли. Она слышала лай собак и сильный грохот, выстрелы охотников и предсмертное рычание волка. Потом, внезапно, все окончилось и стало тихо. Время потянулось. В лесной глуши, послышался морозный хруст и звук приближающихся шагов. С каждым мгновеньем они становились все громче и громче. Совсем рядом, маленькая волчица услыхала разговор людей. Это были два охотника, которые подъехали, сняли широкие деревянные лыжи, подошли и начали осматривать логово. Охотник, что помоложе, поднял двуствольное ружье, взвел курки и с осторожностью направил внутрь. Убедившись в отсутствии опасности, охотник убрал ружье и запустил рукой. Он долго шарился впотьмах, пока не нащупал маленький пушистый комок. Человек ухватил его и потащил наружу. Это был щенок. Он извивался весь, пытался вырваться и норовил схватить зубами. Охотник поднес его поближе и осмотрел внимательно. Покрутил со всех сторон, и обратился к старшему:

— Батя, да это же волчица, — девочка. Пропадет в лесу, одна без матери. Зачем мучиться животине, пристрелить бы её, и дело с концом, — еще раз посмотрел на маленького рычащего зверя.

— Не торопись, Степа, не на то у тебя голова на плечах, чтобы палить направо и налево. Дай-ка гляну на эту щенушку, — он сердобольно взял волчицу и внимательно осмотрел. Та перестала рычать и успокоилась в его теплых жилистых руках. И даже показалось, как будто улыбнулась старику. Окрас у хищницы был светло-серый, а мордочка, грудь, кончики лап и хвоста — белые. Легко можно спутать со щенком северной лайки, словно и не волчий был детеныш.

«Видать приглянулась отцу, раз стрелять мне не позволил!» — подумалось Степану. А тот снял шубенки и положил заботливо щенушку в шапку, чтобы по дороге не замерзла. Затолкал ее в мешок. Вместо своей ушанки надел легкую вязаную шапочку, поднял со снега рукавицы и закинул мешок за плечи. Они еще раз осмотрелись и решили возвращаться — путь назад не близкий, — надо засветло доехать.

Охотовед, устроивший облаву, был на снегоходе, он быстро добрался до своей заимки. У Милхая со Степаном не было такой техники, поэтому они добирались до деревни медленно, — на деревянных лыжах. Как остальные возвращались, они не знали. Волчица пригрелась в шапке за плечами у Милхая и почти не издавала никаких звуков.

— Батя, ты щенка проверь, мало ли, чтоб не задохнулся, — посоветовал Степан.

— Хорошо, сейчас, — Милхай остановился, снял мешок и раскрутил веревку. Хищница дремала. Она, почуяв свежий воздух, потянула вверх свою маленькую мордочку. Ловила носом незнакомые запахи, смешно шевелила усами, оставив при этом закрытыми глаза. Милхай со Степаном заулыбались.

— Ну, вот и Коле твоему радость! Играть с ней будет, кормить, поить. А когда она подрастет, может, куда и отдадим: в питомник, или в зоопарк.

«Шоно» — нарек ее Милхай, что в переводе на русский означало «Волк».

Они запаковали мешок и продолжили свой путь. Уже вечерело, нужно было поторапливаться пока хоть что-то видно. Степан шел впереди и все время оглядывался, контролировал, чтобы отец не отставал. Смеркалось. На зимнем морозном небе выкатилась полная луна.

— Видишь, Степа, сама природа нам с тобой помогает, — Милхай плавно подкатился к сыну, когда тот остановился отдохнуть. — Вон как подсвечивает, только не ленись, ноги переставляй!

— Ну, с таким-то светильником и ночью не заблудишься! — подхватил разговор Степан. — Батя, как щенок? — спросил в очередной раз.

— Да как, как… — нормально! Дремлет, чего тревожить? Даст Бог, живым довезем. Ну, а коли нет, тогда и не судьба, — сделал заключение Милхай и покатился дальше. Он не стал развязывать мешок и доставать оттуда волчицу. Поздно уже. Хотя и провели облаву, однако зима в тайге, да еще ночью, — не самое лучшее место. Можно заблудиться, или на хищников нарваться. Обратную дорогу они преодолели хорошо и безо всяких приключений.

Дома их ждали с нетерпеньем. Пятница, конец рабочей недели, все родные собрались. Янжима — жена Милхая, Оюна — любимая невестка, и внуки: маленький Коля и его старшая сестра Катя. Женщины приготовили ужин. На стол поставили тарелку с горячей вареной бараниной, очищенную от «мундиров» картошку, соленые огурцы с помидорами, салат из моркови с капустой, домашнюю сметану и горячий чай с молоком. Янжима напекла пирожков с луком и с яйцом — так, как любили её дед и внуки. Отдельно, в глубокие тарелки, налили наваристый бухлёр. Спиртное у Милхая не водилось, разве что тарасун (слабоалкогольный кисломолочный напиток), да и тот доставали только по большому поводу. Хотя Милхай и проводил обряды с водкой, на семейном столе она почти не появлялась. И это было нормой для Шамана.

«Порадоваться, повеселиться можно и без алкоголя! — говорил Милхай. — Кто трезвым не умеет делать, тому и водка не поможет. Человек, когда он пьяный, не контролирует себя и поступки свои с мыслями».

Жена Милхая, миловидная бурятка, в молодости пела очень хорошо. Когда она родилась, родители ей дали имя Янжима, что в переводе означало «Владычица Мелодии». У нее был красивый хорошо поставленный голос. Не однажды, она участвовала в районных смотрах и концертах. Там-то и присмотрел ее молодой Милхай.

Янжима помогла мужу снять тулуп и стянуть тяжелые валенки. Одежду повесила в прихожей, а обувь поставила сушиться возле печи. Рядом со своей бабушкой бегал внучек Коля. Ему все было интересно: «что же деда там принес — может, гостинец какой из леса или зверушку». Он развязал мешок и начал доставать оттуда содержимое. На удивление Коли, внутри лежало что-то теплое. Он ухватил из недр дедову ушанку и стал вытаскивать наружу.

— Не торопись, Колюня, — осторожно доставай. У внука дух перехватило! Сердце заколотилось радостно, словно в ожидании чуда. Мальчуган раскрыл ушанку и увидел там щенка. Коля достал его и на пол положил. Волчица, маленькая, «едва стояла на ногах», её «штормило и качало». Она пыталась сделать первые шаги и тут же падала.

— Деда, деда смотри, а она шатается! Устала, наверное, пока ты ее нес, — прокричал довольный Коля. — Какая маленькая! Урааа… а! У меня теперь собака! — Коля прыгал и скакал от радости. — А как мы ее назовем?

— А назовем ее Шоно! — ответил Милхай.

— И мне тоже нравится, — сказала Янжима. — Только куда мы ее денем, когда она вырастет. Это же волк, я правильно поняла?

— Как, так? — удивился Коля. — Баба, а ты откуда знаешь?

— Так Шоно, внучек, по-бурятски означает волк, — улыбнулась Янжима.

— Ну, во-первых, не волк, а волчица! — заметил Милхай. — Во-вторых, когда она вырастет, мы ее в город отдадим, в зоопарк.

— Деда, а у Шоно есть мама с папой? — не унимался внук.

— Нет у нее никого, — на охоте всех застрелили, — не выжила б она в одиночку.

— Деда, а как другие волчата?

— Не было других, одна только Шоно. Но я думаю, знак мне послали, поэтому и не стал стрелять. — Милхай подошел ближе, что-то явно затевая.

— Степа, сходи-ка в сенки, ведро мне принеси, там, висит за шкафом.

Степан накинул тулуп на плечи и голоухий выскочил на мороз. В раскрытую дверь потянуло холодом. Клубы белого пара завихрились над порогом. Не прошло и минуты, как Степан заносил эмалированную желтую посудину. Милхай перевернул ее, и сверху положил щенка. Домашние внимательно следили за волчицей.

Шоно притихла. Она поглядывала то на Степана, то на Колю. Потом спрятала мордашку, и глаза закрыла. Так на ведре холодном лежал комочек, светлый и пушистый. Черными лишь были пятна на спине и нос, которым Шоно уткнулась себе в лапы. Постепенно она освоилась, пошевелилась и поползла вперед. У края круглого скользнула её лапа. Шоно скребнула по эмали и чудом удержалась, когтями зацепилась за железный невысокий бурт. Чуть отодвинулась, пошарила перед собой. Потом затихла. Немного полежала и поползла обратно, — уже хвостом назад. С другого краю провалился хвост. Она остановилась, спустила лапу заднюю, и чуть не полетела вниз. Скребнула снова по эмали, и снова чудом удержалась. Волчица отползла на середину и опять затихла. Зверек рассматривал людей, не понимая для себя, чего еще они придумали.