Эдмунд Вебер - Руническое искусство
Обзор книги Эдмунд Вебер - Руническое искусство
ЭДМУНД ВЕБЕР
РУНИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
За помощь в осуществлении издания данной книги издательство «Евразия» благодарит Кипрушкина Вадима Альбертовича
Научный редактор: к. и. н. Хлевов А. А.
Вебер Э.
В 26 Руническое искусство: Пер. с нем. Скопинцевой Е. М. — СПб.: Издательская группа «Евразия», 2002. — 160 с. ISBN 5–8071–0114–6
Предлагаемая вниманию читателя книга представляет собой один из достаточно редких примеров удачного научно–популярного изложения основ ру–нологии. За шесть десятилетий, прошедших с момента ее первого появления, она не утратила своего значения в качестве вводного курса, знакомящего с историей возникновения рунического письма, этапами развития рунического алфавита, а также с наиболее примечательными памятниками древнегерманской и скандинавской эпиграфики. Книга найдет своего читателя как среди специалистов в области палеографии, филологии и истории письма, так и среди многочисленных любителей истории.
© Скопинцева Е. М., перевод, 2002
© Хлевов А. А., предисловие к русскому изданию, 2002
© Лосев П. П., обложка, 2002
ISBN 5–8071–0114–6 © Издательская группа «Евразия», 2002
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
Без сомнения, книги являются одними из наиболее верных индикаторов времени своего создания — поспорить с ними на этом поприще способна, быть может, лишь архитектура. В этом смысле «Руническое искусство» Эдмунда Вебера представляет собой блестящий слепок эпохи, вольно или невольно отражающий всю гамму настроений, веры и опыта немцев, относящуюся к краткому, но чрезвычайно емкому периоду рубежа 30–40‑х гг. двадцатого столетия.
1941 год стал годом наивысшего взлета германского Райха, когда подавляющему большинству — как сторонникам правящего режима, так и его противникам — казалось, что противостоять победоносному шествию вермахта и бравых парней из люфтваффе и кригсмарине не сможет ни одна держава. Большая часть Европы вошла в состав гитлеровской империи, были захвачены Балканы, высажен образцово–показательный десант на остров Крит. Двойственность ситуации и надлом обозначали лишь до сих пор непокоренная Британия, да еще неведомая и загадочная Россия. Впрочем, тогда об этом задумывались немногие.
На подъеме германской национальной идеи и появилась предлагаемая читателю книга. Она представляет собой классическое научно–популярное издание — классическое как для жанра и эпохи, так и для германского менталитета в целом. Вебер не покушался на решение «вечных» проблем рунологии, не пытался найти окончательные ответы на те вопросы, которые волновали великих исследователей рун. Его роль в этой книге совершенно иная. Подобно педантичному, но увлекающемуся и знающему школьному учителю — опять же, учителю именно немецкому — Вебер ведет читателя от вопроса к вопросу, не позволяя слишком глубоко увязнуть ни в одном из них, но настойчиво и весьма сжато комментируя для нас и раскрывая те сложности, которые встают перед исследователем. Два образа возникают, когда размышляешь над страницами этой книги: первый — образ экскурсовода в строгом черном костюме, аккуратно показывающего длинной указкой на наиболее интересное из разложенного в витринах большого старинного музея. И второй — образ человека, предлагающего нам взглянуть на рабочий стол исследователя — ненавязчиво, как бы из–за его плеча, пользуясь старой дружбой: Вебер то и дело ссылается на авторитет известных специалистов — впрочем, преимущественно немецких, а не скандинавских.
Стиль писателя представляет собой сочетание строгой научности и своеобразного германского романтизма, уходящего корнями в те самые времена, когда рунология складывалась как самостоятельная научная дисциплина. В силу этого перед нами действительно образчик не только научно–популярного произведения, но и срез определенного пласта этнического самосознания, относящийся к эпохе обостренного интереса к собственным корням и праистокам. К слову сказать, этот патриотический порыв в Германии все–таки реже принимал на себя черты типичной славянской «квасной идеи» — прежде всего, конечно, в силу наличия более адекватного фонда источников.
Катастрофа Первой мировой войны обернулась для немцев, в частности, обостренным осознанием архаического наследия предков. Естественно, из числа древнейших ценностей этноса не могли быть исключены руны, которые и в самом деле являются чрезвычайно оригинальной знаковой системой — во всяком случае, не обнаруживающей себе равноценных аналогий в Европе. Осознаваемые как наследие германцев вообще, но и немцев, как потомков континентальных изобретателей рун, в особенности, эти символы действительно стали общеупотребимой частью повседневного быта страны в эпоху господства фашистской идеологии. Прошедшие через общества любителей истории и старины, через многочисленные культурные организации, массово возникавшие и в конце XIX, и в начале XX вв., вожди нацистской партии выплеснули руны, бывшие прежде достоянием исследователей или интеллектуалов–любителей, в общественное сознание. Инициативы «сверху» и «снизу» сомкнулись и пришли в резонанс, в результате чего руны действительно стали органической составной частью повседневной жизни немцев, о чем и упоминает Э. Вебер в своем предисловии.
Собственно говоря, руническое искусство никогда не исчезало в германоязычном мире. В период после XIV в. руны полностью вытесняются латинской графикой и оказываются на периферии культурного поля — преимущественно как часть крестьянского быта либо база для криптографических опытов. Но уже с XVI в. древнегерманская знаковая система становится предметом внимания интеллектуалов в Скандинавских странах, а вслед за тем — и в Германии. Так что перерыв в «публичной» жизни рун, если он и был, был все же чрезвычайно кратким. Допустимо даже утверждать, что скандинавы эпохи викингов или периода записи устного наследия (XII–XIV вв.) успели забыть ничуть не меньше из исконного, раннего рунического искусства, чем тот объем знаний, который ускользнул от любителей старины нового времени. Однако кардинальный перелом в рунологии, а вернее, само ее появление как научной дисциплины со всем категориальным и методологическим аппаратом и собственными традициями относится ко второй половине девятнадцатого столетия и связано с именами ряда исследователей, среди которых первым должен быть упомянут, без сомнения, Людвиг Виммер.
Разумеется, в предисловии к научно–популярному изданию, отчетливо обозначающему начало своеобразной издательской программы «Евразии», связанной с представлением вниманию читателей ряда книг, связанных с научной рунологией, неуместно подробно останавливаться на специфической «кухне» исследователей и далеко выходить за пределы намеченного автором информационного поля. Однако некоторые пояснения все же необходимы.
Рунология — весьма консервативная наука. Многие истины не потеряли своего значения и по сей день, поэтому, как ни парадоксально, в сфере собственно научных изысканий этой дисциплины практически нет не только безнадежно, но и просто устаревших книг. Многочисленные исследования, тем более публикации памятников, увидевшие свет еще в середине XIX в., продолжают сохранять свое значение. Именно поэтому предлагаемая читателю книга актуальна и по сей день — в частности, как блестящий пример грамотной популяризации чрезвычайно сложной отрасли научного познания.
Вместе с тем, многое меняется. Так, в частности, со времен Вебера в полтора раза возросло количество известных ученым рунических надписей, что, естественно, не могло не повлиять на их выводы. К примеру, до совсем недавнего времени общеизвестной и непреложной истиной было то, что континентальные германцы не ставили рунических камней — первые камни с руническими надписями относили к рубежу IV в. и единственным регионом их распространения в этот период была Скандинавия. Отдельные находки (Березанский камень) связывались лишь с поздней эпохой викингов. Однако обнаружение в 1997 г. в Крыму рунического камня, датируемого IV в., в корне меняет не только наши представления о германцах Причерноморья, но и ставит под вопрос всю прежнюю стройную систему генезиса и развития рунической письменности.
Весьма сложный и принципиальный вопрос о месте, времени и обстоятельствах появления футарка, конечно, обрел в последние десятилетия ряд новых вариантов решения. Однако заметим, что практически ни один из них не является качественно новым: все основные версии — автохтонная, «греческая», «римская», «этрусско–североиталийская» — были сформулированы еще до Вебера. Представление о них дает блестящая монография Ричарда Л. Морриса «Руническая и Средиземноморская эпиграфика», вышедшая в Оденсе в 1988 г. Меняются акценты, появляются новые источники — по мнению выдающегося рунолога Э. Мольтке, процарапанная на фибуле из Дании, относимой ко II–I вв. до н. э., совокупность штрихов может быть рунической надписью, что сразу удревнит начало «археологической» рунологии не менее чем на два с половиной столетия. Однако вопрос о генезисе рун так окончательно и не решен — как и во времена Э. Вебера.
