Тартанг Тулку - Время, пространство и знание
При надлежащем выполнении такого рода занятие может привести в результате к достижению нового вида «фокусной установки», которая не просто настроена макро- или микро- в пределах особого пространства, но и открывает качественно новые «пространства», в которых ординарное сознание и его неуклюжие концептуальные структуры неэффективны.
Из этого более высокого пространства цепи событий даже в пределах нашего обычного пространства видятся не чем иным, как неким «пространством», проецирующим «пространство» в «пространство». И все-таки до тех пор, пока мы не сможем наблюдать из этого пространства более высокого уровня, такая ориентация может быть только приближением, возможно, символом или рабочей гипотезой. И как таковая, она может казаться противоречащей обычным категориям и различениям, пока мы не станем чуткими к ее цели и области приложения.
Помимо хорошо знакомого наблюдаемого пространства нашей сферы, имеется также более проникающее состояние, которое мы могли бы назвать «низшим (более низким) пространством», оно присутствует как функция фокусной установки особого типа. Мы не замечаем, что это состояние более «низкого npocтранства» существует в действительности, до тех пор, пока не откроем альтернативные установки или настройку. Как только мы сможем опознать «более низкое пространство», выяснится, что это состояние воздействует на то, что есть и что случается в нашем мире. Подобно новому представлению о «пространстве» (принятому некоторыми ответвлениями современной физики) как об активной, структурирующей среде, которую нельзя отделить от «объектов в пространстве», это «более низкое» или «локальное пространство» ответственно за характер всех событий и явлений, воспринятых «в пространстве».
Если мы принимаем всерьез то, что происходит в нашей сфере, и не осознаем структурирующей силы этого «более низкого пространства», явление становится ложным или оно вводит в заблуждение в том смысле, что его полнота осуществления и измерения значения ускользает от нас. Это как если бы нами манипулировал кто-то из мелких чиновников, который в действительности получал бы власть от следующего уровня правления и действия которого выражали бы волю этого руководства. Этот мелкий чиновник не информирует нас об источнике или цели его приказаний — возможно, он занимается самоуправством, и поэтому мы не в состоянии правильно судить о нашей ситуации. Мы приписываем силы и связи тому, кому фактически недостает их, или тому, кто имеет их только вторично.
Этот образ скрытого «правящего чиновника» не только представляет наше особое частное состояние более низкого пространства, но приложимо в разной степени и к другим пространствам. Имеется бесконечно много различных пространств, происходящих от разных «фокусных» или гностических установок. Каждое пространство имеет свою собственную тонко ограниченную динамику. Мы могли бы открыть нашу «фокусную установку», чтобы подвергнуться действию каждой, и неопределенно долго странствовать среди них. Однако вопрос не просто в том, чтобы открыть альтернативные пространства, каждое с его собственной точкой зрения. Скорее, правильно направляемое путешествие через некоторые из этих пространств может привести в результате к восприятию того, что они могут быть осмысленно упорядочены: пространства, которые «выше» и «больше», как противоположные тем, которые «ниже» и «меньше».
«Более высокие» означает более охватывающие, более открытые и включающие. Такие пространства могут «включать» более низкие пространства в том смысле, что они не столь затронуты сохранением узкого, обособленного характера — они более вмещающи. По этой самой причине они отражают Большое Пространство. Таким образом внутреннее проникновение, инсайты, приобретенные в более «высоких» пространствах, также приложимы и к «более низким» пространствам, они не только лишь описания местности одной территории как противоположности другой.
Это вызывает картины концентрических пространств, или пространств-гнезд, каждое пространство «вмещает» больше, чем те, что ниже или внутри. Когда мы впервые пытаемся переместиться в другое пространство, то вследствие относительной непрозрачности или интолерантности нашего настоящего пространства кажется, что мы должны толкать и прилагать силу, чтобы «нарушить правила» нашего уровня с тем, чтобы «вырваться». В силе оказывается строгая логика альтернативы — вещи либо «такие», либо «другие». Так что наши первоначальные усилия в трансценденции могут казаться несколько крайними, а новое пространство может некоторое время выглядеть странным. Но когда мы привыкнем к новому пространству и оглянемся на наше старое пространство с новой выигрышной позиции, тогда странным можем показаться более низкое пространство. Наша способность к аккомодации нуждается в большем расширении и уравновешивании.
Однако, поскольку упорядочивающий принцип, рассматриваемый здесь, — это «аккомодация» или открытость, Большое Пространство как высшее выражение этого принципа открыто в довольно уникальном смысле. Картина собранных в груду пространств, каждое из которых отлично от другого и более или менее охватывающе, более высокое или более низкое, нарушается как относительно «более высоких» пространств, так и в отношении Большого Пространства. В общем, в пределах «более высоких» пространств «момент аккомодации» таков, что более высокие пространства менее размечены как дискретные и отдельные территории, чем «более низкие» пространства.
Так что, когда мы научимся перемещаться в «более высокие» пространства, мы сможем достигнуть большего понимания проблем, имеющих отношение к этому более низкому пространству, но кажущихся неразрешимыми в его пределах. Дихотомии типа «существование» и «несуществование», «объект» и «пространство» становятся разрешимыми в свете различных и более точных концепций. На иные проблемы нельзя ответить в тех же самых терминах, в которых они были поставлены, а различные уровни пространства включают разные ответы и разные «вопросы, на которые невозможно ответить».
Эти дихотомии и вопросы часто являются лучшими индикаторами того, какие аспекты более высокой вести неполны или искажены. Если мы рассматриваем их скорее как интересные символы или указатели, нежели как неподдающиеся проблемы, они могут помочь нам «открыться». Могут открыться и снова функционировать различные доступные, но блокированные и неиспользуемые каналы… мы сможем путешествовать дальше и дальше, всегда открывая еще больше.
В конечном итоге мы можем открыть пространство, которое совсем не включает никаких концепций, поскольку концепции суть просто указатели относительной непрозрачности и сопротивления отдельного пространства. Мысли, концепции и различения являются продуктом «пространства», и его можно было бы рассматривать как замкнутую камеру, которая фильтрует и препятствует «снаружи», отбрасывая тени и вызывая эхо или столкновения, бомбардировки и распадения в пределах его стенок. Пространству следовало бы быть всевмещающим, открытым и давать место вещам. Но в нашем обычном пространстве «создание места» стало «созданием некоторого места» — более низкого пространства, подобного участку, огражденному стеной.
Если бы эти стены можно было каким-то образом сделать прозрачными, не воздвигая при этом новых стен и точек зрения, то понятие внутреннего и внешнего таким образом деактивировалось бы, утратило активность, а переживание внутренних противоречий и взаимодействий прекратилось. Тогда это — нечто, подобное Большому Пространству. Хотя оно может показаться крайне отличающимся от нашего обычного состояния, такие различия и сравнения не применимы в этом более открытом и вместительном пространстве. Они воспринимаются только в пределах ограниченной точки зрения более низкого пространства. Это не предполагает того, что Большое Пространство, в отличие от более низких пространств, не имеет никаких концепций и различий, действующих «внутри» него. Большое Пространство не есть особое состояние, характеризуемое некими вещами, присутствующими или отсутствующими. Нет никаких концепций, а также «Большого Пространства, отличающегося отсутствием понятий». Большое Пространство — это не «вещь» и не отлично от нашего более низкого пространства.
Качество аккомодации, пик которой представлен Большим Пространством, завершается точно в точке, где понятие о некоем пространстве (of a space), которое в большей или меньшей степени позволяет или вмещает некую «вещь» (a thing), коллапсирует. Открытость и освобождающие качества Большого Пространства достигают наибольшей степени тогда, когда они не фильтруются через «вещь, которая позволяет».
Часто утверждается, что действительная щедрость включает даванье без каких-либо ожиданий или чувства себя как дающего или благодетельствующего кого-то другого. Хотя логика «дающего», «давания», «одариваемого» сама по себе не вызывает вопросов, каким-то образом мы чувствуем, что уместно и милосердно — снять акцент с дающего. Обычную интуицию можно рассматривать как символ, отражающий природу более высокого уровня, для которого «введение в бытие» — даже «божественная провиденция» — продолжается и тогда, когда фактически нет никакого «делателя» («doer») или благодетеля, который мог бы ограничить бесконечное давание.
