Франческа Фримантл - Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых"
Когда мы полностью погружаемся в переживание какой-либо интенсивной эмоции, весь наш мир окрашивается в её тона; в этом свете мы видим и своё окружение, и других людей, так что отличить внутреннюю реальность от внешней становится невозможно. Когда мы счастливы, наше счастье отражается на всех окружающих: другие люди, общаясь с нами, сами становятся счастливее, а мы радуемся любой, даже самой плохой погоде и видим красоту в любом окружении, даже самом уродливом. Точно таким же образом, когда мы охвачены гневом или ненавистью, всё вокруг становится враждебным, окружающая обстановка перестаёт приносить нам радость; окружающие люди кажутся нам агрессивными, мы замечаем в них только самое дурное; и даже неодушевлённые предметы реагируют на наше дурное настроение, то и дело ломаясь, путаясь под ногами и вызывая несчастные случаи. Таковы известные нам из повседневной жизни примеры обитания в небесном и адском мирах. Следующие далее описания шести миров могут показаться слишком близкими к крайности: каждый мир представлен в своих самых насыщенных, интенсивных проявлениях, не смягчённых характеристиками других миров. Но мы, люди, сталкиваемся с другими мирами только в рамках своей человеческой природы; можно сказать, мы видим только тени или отражения этих миров.
Шесть миров имеют немало общего с пятью родами. В «Освобождении посредством слушания» пять мирных будд являются один за другим в течение пяти дней, и одновременно с каждым буддой возникает светящаяся цветная дорожка, ведущая к одному миров. Из сердца каждого будды исходит ослепительно яркий свет, и умершему предоставляется выбор между этим пронизывающим светом пробуждения и порождённым «ядами» более мягким, приглушённым и утешительным светом дорог, ведущих обратно в сансару. Здесь возникает очевидное затруднение: как соотнести шестичленную классификацию с пятичленной? Традиционно выделяют шестой «яд» — алчность, которая в пятичленной системе входит в категорию страсти. Обитатели ада ассоциируются с агрессией, голодные духи — с жадностью, животные — с невежеством, люди — со страстью, завистливые боги — с завистью, а боги — с гордыней. И всё же такая классификация не полностью совмещается с мандалой пяти будд, из-за чего в тексте трактата появляются необычные ассоциации, которые мы обсудим в разделах, посвящённых соответствующим мирам.
Кроме того, Трунгпа Ринпоче соотносил шесть миров с шестью бардо. Живые существа во всех мирах проходят через всё бардо, но можно провести и строгие соответствия между бардо и мирами. В этой системе каждое бардо предстаёт как концентрированная сущность соответствующего мира. Состояние «промежуточности» — это своего рода крайность: мы словно стоим на краю пропасти, готовясь прыгнуть в неизвестность, и ещё не знаем, убьёт ли нас этот прыжок или выпустит на свободу. Такое состояние наступает всегда, когда достигает кульминации какое-либо интенсивное эмоциональное переживание: перед нами внезапно открывается «просвет» — врата, ведущие к пробуждению. Войти в эти врата и пробудиться от сна, приковывающего нас к миру нашего обитания, или остаться в заточении у привычного нам образа мыслей — выбор за нами.
МИР ОБИТАТЕЛЕЙ АДА
Мир обитателей ада — низший из шести миров, порождаемый предельной агрессией. Его отличают крайняя напряжённость, ограниченность и замкнутость. Все «ядовитые» эмоции вызывают привыкание: стоит нам попасться в их капкан — и нам начинает казаться, что обойтись без них мы уже не можем, что именно они придают нашему существованию смысл. Избавиться от агрессии, в известном отношении, труднее всего, так как она придаёт нам чрезвычайную уверенность в собственной правоте. Во всех своих проблемах мы виним других людей, и реагировать на эти чужие ошибки иначе, чем гневом или ненавистью, мы не можем. Дав выход агрессии, мы получаем короткую передышку, но желанного результата не достигаем. Нам хочется уничтожить весь окружающий мир — ведь он причиняет нам столько боли! Но оказывается, что мир — это всего лишь зеркало, полное наших собственных отражений. Преломляясь в нём под разными углами, наша агрессия возвращается к нам в чудовищно преувеличенном и искажённом виде, порождая ужасные галлюцинации. В итоге мы погружаемся в состояние предельной замкнутости, в котором нет ни пространства для выхода на свободу, ни времени на передышку. Вот почему во всех традициях ад помещается под землей: тяжесть земли давит на его обитателей и стискивает их со всех сторон, лишая всякой надежды на спасение.
В некоторых религиях ад представляется огненным, но в буддизме говорится о двух преисподних — огненной и холодной. Каждая разделена на восемь областей, обитатели которых подвергаются мучениям различной степени. Описания этих адов настолько ужасны, что соотнести их с обыденной жизнью не так-то просто. Пребывая в мире людей, мы воспринимаем лишь слабые отблески других миров, просочившиеся сквозь фильтр нашей человеческой природы. Но каким бы чудовищным ни казался нам адский мир, связанное с ним состояние людям отлично известно. Мы часто сталкиваемся с такими его внешними проявлениями, как войны, терроризм, пытки или садизм, но все эти образы ада на земле — лишь проекции того ада, что царит в человеческом сердце.
Атмосфера огненных адов — жгучая ненависть и раскалённый гнев. Мы готовы сжечь весь мир силой своей ярости, но жжём лишь самих себя. Преисполнившись жажды мести, мы стремимся устрашить своего врага и лишить его воли, но вместо этого кошмары преследуют нас самих во сне и наяву. Человек, пребывающий в этом состоянии сознания, нередко не замечает собственной агрессивности и не осознаёт, как она отражается на окружающих; ему кажется, что страдает только он один, что именно он — жертва чужой враждебности. На любой его поступок мир отвечает такой же ненавистью, какая пылает в его собственном сердце. Кажется, сами стихии обратились против него: почва обернулась раскалённым докрасна железом, реки — расплавленным металлом, воздух — удушающим и жгучим ветром. Спасения нет нигде.
Обитатели первого из восьми ярусов огненной преисподней сражаются между собой и убивают друг друга снова и снова. Нечто похожее мы иногда встречаем и в нашей жизни, когда человеку повсюду чудятся враги и слепая злоба заставляет его наносить удары во всех направлениях. С каждым следующим ярусом кошмарные видения становятся всё причудливей, доходя до немыслимых крайностей. Обитателей этих областей непрерывно терзают слуги Ямы — бога смерти, и на каждом следующем ярусе мучения становятся всё ужаснее. Но эти палачи — не самостоятельные существа, вроде чертей западной традиции, а проекции сознания, пожираемого ненавистью. Кроме тех, кто страдает в этой преисподней, других живых существ в ней нет. Чем сильнее жажда присвоения, тем ярче эти проекции, так что внешние обстоятельства полностью определяются внутренним состоянием.
В традиционных описаниях ярусы преисподней представляются как прилегающие друг к другу концентрические окружности, в центре которых находится самый нижний, самый ужасный из горячих адов. Там набитые раскалёнными углями рвы соседствуют с болотами, полными гниющих трупов, широкие дороги, вымощенные лезвиями, тянутся мимо лесов, где на деревьях вместо листьев — острые клинки и шипы, а реки бурлят кипятком. Издали кажется, будто по этим рекам можно выбраться из преисподней, и при виде их у страдальца, отпущенного наконец на свободу, пробуждаются надежда и радость. Но избавиться от жажды присвоения, ввергшей его в самую глубокую область ада, нелегко. Пускаясь в обратный путь по ярусам преисподней, существо раз за разом переживает одни и те же кошмары и погружается в страдания вновь и вновь, не в силах освободиться от съедающего его «яда».
Другой тип ненависти — ледяная злоба, подавленная или поставленная под жёсткий контроль, и исполненная гордыни, горечи и негодования, — ведёт в холодную преисподнюю. Человек, обуянный ненавистью в такой форме, не враждует с другими людьми открыто, а пытается уничтожить их ледяным презрением. Но в результате застывает только его собственное сердце, и человек начинает взирать на мир холодным взором ненавистника. Такой «замороженный» мир — это тоже ад, ад отчаяния, депрессии и злобы, направленной, в конечном счёте, на себя самого и коренящейся в ненависти к себе. Преисполнившись отвращения к себе, человек уже не представляет, как он может измениться к лучшему. Он словно превращается в ледяной столп; холод ненависти сковывает его; он не в силах ни выразить своих чувств, ни ответить на чувства других людей. Палачей в ледяном аду нет: существо, оказавшееся здесь, заточено в полном одиночестве. От чудовищного холода обнажённые тела страдальцев лопаются и покрываются язвами, подобными красным и синим цветкам лотоса, от которых и происходят названия некоторых областей ледяной преисподней. Как и в огненном аду, здесь царит ощущение несвободы и замкнутого пространства. Земля подобна холодному железу; вода застыла и обратилась в лёд; ветер режет острыми мечами. Всё вокруг твёрдое, жёсткое и острое. Обитателя холодного ада окружают ледяные стены, собственные отражения обступают его со всех сторон, и собственный голос возвращается к нему эхом.
