Александр Берзин - Смена религии в Шамбале
Любопытно, однако, что одну из тактик первого Калки, которую он применил, чтобы объединить индуистов и буддистов, позже использовали исмаилитские шиитские мусульмане для ассимиляции индуистов, в качестве ступени для их возможного обращения. В тексте XIII века н.э. «Дашаватара» Пир Шамс аль-Дин отождествлял десятого и последнего аватара Вишну, Калки, с первым имамом Али. Исмаилитские имамы были преемниками Али и, признавая Али как Калки, индуисты также признают законность его исмаилитских преемников. Сходным образом Манджушри-яшас объявил себя Калки, чтобы заручиться признанием индуистов.
Ислам с точки зрения буддизма
Манджушри-яшас даже объяснил, как ступенчатый метод может вести последователей неиндийской религии к буддизму. Явно бесчувственный к строгому исламскому запрету на отречение от ислама и переход в другую веру, он стремился в первую очередь объединить людей всех вер, не только индуистов и буддистов. В конце концов, в Шамбале также должны были быть мусульмане, и они столкнулись с той же угрозой вторжения и военного переворота, что и все остальные. Безусловно, в то время это было справедливо в отношении восточного Афганистана и Уддияны (северо-западный Пакистан) – территории, откуда, вероятнее всего, пришло знание об исламе.
Согласно описанию первого Калки, неиндийская религия утверждает, что внешняя материя состоит из атомов, что существует постоянная душа, которая временно перерождается, и что высшая цель – это счастье небесного перерождения. Зная склонности людей этой веры, он объяснил учения Будды так, чтобы они могли с ними согласиться. В некоторых сутрах Будда учил, что тело бодхисаттвы, который вот-вот станет буддой, состоит из атомов. В другом месте он пояснил, что непрерывность «личности» существует, и это влечёт за собой ответственность за переживание последствий её поведения (карму), но не говорил о «личности» как о постоянном или непостоянном явлении. Будда также учил временной цели – достижению лучшего перерождения в мире небесных богов. Принципы упомянутой неиндийской религии могут служить ступенькой к принятию этих сутр и далее ко всё более сложным буддийским объяснениям.
Буддизм с точки зрения ислама
Мусульманские авторы того времени объясняли буддизм так же, как Манджушри-яшас – ислам: в терминах, понятных последователям их религии. Например, в начале VIII века н.э. аль-Кермани подробно описал монастырь Нава Вихара в Балхе (северный Афганистан). Он писал, что буддисты совершают обхождения вокруг каменного куба, покрытого тканью, и простираются перед ним, подобно тому как этот делают мусульмане перед Каабой в Мекке. Кубом он назвал возвышение в центре главного храма, на котором стояла ступа. Тем не менее, мусульмане не использовали подобные сходства, чтобы вести буддистов к пути ислама. Они предоставили буддистам простой выбор: следовать своей религии и платить подушный налог или признать истинность ислама и не платить его. Даже когда мусульманские захватчики разрушали буддийские монастыри, а это было частью их тактики вторжения, чтобы население потеряло надежду и сдалось, – они обычно позволяли восстанавливать разрушенное, чтобы взимать налог на паломничество.
Заключение
Остаётся несколько важных вопросов. Когда Калачакра повествует об обращении в буддизм в мифической земле Шамбале, является ли это просто описанием того, что могло быть полезно и необходимо в Афганистане и на полуострове Индостан в период с IX по XI столетие н.э., или этот совет не имеет отношения к определённому временному отрезку? Допустим, когда последователи всех религий, подтверждают свои духовные ценности, ими руководит всеобщая мудрость. Возникает вопрос: оправдывает ли это навязывание духовных ценностей, например буддийских, как можно большему числу людей, например, обращение их в буддизм? Было бы трудно отстоять эту точку зрения, как в отношении только лишь упомянутого выше исторического периода, так и в качестве общего совета, и при этом не быть шовинистом. Таким образом, беспристрастным заключением будет согласиться с тем, что лейтмотив легенды о Шамбале, несомненно, шовинистический, хотя понять его можно, принимая во внимание обстоятельства того времени. Однако из этого не следует, что буддийским учителям наших дней надо быть шовинистами, когда они представляют буддизм небуддийской аудитории.
Когда Его Святейшество Далай-лама XIV рассказывает о буддизме небуддийской аудитории, он всегда подчёркивает, что он не пытается обращать в свою веру. Он не призывает состязаться в дебатах, так что проигравшая сторона должна будет принять принципы победившей. Он объясняет, что лишь пытается дать другим представление о буддизме. Мир между различными сообществами возникает из понимания верований друг друга. Просвещение сильно отличается от попытки обратить в свою веру. Если другие найдут в буддизме что-либо ценное, они свободны применять это без необходимости становиться буддистами. Те, кто очень заинтересован, приглашаются продолжить обучение и даже стать буддистами, но только после продолжительного периода серьёзных размышлений. При этом Его Святейшество настоятельно предостерегает большинство людей от смены религии.
Буддизм, как и другие религии и философские системы, утверждает, что он обладает глубочайшей истиной. Тем не менее, буддийское заявление не претендует на исключительную «одну истину». Буддизм признаёт относительные истины: явления истинные для определённых групп или при определённых обстоятельствах. Пока взгляды человека не являются враждебными, его или её относительно истинные верования могут служить временными ступенями на пути к глубочайшей истине, как она определяется в буддизме, или к глубочайшей истине, которой учат другие религии. До тех пор пока буддийское утверждение глубочайшей истины не шовинистическое и не создает впечатление миссионерской политики, оно может быть полезно для тех, кому оно подходит.
