Сиддхартха Гаутама - Сутра о мудрости и глупости (Дзанлундо)
Тут Маудгальяяна, поглядев божественным глазом, подумал: «Что это мой ученик собирается делать?» И, увидав, что его ученик прыгнул в реку, он своей волшебной силой воспрепятствовал падению в воду старого монаха, взял его и положил на берег, вопрошая:
– Что ты делаешь, мой духовный сын?
Старец устыдился, смутился и не знал, что ответить. «Если я солгу и обману мого наставника, – подумал он, – то за обман наставника во всех следующих рождениях будет на мне грех, лишающий дара речи[49]. Кроме того, если я солгу, то наставник запредельной мудростью своей обнаружит мою ложь. Кто в мире обладает благоприобретенной мудростью, по своей природе правдив и чужд обмана, тот почитается богами. Кто же обладает благоприобретенной мудростью, но не чужд обмана, тот не должен быть наставником других и не почитается людьми. Кто не обладает мудростью, но правдив и чужд обмана, тот, хотя и не может быть полезным для других, себе творит пользу. Кто же глуп и омрачен духовным невежеством, да при этом еще и склонен к обману, тот повсюду слывет за негодяя, и, что бы он ни произнес, все говорят: „Этот – лжец и обманщик". И если он даже скажет правду, никто ему не поверит. Таким образом, если я солгу наставнику, то это будет неправильно и недостойно. Скажу-ка я ему лучше правду». И, подумав так, старец отвечал наставнику следующее:
– Докучали мне домашние дела, и я ушел из дому в монашество в поисках мира и уединения. Но, спокойствия и здесь не обретя, решил умереть.
Услышав эти слова, Маудгальяяна подумал: «Если я не устрашу его предстоящими рождениями и смертями, то не будет для него пользы от вступления в монашество». И он сказал:
– Крепче ухватись за край моего духовного одеяния и смотри не выпусти его!
И как только прозвучали эти слова, они вознеслись на верхнее небо, и, подобно тому как ветер гонит мякину, магическая сила повлекла их с такой легкостью, с какой несут в руке один-единственный волосок. Подобно тому как сокол несет в когтях птенчика, так и магическая сила Маудгальяяны вознесла их в небо и за время, необходимое человеку, чтобы согнуть и разогнуть руку, доставила на берег моря. На том берегу лежало дивное сложением тело недавно умершей красавицы. Изо рта трупа выползала змея и скрывалась в ухе. Маудгальяяна взглянул на труп, а старый монах спросил:
– Кто эта прекрасная женщина?
– Придет время, и я тебе объясню, – ответил ему Маудгальяяна, и они последовали дальше.
Затем они увидели женщину, которая поставила большой медный котел, налила в него воды и развела под котлом большой огонь. Когда вода закипела, женщина сняла одежды и ступила в этот котел.
Моментально вылезли волосы на голове и теле ее, сварилось мясо и отделились от него кости. Кипящая вода выплеснула эти кости из котла, подул на них ветер, и тут же кости превратились в человека. Человек этот вытащил из котла мясо и стал его пожирать.
Страх объял монаха Пэльке, так что его волосы стали дыбом, и он спросил у наставника:
– Кто это пожирающий собственное мясо?
– Когда придет время, объясню, – ответил ему Маудгальяяна.
Последовав дальше, они увидали огромное дерево с такой густой кроной, что, казалось, между его ветвями и листьями не осталось места и для кончика иголки. Множество червей пожирали дерево, которое издавало при этом жалобные крики, и вокруг разносились звуки стенаний, похожие на звуки ада живых существ.
– Поведай мне, кто издает такие ужасные звуки, – попросил монах.
– Когда придет время, объясню, – ответил ему Маудгальяяна.
Далее они увидали множество претов с человеческим туловищем и головами хищных зверей, которые, держа в руках луки и стрелы, окружали одного человека. Стрелы эти пылали огнем, и когда преты со всех сторон метнули их в того человека, он вмиг был охвачен пламенем.
– Поведай, кто он, терпящий такие мучения и даже не имеющий места, куда скрыться, – сказал монах.
– Подожди немного, придет время, тогда объясню, – ответил наставник.
Пошли они дальше и спустя долгое время подошли к огромной горе.
И там они увидали, как один человек, воткнув в ее склон мечи и режущее оружие лезвиями вверх, побежал вниз с вершины горы, а оружие кололо и кромсало его тело. После этого человек снова втыкал в землю мечи и режущее оружие и так бегал без отдыха.
– Поведал бы, кто это такой, – сказал монах.
– Придет время и объясню, – отвечал наставник.
Затем сни пошли дальше и достигли огромной горы, сложенной из человеческих костей Высота той горы составляла семьсот йоджан. Гора затмевала небо, и тень ее помрачала море. Маудгальяяна взобрался на ту гору и стал ходить туда- сюда по огромному ребру. «Последую-ка я за ним и посмотрю», – подумал старый монах. Сделав так, он решил: «Раз наставник ничем не занят, спрошу у него про вещи, увиденные ранее» – и сказал:
– Наставник, прошу, объясни мне вещи, которые я видел ранее.
– Поскольку время наступило, то объясню, – сказал Маудгальяяна – Если хочешь знать, кто та женщина, которую ты увидел вначале, то она была женой человека из Раджагрихи по имени Сарпак. Она была очень красива, поэтому муж безумно любил ее. Как-то раз отправился Сарпак в море и, не желая оставлять жену, взял ее с собой. Так вместе с пятьюстами купцами и женой вышел он в море. В море жена занималась тем, что постоянно сооружала из трех дощечек подобие подставки, водружала на нее зеркало, смотрелась в него и тешилась своей красотой.
Тем временем из глубины моря появилась огромная черепаха, которая ударила корабль. Корабль разрушился, и все люди погибли.
По свойству моря, не допускающего, чтобы трупы оставались в нем более суток, морские воды выкинули трупы на берег. Но живые существа после смерти своей возрождаются в том состоянии, к которому они питали склонность.
– Кто же, питая склонность к возрождению в аду живых существ, многократно возрождается в этом аду? – спросил старый монах.
– Те живые существа, – отвечал Маудгальяяна, – которые совершали великий грех, похищая имущество, принадлежащее трем драгоценностям или собственным родителям, или лишали людей жизни, ввергаются в великий пылающий ад живых существ.
Люди эти все страдали от простуды или малярийного озноба, поэтому думали об огне, чтобы согреться. И поэтому сразу же после смерти попадали в пылающий ад живых существ.
Что же касается тех, кто совершил грех, украв масло [для светильников] или драгоценности, поднесенные Будде, или украл светильники или дрова у монашеской общины, разрушил жилой дом общины монахов или молитвенное помещение ее, кто в холодное, зимнее время отнимал у человека одежду, или, могуществом обладая, раздев раба, рабыню или другого человека, на ледяном ветру обливал их водой, или, раздев людей, одежду их забирал, – те попадают в ледяной ад живых существ. Люди эти, страдая от горячки, постоянно думали о прохладном месте, желали холода. И поэтому сразу же после смерти возрождались в ледяном аду живых существ.
У живых существ, страдающих в ледяном аду, мясо тела трескается и распадается на кусочки, как злак, пораженный болезнью. Череп и кости их также покрываются трещинами и рассыпаются на сотни тысяч осколков.
Те же живые существа, которые из скупости и стяжательства лишают других людей средств к существованию, обрекая их на голод, или же во время, установленное для принятия пищи, не вершат подаяния[50], попадают [после смерти] в область голодных духов – претов. Эти люди страдают непроходимостью пищи и рвотой. И когда окружающие, приготовив множество различных блюд, настойчиво предлагают попробовать их, говоря: «Это сладкое. Это кислое. Это вкусное. Это легкое для желудка», то больной, чувствуя [позывы] к рвоте, думает: «Я даже видеть не могу эту пищу». А когда такой [человек] умирает, он сразу же попадает в мир прет.
Глупые же, духовным невежеством омраченные живые существа, которые не верят в три драгоценности, бесчестят и чернят благородных, обречены на рождение в мире животных. Корчась в болезненных муках, они пытаются лечь и успокоиться сном, но не могут и не желают слушать речей, наставляющих их во благо. Напрасно окружающие больного и достоверно знающие, что тот отмечен печатью смерти, говорят ему: «Обратись к святому Учению! Дай обет соблюдения правил моральной дисциплины! Помысли о Будде! Пригласи монахов и сделай им пожертвование!»
И если, не веря, не радуясь этому, больной отвергает настойчивые увещевания и в гневе восклицает: «А почему бы мне не уйти туда, где даже не слышно таких слов, как „три драгоценности" и „благо"», то сразу же после смерти он возрождается в мире животных.
Тот же, кто прилежает на благой стезе, ведущей к рождению в мире богов или людей, не испытывает больших мучений от болезни, а когда наступает время смерти, не терзается смятением духа.
Окружающие больного, видя, что тот близок к смерти, спрашивают: «Не хочешь ли ты выслушать святое Учение? Не хочешь ли ты взглянуть на образ Будды? Не хочешь ли ты послушать монахов, читающих сутры или духовные стихи? Не будет ли тебе в радость принять обет о соблюдении правил моральной дисциплины? Не желаешь ли пожертвовать имущество Будде и его общине?»
