Тензин Гьяцо - Мудрость прощения. Доверительные беседы
— Теперь давайте перейдем к окончательной реальности, — сказал Далай Лама, указывая мизинцем на свою кружку. — Чем в точности она является? — Он наклонился вперед и пристально уставился в глаза корейскому ученому. — Мы видим цвет, форму. А если убрать форму, цвет, материал, чем тогда является кружка? Что есть кружка? Кружка — это комбинация частиц: атомов, электронов, кварков. Но каждая частица в отдельности не есть «кружка». То же самое можно сказать и о четырех главных элементах природы, о мире, обо всем. О Будде. Мы не можем найти Будду. Такова окончательная реальность. Если мы не удовлетворимся привычной или условной реальностью, если посмотрим глубже и попытаемся найти истинную природу вещей, в конечном счете мы ничего не найдем.
Таким образом Далай Лама объяснил, что кружка — пустая. Термин «кружка» просто один из ярлыков, которые мы используем, чтобы описывать повседневную реальность. Но каждая кружка начинает существование в результате сложного переплетения причин и условий. Она не существует отдельно или независимо от всего. Не возникает сама по себе, по своей собственной воле.
Например, предположим, я решил сделать черную кружку. Для этого я смешиваю черную глину с водой, формую ее по своему вкусу и обжигаю то, что получилось, в печи. Глина плюс вода становятся кружкой благодаря моим действиям. Однако в такой же степени она появляется на свет благодаря мириадам различных способов взаимодействия атомов и молекул. А что же я, творец кружки? Если бы мои родители однажды не встретились, черная кружка никогда бы не обрела существования.
Поэтому кружка не существует отдельно. Она появляется в результате сложного переплетения отношений. По собственным словам Далай Ламы — ив этом суть его концепции видения мира, — кружка «возникла несамостоятельно». Она становится кружкой под воздействием уймы различных факторов, а не по собственной воле. Она пустая.
«Пустой» — краткое обозначение «отсутствия подлинного, изначального и неотъемлемого существования». Или, если выразить это иначе, «пустота» — иное обозначение взаимозависимости.
Взгляд Далай Ламы не отрывался от лица корейца. Пристальность этого взгляда поразила меня. Неуклюже снующие фотографы и громкие щелчки затворов нимало его не трогали. Почему нас должна интересовать пустота? Какое отношение имеет она к нашей реальной жизни? Для Далай Ламы способность воспринимать вещи в их истинной взаимосвязи — все. По большей части, причина наших несчастий, наших страданий — несоответствие между нашим восприятием и тем, что истинно. Например, я считаю себя отдельным существом: я отличен от своей дочери, жены, от своего недруга. Люблю я этих людей или ненавижу, я считаю, что существую независимо от них. Условия и обстоятельства жизни не оставляют у меня сомнений в существовании четких различий между мною и остальными. С этой точки зрения, обретает смысл идея своекорыстия, идея о том, что каждый — сам по себе.
Однако если я приму точку зрения Далай Ламы, то увижу, что мое существование зависит от хитросплетения бесконечных событий, людей, причин и условий. Окажись что-то иным, оказалось бы иным и мое существование. Если бы мои родители родились в Лхасе, я, вероятно, был бы тибетцем, а не китайцем. Если бы в 1972 году я не стал жертвой похищения в Афганистане, возможно, я не познакомился бы с Далай Ламой.
С этой точки зрения, «я» и «другие» имеет смысл только в терминах отношений. Для Далай Ламы узловой момент реальности, сама ее суть — это непреложная взаимосвязь между людьми и между людьми и вещами. Таким он видит мир вокруг себя. Добрых полстолетия его глубинным убеждением остается мысль о том, что «его» польза и «ваша» польза неразрывно связаны. Пересекаются самым осязаемым, реальным образом. Именно поэтому он посвятил свою жизнь благополучию других. Он называет это «разумным эгоизмом». Он убежден, что, помогая другим, он прежде всего сам получит выгоду — ив результате станет более счастливым. И для него нет более высокого предназначения. Интервью подошло к концу. Около часа Далай Лама терпеливо объяснял Киму Йомг-Оаку, как год за годом он сам постепенно изменялся, используя в духовной практике разумный, логический подход. Он подчеркнул важность разума. И настойчиво повторял, что каждый может достичь подлинного счастья, сосредоточившись на двух фундаментальных заповедях буддизма: сострадании и пустоте.
Далай Лама так и не стал рассказывать корейскому ученому о своих духовных озарениях.
Глава 11
Море золотых черепах
Далай Лама покинул отведенные ему скромные помещения на верхнем этаже тибетского монастыря в Бодхгайе и спустился по внешней лестнице на тесный дворик монастыря. Там стоял белый «амбассадор». Внешне он почти не отличался от любого потрепанного такси, разъезжающего по индийским городам. Однако этот был бронированным, с толстыми затененными пуленепробиваемыми стеклами. Последнее время около Бодхгайи вела пропагандистскую работу группа радикальных маоистов. Кроме того, в этой части Бихара, самого бедного индийского штата, довольно часто случаются вооруженные ограбления. Поэтому Делийское министерство иностранных дел, связавшись с Лакхнау, на время паломничества в Бодхгайю и другие буддистские центры паломничества прислало Далай Ламе этот автомобиль.
Далай Лама в сопровождении пятидесяти человек — помощников и слуг, нескольких высших лам, индийских и тибетских охранников, — миновав машину, вышел из монастыря. Прилегающий к монастырю центр Бодхгайи был пуст. Огромную толпу паломников и просто любопытствующих, терпеливо ожидающих возможности взглянуть на глубокочтимого главу Тибета, оттеснили на тротуар. А автомобили и велорикш полиция на близлежащие улицы не пропускала вовсе.
Далай Лама наслаждался короткой прогулкой к священному храму Махабодхи, возведенному на том месте, где Будда достиг просветления, и возможностью пообщаться с новыми людьми. Время от времени он ускользал от телохранителей, чтобы поприветствовать кого-нибудь в толпе.
Небольшая армия нищих, среди которых большинство — неопределенного возраста женщины в ярких сари, расположилась перед воротами храма. Этим женщинам, принадлежащим к индийской касте неприкасаемых, пришлось преодолеть большой путь, чтобы успеть в Бодхгайю к началу посвящения Калачакры — одиннадцатидневной тибетской буддийской церемонии, которую в 2002 году должен был проводить перед огромными толпами сам Далай Лама. Нищие знают, что здесь они не останутся голодными. И что по окончании двухнедельного празднования каждый из них скорее всего отправится восвояси с увесистым свертком рупий.
Нищие едва ли заметили приближение Далай Ламы. Их внимание было приковано к нескольким тибетцам, тащившим по направлению к ним большую алюминиевую кастрюлю шафранного риса. Быстрыми, привычными движениями двое молодых людей зачерпывали огромные порции, наполняя протянутые оловянные чашки. Этот ритуал повторялся дважды в день. Пять-шесть тощих мальчиков-калек, опираясь на руки и колени, торопливо ковыляли следом за тибетцами, ритмично подергивая, словно хвостами, ножками спичками. Мальчики тоже не оставались голодными — по крайней мере пока Далай Лама находился в городе.
Возле входа во внутреннее святилище храма Далай Лама выскользнул из пластиковых шлепанцев и трижды простерся на темно-красной шелковой подстилке, которую расстелил его слуга. Потом прошел через узкий коридор в маленькую часовню, где царила большая статуя Будды.
Далай Лама подошел ближе и простерся еще три раза. Статуя возвышалась над ним. Рядом замерла группа монахов из Шри-Ланки в великолепных ярко-шафрановых одеяниях. Они — официальные стражи храма. Кроме них, в этом маленьком помещении находились двенадцать высших тибетских лам в темно-бордовых одеждах и несколько тибетских телохранителей. Воздух был застоявшимся и едким от густого сладкого аромата ладана и кислого застарелого запаха тел бесчисленных паломников.
Я стоял близко к Сенге Рабтену, главному телохранителю Далай Ламы. Он небольшого роста, подстрижен ежиком. Мастер каратэ. Поразмыслив, он на цыпочках подошел к вентилятору и попытался отрегулировать его. Немного повозившись, он сумел направить поток воздуха в направлении Далай Ламы. Снаружи доносилось гудение огромной толпы, сдерживаемой вооруженными полицейскими.
Один из шри-ланкийских монахов вручил Далай Ламе зажженный трут. На медных подставках на выступе перед статуей стояли две пурпурные свечи. Далай Лама аккуратно зажег их. Потом посмотрел вверх на статую Будды и поднял правую руку в почтительном жесте.
Прищурившись, я посмотрел на древнюю каменную статую, созданную 1700 лет назад.
Когда в XIX веке британские археологи раскопали ее, голова статуи была отделена от тела. Перед тем как установить статую во внутреннем святилище храма, голову водрузили на место. Я знаю, что, впервые увидев это древнее изображение великого Будды, Далай Лама огорчился из-за того, что след от соединения был слишком заметным. Он сделал большое пожертвование и попросил, чтобы статую окрасили в золотой цвет. Индийское управление по надзору за археологическими памятниками сперва возражало, но в конце концов уважение к чувствам верующих взяло верх. Синяя стена позади статуи была освещена мягким светом, и создавалось впечатление, будто в огромное окно вливается сияние идеально синего неба. Я безуспешно пытался отыскать тот самый соединительный шов вокруг шеи.
