Любко Дереш - Голова Якова
– Светлана – это не твое имя. Твое настоящее имя – Йоланта. Кто из твоих родителей был греком, напомни мне?
– Я рада, что вы вспомнили меня, композитор. У меня впечатление, будто я пришла помочь вам. Вы не знаете, почему мне так кажется?
15Матвей ждал его возле входа в ресторан и курил. На улице было холодно, а Матвей стоял без плаща, в одном пиджаке.
– Я же просил: на полчаса раньше.
– Пробки на улицах. Все так серьезно?
– Нас уже ждут в подвале.
Матвей докурил и поправил галстук.
16На диване сидел только один человек. На столике перед ним стоял калебас с мате. Кресло слева было пустым.
– Господин Богус, позвольте представить вам моего брата, композитора Якова Гораха-Евлампию.
– Маэстро, – незнакомец поднялся и зааплодировал. – Вы пришли. Зовите меня Богус. Просто Богус.
Якову бросился в глаза его загар. Несколько секунд все трое молчали. Загорелый нажал на кнопку вызова официанта. Яков закурил сигарету с чабрецом.
Официантка принесла калебасы. Она выставила на стол коробку с сигарами.
– Попробуйте, маэстро. Гватемальские, – предложил Богус. – Лучших сигар вы еще не знали.
– Я не курю табак. Его прокляли древние майя, когда на их земли пришли испанцы.
– Все проклятия когда-нибудь спадают, – сказал Богус.
Матвей и загорелый раскурили сигары.
Седой взял паузу.
– Хочу предупредить, маэстро, что я чело век образной речи.
Яков поднес к губам бомбилью и глотнул мате. Горечь сковала рот.
– Вы никогда не видели Нил? – спросил Богус.
– Нет.
– Величественная река. По ней плывут чайки, галеры, гондолы, парусники… И все они плывут на север, потому что Нил плывет на север. Все лодки плывут на север, в царство забвения. Все заботятся о лодке, пока она плывет, но никто не смотрит на воду. Вы понимаете, о чем я?
Загорелый пригубил мате.
Яков кивнул.
– Мы предлагаем щедрое вознаграждение за наш заказ и должны быть уверены, что наши инвестиции безошибочны. Чтобы светильник горел, нужен кто-то, кто будет подливать масло. Принимаете ли вы наше предложение?
– Принимаю.
– За какое время вы беретесь выполнить наш заказ?
– Год – это нормальный срок для симфонии.
– Хорошо. Год нас устраивает. Человек с маслом приедет через месяц, считая от сегодняшнего дня.
Богус вынул из внутреннего кармана пиджака конверт и положил на стол.
– За договор, – сказал Яков и глотнул еще их отчаянно горького мате.V. Философский камень и феминистский дискурс Adagio (спокойно)
1
Когда Майе было семнадцать лет, в ее окружении происходили странные вещи.
Ее подруга Света забеременела и родила. Ее подруга Наташа влюбилась в солиста дезметал группы и подсела на трамадол. Майя подружилась с еврейкой Женей.
Женя одевалась в ретро и вела «богемную» жизнь: курила, любила вино и употребляла на ночь марихуану для улучшения перистальтики. Женя носила ей книги по эзотерике, втягивала в разговоры о вечном и демонстрировала осведомленность в неизведанном.
Как-то в Луганск приезжал Сергей Ромасенко, известный как Искрирамс, а потом – Мастер Вишну. Женя не объяснила, куда они идут, только предупредила, что нужно будет остаться на ночь.
Лила происходила в детсаду на краю спального района. В темноте они с Женей блуждали по району, выпившие парни показывали рукой, куда идти.
«Модерн токинг», которые ревели на полдетсада, вызвали у Майи ряд вопросов. Женя посоветовала отдаться потоку опыта.
Искрирамовцы задрапировали класс розовой тканью, окна закрыли матрацами. Светились гирлянды, и пахло сандалом. Люди лежали на матах, на табуретах сидели девушки в серебряных и золотых трико. Женя объяснила, что серебряный и золотой помогают «держать пространство». Женя кивнула в сторону молодого человека, сидевшего между букетов цветов. Его глаза следили за танцем двух девушек – в серебряном и золотом. Поставили «Ласковый май». Комната детсада уже не была комнатой детсада. Люди по одному присоединялись к танцовщицам. Майе стало стыдно. Женя разулась и тоже пошла на маты танцевать.
От силы чувств Майе хотелось плакать. Майя разрыдалась. Она встала и подошла к Искрирамсу.
– Я ненавижу свою мать, – сказала она, вглядываясь ему в глаза.
– Повторяй: «Господь Вишну, проявись через мою мать».
Ну проявись же! Проявись!
2
Ее первого мужчину звали Анатолий, ему было тридцать пять, и он работал охранником в супермаркете. Он был недоволен тем, как идет его жизнь, и свободное время посвящал духовной практике. Анатолий мечтал пойти в севадары – поселиться в сатсанге и полностью посвятить себя общине и Богу.
На третьей встрече Майка лишилась девственности. Квартира была совершенно пустой, вместо кровати – матрац и несколько книг Кирпала Сингха у изголовья. Майя не боялась людей, у которых в шкафу травяные чаи, а в холодильнике – овощи и молоко. Анатолий был опрятным и чистоплотным, был с ней добрым, как ребенок.
Через три встречи Анатолий стал ее рабом. Отдав ему свое тело, она овладела его разумом.
Майя переехала от мамы к Анатолию. Хотя секс не приносил ей удовольствия, она ощутила вкус власти. Чем больше Майя игралась, тем больше Анатолий укреплялся в мысли, что карма его тяжела.
Анатолий осунулся. Под глазами появились мешки.
Однажды Анатолий сказал, что хочет переписать квартиру на нее, а сам уйдет в монастырь. Майя не поверила.
Через два дня она застала Анатолия в дверях с вещами. Он вернулся на кухню, где сорвал с холодильника прощальное письмо.
«Ты действительно уходишь?» – спросила она.
«Да».
Майя не знала, что сказать. Она чувствовала вину. Но какая вина, в чем ее вина? В том, что Анатолий сделал так, как мечтал?
«Ну, тогда пока».
«Я тебя люблю», – сказал он и стоял, ожидая ответа. Когда стоять молча не осталось сил, Анатолий ушел.
Майя хотела что-то крикнуть, но не знала что.
Больше она его не видела и ничего не слышала о нем.
3
Майя поселилась в доме Анатолия. Женя перебралась в сатсанг Искрирамса и стала девушкой в золотом трико. Майя осталась одна.
Три раза в неделю ходила на цигун, а потом еще и на йогу. В постели перед сном или отмокая в ванне, она часто фантазировала. Хотелось теплого тела.
Она сблизилась с одним молодым человеком с факультета. Занимаясь любовью в квартире Анатолия, Майя ощутила себя опустошенной.
– У меня такое впечатление, будто ты терпела. Я тебе неприятен? – спросил юноша.
Больше у них ничего не было.
Позвонила Женя. Она вернулась в Луганск и хотела ее видеть. Женя предложила пойти на драм-н-бейс. Майя согласилась. В клубе она познакомилась с юношей по имени Эдик. Утро они встретили в постели, но секса снова не получилось. Горло сжималось от слез, и Майя заплакала.
Во вторник он пригласил ее в клуб. Они сидели в чилауте большой компанией, курили кальян, говорили наперебой. Эдик обнял ее и держал так целый вечер.
Следующего звонка Майя уже ждала. Он позвонил через день, сказал, что в субботу будет опен-эйр за городом.
Майя оделась в лазурно-оранжевое платье до пят.
Был конец июля. Они приехали в село, а оттуда шли полтора часа пешком. От села тянулась процессия трансеров. Перед глазами мельтешили футболки с изображением грибов, эльфов и инопланетян с косяком, которые показывают всем «фак».
Они вышли на поляну, увешанную флуоресцентной паутиной и спиралями ДНК.
– На, – сказал Эдик. – Глотай. Грибов не удалось пробить, нашлись марки.
Майя разжевала марку и села возле огня. Боль в груди просила ее внимания, а она только загоняла ее глубже.
– Меня торкает, – сказала она. – Слышите, эй! Меня торкает.
Майя разрыдалась над своей никчемностью.
– Всегда и всех любить, всегда и всех любить, всегда и всех… – шептала она.
Потом она просила: показывай еще, Господи, показывай, какая я. Показывай, чтобы знала, как жить. А еще позже голосила: ой, не показывай, Боженька, что будет, ой, не показывай, а то страшно, страшно смотреть, ой, как страшно.
А потом молилась пресвятым угодникам, каялась и просила заступиться.
4
После трипа Майя перешла на think positive. В жизни ничего страшного произойти не может, потому что это просто реалистичный сон, bad trip космического сознания, ее отпустит, и она раскинется на всю вселенную. Ом, ом, ом.
Она нашла работу. Ей предложили быть ведущей на телевидении.
Под осень Майю стало закрывать. Дожди, депрессии, голый город. На ее заявление об увольнении редактор предложила повышение. Майя согласилась и вскоре стала знаменитостью. Ее зарплата выросла. Ее накрыло сильнее, и она ночью сбежала из Луганска в Киев, чтобы больше не возвращаться.
Она взяла кредит, открыла бюро психодизайна. Расширила штат, открыла йога-студию и попала в струю.
5
Ей делали комплименты. На нее засматривались на улице.
Когда ей стукнуло двадцать восемь, Майя решила, что она лесбиянка, и имела один лесбийский опыт.
Ей продолжали давать двадцать. Майя сменила деловой гардероб на потертые джинсы и маечки, обувала кеды за семьсот баксов и ходила на концерты легенд эйсид-хауса.
