Катрин Лове - Потешный русский роман
Расходы – исключительно высокие – на поездку возлагаются на участников, то есть на те печатные органы, где они работают. Если Вы решите принять участие в мероприятии, как можно скорее пришлите нам точные и полные данные о газете, на которую Вы собираетесь работать.
Сообщаем, что пользование телефоном, компьютером, видеокамерой, фотоаппаратом и другими цифровыми считывающими и записывающими устройствами будет строго запрещено на протяжении всей поездки. Наша компания дала в этом заверения российским партнерам. Отборочный комитет отнюдь не случайно принял решение послать в Россию журналистов печатных средств массовой информации, «оснастив» их чистыми блокнотами и шариковыми ручками. По нашему мнению, только письменный текст позволяет показать и прочувствовать глубинную реальность, это не под силу ни одному другому средству массовой информации, даже самому современному и дорогостоящему.
В ожидании Вашего скорейшего ответа и максимально подробного резюме, примите, Мадам, заверения в нашем совершеннейшем почтении.
Доктор юридических наук, адвокат Кирилл Е. Буалле
Events Worldwide ConsultingОтвет на письмо (переведенное)
Уважаемая Events Consulting Worldwide,
Уважаемый господин адвокат,
Я была очень рада получить Ваше письмо от 23-го числа текущего месяца, о скором получении которого меня предупредил мой друг Джон У. Кларк. Джон исключительно хорошо информированный человек, в чем Вы, как и я, наверняка часто имеете возможность убедиться к полному своему удовольствию.
Хочу сразу же уточнить, что не работаю ни на кого-то персонально, ни, тем более, на какое-либо англоязычное печатное издание. Я пытаюсь написать русский роман. Возможно, эта информация покажется Вам слишком расплывчатой, поэтому уточню, что намерена создать современный русский роман. Считается, что этот жанр исчерпал себя. По моему скромному мнению, его пора освежить, возможно даже, прибегнуть к «подтяжке и липосакции», но давайте обойдемся без таких обыденных деталей. Добавлю, полагаясь на вашу профессиональную сдержанность, что эта работа над современной версией русского романа sui generis [9] неизбежно приведет к написанию русского потешного романа. Речь в нем пойдет о постсоветской демократии, в этом я могу Вас заверить, поскольку, по моему твердому убеждению, никто сегодня не сможет сочинить русский роман, обойдя тему русской демократии, даже я. Что до остального, отсылаю Вас и членов отборочного комитета к чтению романов как таковых. Само собой разумеется, не абы каких романов. Я не сомневаюсь, что опыт отборщиков позволит вам выбрать из огромного количества литературных произведений один или два романа, достойных называться романами. Они помогут Вам понять, что я имею в виду, когда пишу, что работаю над русским романом, и почему не могу сказать больше, чем уже сказала.
Предлагаемая Вами программа встреч и визитов показалась мне необычайно увлекательной. Я, как Вы, конечно, понимаете, буду очень рада встретиться с несколькими русскими министрами и – главное – президентами и генеральными директорами газовых, нефтяных, урановых и, если таковые найдутся, зерновых, щавелевых и редисочных компаний. Если мы хотим получить достоверную информацию о новой России, нельзя оставить без внимания ни один природный ресурс. Меня также интересуют олигархи, могущие находиться в тюрьмах, лагерях, колониях и других исправительных учреждениях (широта: 51°; долгота: 116°) [10] . Мне неизвестно – в Вашей программе об этом ничего не говорится, – запланировали ли Вы встречи с кем-нибудь из утративших влияние представителей экономической элиты России. Например, с самым известным из них, Михаилом Ходорковским, который вряд ли добровольно выбрал для себя такого рода славу. Подобная инициатива могла бы идеально вписаться в позитивно-конструктивное видение темы и позволила бы нам – не только мне как романистке, но и всем Вашим авторитетным журналистам – намного шире осветить проблемы развития современной России.
Позволю себе привлечь Ваше внимание к тому факту, что уровень смертности в российских лагерях был и остается трагически высоким. Если кто-то из политических заключенных все еще жив, нельзя упустить уникальную возможность и не встретиться с ними хотя бы на несколько часов, чтобы обсудить совершенные ими управленческие ошибки и причины драматичного гражданского разочарования.
В приложении к этому письму посылаю Вам свою подробную биографию. К сожалению, все написанное мной к сегодняшнему дню о России носит скорее лапидарный характер, но я постараюсь как можно скорее исправить это. С удовольствием сообщаю Вам, что написала несколько пока не изданных текстов песен – конечно, на французском, поскольку мой уровень знания русского языка оставляет желать много лучшего, – но их легко перевести на язык Чехова. Большинство из них – застольные, с весьма поэтичными припевами. Кроме того, я написала книгу, в которой нет ни слова о России, впрочем, не мне учить Вас читать романы и понимать, как сильно русская литература влияет на некоторые современные тексты, никак на нее не ссылающиеся. И, наконец, я написала роман, в котором есть персонаж с русским именем. Настолько русским, что я отправила его к праотцам в первой же строчке первой страницы. Иными словами, Россия остается для меня невозделанной землей, а Вам, безусловно, известно, как мало в нашем новом, XXI столетии, осталось таких мест.
Рискну предположить, что Вы привыкли к иному, менее лаконичному стилю общения, и хочу довести до Вашего сведения еще одно досадное обстоятельство. Катаясь зимой на лыжах, я серьезно повредила левое колено – получила разрыв связок – и все еще сильно хромаю, а если очень устаю за день, вечером вынуждена передвигаться на костылях. Россия – бескрайняя и в некотором смысле недостижимая страна, поэтому, учитывая мое нынешнее физическое состояние, я слегка обеспокоена.
Надеюсь, все вышеизложенное убедит Вас в том, с каким радостным нетерпением я жду участия в организуемой Вами поездке. Примите, господин Буалле, заверения в моем совершенном почтении.Валентина И.
Русско-русское дело
– Советую вам бросить этот сюжет, Валентина, нет, не советую – настаиваю.
– С какой стати?
– Вы ведь романистка. Не стоит тратить талант на такую заурядную и скучную историю, в которой вы, к тому же, вряд ли сумеете разобраться. Честно говоря, это скучное дело выходит за рамки всеобщего разумения.
– А по-вашему, романисты должны браться только за примитивные сюжеты?
– Дело Ходорковского – это realpolitik [11] . Надеюсь, мне нет нужды рисовать вам всю картину в целом. Россия изменилась. Невозможно зависеть от русского газа, русской нефти и от бог знает какого количества русского урана и выступать с комментариями по любому, даже самому незначительному, поводу.
– Неужели?
– Невозможно. Ситуация там мало-помалу налаживается. Нужно дать им время и иметь терпение. Это огромная страна, русские не могут поспевать всюду и сразу. Свобода опьянила их в 1989-м, и они все еще мучаются похмельем. Об этом тоже следует помнить.
Человек, беседующий со мной в гостиной со скрипучим паркетом – чиновник Министерства иностранных дел моей страны. Его зовут Карл. У Карла богатый жизненный и профессиональный опыт, он обжора, спортом не занимается – не хочет, да и времени не имеет. Карл блистательно защищает внешние интересы нашей с ним родины. Он лучше всех знает, что такое маленькая страна. Маленькая страна это вам не большая страна. Внешняя политика маленькой страны напрямую зависит от размеров ее территории. Карл никогда об этом не забывает, а если кого-то вдруг подведет память, он мигом напомнит – красноречивым взглядом, благообразным лицом и изящными, внушающими доверие манерами.
Я вытягиваю затекшие ноги и касаюсь носами туфель толстого ярко-оранжевого пакистанского ковра, украшающего кабинет Карла. Мне все здесь нравится – ковер, мебель, выдержанная в строгом, функциональном стиле, и сама атмосфера: яркий свет, белизна, тишина. У моего собеседника хороший вкус. Я решаю перейти от проблем дизайна и декора к современной швейцарской истории.
– Если я правильно помню, Карл, Генеральная прокуратура Швейцарии заморозила часть счетов «Юкоса», так? И, если я не ошибаюсь, сумма была запредельная, шесть миллиардов франков. Шесть миллиардов и сколько-то там сотен миллионов. Небывалое дело. Это вы называете не лезть с комментариями по любому поводу?
– Любой может совершить оплошку. У Генпрокуратуры было много других забот. Дрязги там всякие, ну, вы понимаете… Сейчас все наладилось, и бо́льшую часть счетов разблокировали.
– Очень интересно.
– Напоминаю – наша встреча носит сугубо конфиденциальный характер, все, что я говорю – «не для протокола».
– Ни одно слово не выйдет за пределы этой комнаты, Карл, обещаю вам.
