Диана Чемберлен - Ребенок на заказ, или Признания акушерки
Час спустя – час, показавшийся мне тремя, – Тара отвлекла меня от женщины, не умолкая говорившей что-то о вязании детских вещей.
– Перерыв, – сказала она мне на ухо.
Я позволила ей провести меня в комнату, которую мы пристроили в прошлом году. Взяв меня за плечи, Тара заставила меня опуститься на софу, а сама шлепнулась на оттоманку напротив. Голоса из гостиной глухо доносились сквозь закрытую дверь. Я взглянула на Тару.
– Спасибо, – сказала я. – Я там просто затонула.
– Я знаю. Это тяжело, – кивнула Тара.
– Я постоянно ищу Ноэль, – призналась я. – Ведь это безумие, правда? Я не шучу, я серьезно говорю. Я ожидаю, что она вот-вот войдет.
– Я тоже, – сказала Тара. – Я иногда даже вижу Сэма. Мне показалось, я видела его на днях в бакалее. И когда какой-то парень ехал по Уотер-Стрит, я чуть было не развернулась, чтобы поехать за ним.
– Не понимаю, почему на службе было так мало народа, – сказала я. Присутствие или, вернее, отсутствие меня очень огорчило. – Я думала, что там будут все матери, чьих детей она когда-то принимала. – Я покачала головой. – Ты знаешь, какие у нее всегда были отношения с ее мамочками. Такая близость. Я думала, они все придут.
– Понимаю. – Тара потерла мою руку, лежавшую на бедре. – Я подумала то же самое. Но, может быть, они не видели статью в газете. – Она написала в газету о Ноэль, и у нее получилась прекрасная статья. Местами несколько мелодраматическая, но от Тары этого следовало ожидать.
– Но слухи-то, наверно, распространились, независимо от статьи, – сказала я.
– Они все, вероятно, слишком заняты своими семейными делами, – заметила Тара.
Я ударила себя кулаком по бедру.
– Не могу понять, зачем она это сделала! – Я звучала как пластинка, которую заело. – Чего мы не заметили? Чего я не заметила? Как могли мы так ее подвести?
– Хотела бы я знать. – Тара покачала головой. Она потерла лоб. – Ведь у нее не было финансовых проблем. У нее оставались сбережения, так что дело не в этом.
– Деньги ее никогда не волновали, – сказала я. – Ты же знаешь.
– Я все думаю, может быть, она болела и не говорила нам? – сказала Тара. – Страховки у нее не было, и самоубийство могло показаться ей единственным выходом. Результаты вскрытия уже известны?
– Еще нет. Не думаю, чтобы она болела, Тара. Я думаю, что они найдут большую дозу транквилизаторов и наркотиков и только.
Тара откинулась на тахте.
– Она никогда не просила помощи, – сказала она.
– И не показывала слабость, – добавила я. – Она всегда была самой сильной.
В слегка приоткрытую дверь заглянула женщина.
– Кто из вас Эмерсон?
– Я. – Я хотела подняться, но мое тело отказалось повиноваться, и я осталась прикованной к софе.
Женщина вошла в комнату как строевой инструктор, угловатая, с резкими движениями, и протянула мне руку для рукопожатия. Я отпрянула. Мне казалось, что если она приблизится, я сдуюсь как воздушный шарик.
– Я – Глория Мэсси, – сказала она. Ей было лет за шестьдесят. Короткие седые волосы. Брюки защитного цвета. Темно-синий блейзер.
Тара поднялась с оттоманки, уступив ее Глории, и та села напротив меня. Под брюками у нее выдавались распухшие колени. Глория Мэсси. Имя было мне знакомо, но откуда, я не могла припомнить. Я взглянула на Тару и увидела, что она тоже старается вспомнить. Мы обе плохо соображали. Это, видимо, до нее дошло.
– Я – акушерка из Репродуктивного Центра Форест Глен, – сказала она. – Ноэль у нас когда-то работала.
– Ах да. – Я кивнула в сторону Тары. – Это – Тара Винсент. Мы были близкими друзьями Ноэль.
– Да, я помню, – сказала Глория. – Вы вместе учились?
Тара кивнула.
– Она была несколькими годами старше, но мы действительно вместе учились.
– Мне очень жаль, что я сегодня опоздала, – сказала Глория. – Я утром принимала роды и поэтому пропустила службу. Но я очень хотела увидеть вас, чтобы сказать, как мне было тяжело услышать о том, что случилось. Ноэль была единственная в своем роде.
– Благодарю вас, – сказала я.
– Я ее не видела… лет десять, должно быть, но таких, как она, забыть невозможно.
Десять лет?
– Возможно, вы ее путаете с кем-то, – сказала я. – Я думала, она оставила практику у вас немногим более года назад.
Глория Мэсси удивленно приподняла брови.
– Нет, – сказала она. – Меня смутила статья в газете. Там говорилось, что она ушла от нас пару лет назад. Но на самом деле прошло уже десять лет. Может быть, даже двенадцать. Надо подумать. Это было в то время, когда она начала заниматься программой помощи детям.
Я нахмурилась, пытаясь вспомнить.
– Я думала, она все эти годы работала у вас. – Я взглянула на Тару. – Неужели я настолько все путаю? Разве она не была связана с Форест Глен до самого последнего времени, когда ушла в отставку?
Тара кивнула.
– Я к ней только пару лет назад кого-то посылала, – сказала она.
– Ее спрашивали, это правда, – сказала Глория. – Но мы отсылали всех к другой акушерке, работавшей у нас.
– Так где же тогда Ноэль работала? – спросила я. – Ничего не понимаю.
– Я… – Глория перевела взгляд с меня на Тару. – Я совершенно уверена, что она перестала заниматься акушерством, уйдя от нас.
Мы обе не сводили с нее глаз. Мне казалось, что я проваливаюсь в какой-то длинный темный туннель. Мне было просто не по силам воспринять еще что-то, никак не увязывающееся с тем, что я знала о Ноэль. Мозг у меня воспалился. Мне хотелось закричать на весь мир: «Никакой тайны в ней не было! Не надо делать из нее загадку!»
– Я думаю, – сказала я Глории, – по какой-то причине она не хотела, чтобы вы узнали, что она ушла на какое-то другое место.
Своим резким, механическим жестом Глория вытащила мобильник из сумки, висевшей у нее через плечо.
– Подождите минутку. – Она быстро набрала номер. – Лори, это я. Ты помнишь, когда ушла от нас Ноэль Дауни? – Она кивнула, посмотрела на меня и повторила услышанное ею по телефону. – Первого декабря будет двенадцать лет, – сказала она. – Это мой менеджер по кадрам, и она говорит, что запомнила эту дату, потому что в этот день ее муж потребовал развода. Он его не добился, и все наладилось, правда, Лори? – Она улыбнулась в трубку, пока мой рассудок пытался воспринять эту странную информацию.
– А куда она ушла от вас? – спросила Тара.
– Она перешла куда-то еще? – спросила Глория своего менеджера по кадрам. И снова кивнула. – Ага. Я так и думала. Спасибо. Я загляну попозже. – Она уронила мобильник в сумку. – Ноэль больше не подтверждала свою лицензию, когда ушла от нас.
– Что? – сказала я. – Не может быть!
– Это вообще лишено всякого смысла, – сказала Тара, опускаясь на софу рядом со мной.
– Может быть, эта Лори спутала ее с какой-то другой акушеркой.
Глория покачала головой.
– Не думаю. – Она смотрела прямо на меня, и я буквально читала ее мысли: ну и паршивая же ты подруга, которая не знает, что происходило с Ноэль. – Я помню, шли разговоры о том, что она хотела сосредоточиться на программе помощи детям, – сказала Глория. – Я знаю, у нее очень болела спина. Это я помню. Другие учреждения хотели взять ее на работу, когда узнали, что она ушла от нас. Но она сказала, что покончила с этой практикой.
– Но она же все это время принимала роды! – возразила я.
– Это правда, – согласилась Тара. – Она продолжала практиковать.
– Вы уверены? – спросила Глория, слегка склонив голову набок. – Под чьим руководством?
Я взглянула на Тару. Она покачала головой.
– Я не знаю, – призналась она.
– Она иногда говорила мне, что находится у роженицы, – сказала я. Но я говорила медленно, вдруг почувствовав, что я не уверена в том, что говорю. Ни в чем не уверена. Говорила она мне так? Я прижала пальцы к вискам. «Двенадцать лет? Это какая-то нелепость!» Насколько мне известно, у Ноэль последние двенадцать лет было три увлечения: ее акушерская практика, детская программа и то, что она называла «сельская работа». Раз в два года она проводила несколько месяцев в бедной сельской местности, предлагая свои услуги как акушерка. Она сама выросла в такой местности, и это для нее было долгом. Как могло пройти двенадцать лет ее жизни, и мы не знали, что на самом деле с ней происходило?
– Я слышала, как она упоминала о своих роженицах, – сказала Тара. Если я сошла с ума, то и она тоже.
– Простите. – Глория встала. – Я расстроила вас обеих, а ведь я меньше всего этого желала, приезжая сюда. – Она наклонилась и быстро, без эмоций, обняла меня. А потом проделала то же самое с Тарой. – Я должна бежать, – сказала она. – Еще раз примите мои соболезнования. Это такая потеря для всех.
Она вышла. Мы с Тарой сидели с минуту в полной растерянности. В глазах у меня помутилось.
Тара потерла мне спину.
– Этому есть объяснение, – сказала она.
– О да, объяснение есть, – кивнула я. – И я его точно знаю. Мне оно ненавистно, но нам придется его принять.
– О чем ты говоришь? – спросила она.
