Моника Али - Нерассказанная история
Вернувшись, он попросил отдать ему ирландского сеттера по кличке Мадлен. Лидия была уверена, что он захочет бульдога, боксера или немецкую овчарку. Иногда очень приятно ошибаться в людях.
– Послушай, – сказала Эстер, – постарайся выбраться отсюда. Не выходи замуж. Не привязывайся к этому месту. И к собакам тоже. Для этого ты чересчур молода. И я знаю, тебе нравится сознание собственной незаменимости, но я не слишком в тебе нуждаюсь. Скоро придут новые волонтеры. Поэтому убирайся отсюда и постарайся попасть в какую-нибудь беду, пока еще можешь себе это позволить.Отправляясь в город за продуктами, Лидия сказала Руфусу:
– Иногда невредно немного приоткрыться, верно?
Руфус с ней полностью согласился.
Лидия остановилась на красный, наклонилась и чмокнула Руфуса в макушку. От него пахло собачьим шампунем, лесом и псиной.
Руфус залез носом ей под подбородок.
– Конечно, нет, – заключила она. Позволила себе немного повспоминать. Вот они трое сидят на диване: она посередине, мальчики по бокам. Смотрят фильм, передают друг другу поп-корн. Смеются, когда кусочек поп-корна застревает у нее в волосах. Не слишком длинных…
Она заставила себя вернуться в настоящее. Прошлое было океаном, и хотя она плыла к берегу, все же сознавала, что этот океан может ее засосать. Вся штука в том, чтобы плыть под нужным углом к течению, не бороться с ним, но и не сдаваться.Накупив продуктов, Лидия вышла из бакалеи и вспомнила, что пообещала дать миссис Джексон почитать книгу, которая уже несколько недель лежала в бардачке, поскольку она все время забывала завезти ее. Миссис Джексон была столпом кенсингтонского общества, и Эстер постоянно твердила, что неплохо бы привлечь ее к сбору пожертвований. Так что, пожалуй, ради этого стоит немного изменить маршрут.
Лидия подкатила к отелю, трехэтажному дому в колониальном стиле, на Фэйрфаксе, которым владели Джексоны.
Миссис Джексон как раз гуляла с Отисом, который, отбежав из дома всего на несколько шагов, уже успел запутаться в поводке.
– О Господи, – воскликнула миссис Джексон. – Негодный пес!
Лидия вынула из сумки книгу.
– Мы в приюте считаем ее весьма полезной, – сообщила она.
– «Когда свиньи летают», – прочитала миссис Джексон. – «Успешная тренировка невозможных собак». Слышишь, Отис? Слышишь?!
Лидия присела, подняла таксу и распутала накрученный на лапы поводок.
– Прошлой ночью он стащил с диванов подушки, и когда я вошла, по всей комнате летали перья, – пожаловалась миссис Джексон.
– О Господи! – посочувствовала Лидия и принялась возиться с Отисом, который в восторге дрыгал лапами, пока Лидия чесала ему пузо и спинку. Случайно подняв голову, она заметила поверх плеча миссис Джексон квадратный и седой затылок мужчины, исчезающий за дверью отеля.
– А сам он валялся на полу с самым невинным видом и пером за ухом.
Лидия рассмеялась. Поставила Отиса на лапы и встала. Еще немного поболтала с миссис Джексон, но когда взглянула в сторону эркера, ей показалось, что занавеска шевельнулась, как от сквозняка.Глава 6
Грабовски лежал на кровати с четырьмя столбиками в номере отеля. Когда он сбросил туфли и ослабил ремень, в голове вертелась одна мысль: как бы прилечь и немного поспать до ленча. Но кокетливые тюлевые занавески и загроможденная мебелью комната (колониальный стиль, стульчики с гнутыми спинками, затейливые столики с ножками в виде львиных лап) определенно охлаждали любые порывы. Да и созерцание собственного брюшка тоже не добавляло душевной легкости.
Грабовски втянул живот, закрыл глаза и снова попытался уснуть.
Но вместо этого стал вспоминать лица тех, с кем сталкивался последнее время. Кто или что так его взбудоражило? Может, он просто не запер дверь? С миссис Джексон вполне станется ворваться без стука. Ей отчаянно хотелось поболтать с кем-то, и она так утомила своего мужа, что бедняга заснул в кресле. А вот с какой это хорошенькой незнакомкой она болтала? Длинные темные волосы, длинные ноги, поразительные голубые глаза, которые он успел заметить перед тем, как подняться на крыльцо. А потом прошел в гостиную и еще раз полюбовался ею из окна. Даже подумывал спуститься и завести разговор. Но конечно, не стал этого делать. Смысла нет. Смешно, но пока Кэти не выставила его за дверь, ему было так легко болтать с женщинами. Теперь же все усложнилось.
Наконец Грабовски сдался, застегнул брюки, подтащился к письменному столу и включил ноутбук. Все фото, даже самые первые, были на жестком диске. Он перегнал пленку в цифровые файлы. И сейчас открыл один наугад. Некер-Айленд. Хотя отдых был «уединенным», она, естественно, назначила фотосессию. Она выглядела потрясающе, когда выходила из прибоя в этом красном бикини…
Грабовски увеличил изображение.
Она улыбалась. Беззаботная и красивая. Наслаждающаяся теми короткими днями, когда могла остаться одна. Только она и толпа фотографов, старавшихся держаться на заднем плане.
Грабовски открыл еще несколько снимков. Почему он не может заставить себя работать? Он даже не сделал окончательной подборки снимков, не говоря уже о вступлении к будущей книге. А ведь она должна была стать его пенсионным фондом. Хотя Кэти со своими бесконечными требованиями вполне могла положить этому конец. Но сама идея написать эту книгу не вдохновляла его. Он фотожурналист, а не чертов архивист! Любил адреналин погони. Любил часами лежать в засаде у ресторана, где она часто обедала, ему нравилось получать сведения от своих информаторов, вести радиоперехват полицейского радио с помощью ручного сканера и одновременно есть сандвичи в стоящей у Кенсингтонского дворца машине. Он почти сразу же взломал шифр: «пятьдесят второй едет» означало, что ее темно-синяя «ауди» миновала пункт внутренней охраны и с минуты на минуту вольется в движение западного Лондона. Всего одна минута, и он последует за ней.
Грабовски вздохнул, вынул из кармана четки и стал пальцами перекатывать бусины.
Он не собирается возвращаться в Лондон, чтобы снимать второсортных знаменитостей. С него довольно! Когда начинаешь с самого верха, очень трудно спускаться вниз. Поп-певцы, примадонны мыльных опер, кретины из реалити-шоу… иногда подлинная голливудская звезда. Но даже тогда…
Нет никакого смысла зацикливаться на прошлом.
Грабовски взял со стола сотовый и стал тыкать пальцами в кнопки.
– Это Джон Грабовски.
– Граббер! – воскликнул Тинни, – что скажешь?
– Я выхожу из игры.
– Наконец он пришел в себя! Почему тебе стукнуло в голову шататься где угодно, но только не в Лос-Анджелесе? Я сижу у бассейна, пью «Будвайзер-лайт», у меня пятеро работают с Бритни, слушай, она вот-вот лопнет, трое – с Кэмерон, она что-то затеяла, а…
– Тинни, тебе не нужно убеждать меня.
– Да я вот уже сто лет пытаюсь убедить тебя. Проваливай поскорее из Лондона, мать твою, мне очень жаль насчет тебя и Кэти, слышал от… уже не помню от кого, сплетни распространяются со скоростью звука, и, знаешь, для тебя есть работа: агентство процветает, фотографов не хватает, а те мокроспинники, которые тут пашут, сводят меня с ума.
– На тебя работают мексиканцы?
– Нет. Французы. Испанцы. Итальянцы. Англичане. Мои европейские гастарбайтеры. Могут сунуть камеру кому-то в нос, но никакой утонченности, ты понимаешь о чем я.
Грабовски понимал. Искусство и бизнес – разные понятия.
– Я уехал из Лондона. Нахожусь в Америке и уже еду.
– Класс! – обрадовался Тинни. – Пиво на льду, цыпочки сгорают от нетерпения. Какого хрена ты еще медлишь?
– Сначала нужно сколотить книгу. Не просто набор снимков, настоящую книгу. Потребуется время.
– Сколько? Десять лет? Напишешь ее здесь. Станешь работать на меня два-три дня в неделю. Граббер, мне звонят. Ты знаешь, где меня найти, верно?
Да, он знал, где найти Тинни. Они встретились на Некер-Айленде. Тогда Тинни работал на одно из американских новостных агентств. Вскоре после этого он открыл свое собственное и сразу добился успеха. Они регулярно созванивались. Тинни предложил ему работу: хорошие гонорары, приличные проценты от продаж… и Грабовски с Кэти приехали сюда на неделю, чтобы посмотреть, как живется в Америке. Кэти заявила, что не вынесет этого. Здесь сплошная фальшь. И добавила, что если он хочет, пусть подает на развод. Сама она была согласна.
Хорошо, что матери уже нет. Развод, по ее мнению, был грехом. Протестантка вроде Кэти никогда этого не понимала. На свадьбе мать рыдала в платочек, но не слезами счастья.
Грабовски открыл очередной файл. Лыжный поход. Нет нужды искать фото для обложки. Именно это он хотел сегодня найти. Если он смог снять такое… значит, чего-то достиг в своей жизни. Еще один файл. Снимки с игры в поло, которую она смотрела, стоя под деревьями. На ней ужасная шляпа. Не пойдет.
А вот это более подходит: благотворительный бал в «Ритце». На ней ее любимый жемчужный чокер и потрясающее маленькое черное платье.
![Татьяна Зингер - Неудавшаяся история [СИ]](/uploads/posts/books/145167/145167.jpg)