Майя Илиш - Комната кукол
– А теперь вставай, – сказал Руфус.
Для меня он уже был просто Руфус, а никакой не мистер Молинье, и уж точно не джентльмен. Сам виноват.
– Встань, чтобы мы могли тебя осмотреть. Со всех сторон. Повернись. Медленно.
Я подозревала, что они хотят проверить, подходит ли мне платье, и выполнила его указание. Флоранс: вид спереди, сбоку и сзади. Они ничего не сказали о моих черных чулках, хотя подол платья был слишком коротким и едва прикрывал колени, как у маленькой девочки. Я потянула его вниз, чтобы он казался длиннее, но потом спохватилась и перестала это делать. Чего смущаться, если я хочу стать эквилибристкой и любой сможет заглянуть мне под юбку, запрокинув голову. Итак, я просто поправила подол, чтобы он торчал, точно на мне четыре нижние юбки.
– Хорошо, – кивнул Руфус. – Руки у тебя чистые?
Я покачала головой. Надо было спрашивать, прежде чем я перемазалась медом. А что делать – нельзя же есть булочки, орудуя ножом и вилкой!
– Тогда иди и вымой руки. Горячую воду возьмешь в кухне, сейчас придет горничная и покажет тебе дорогу. Руки у тебя должны всегда оставаться чистыми, следи за этим. На тебе белое платье именно для того, чтобы ты вынуждена была избегать пыли и грязи. Если ты нарушишь запрет, мы это сразу увидим. А теперь иди и вымой руки. Когда ты вернешься – получишь вот это.
На этот раз я была готова к его фокусам – ключ, который вдруг появился в его руке, вполне мог оставаться до этого времени в рукаве. Ключ был маленьким и черным, но при виде его сердце гулко забилось у меня в груди. Я не знала, от какого он замка. Но точно знала, что должна его заполучить.
В дверном проеме появилась горничная – а ведь я не видела, чтобы Руфус или Вайолет звонили. Впрочем, леди – или не леди, раз уж она так настаивает – все это время держала руку на подлокотнике дивана, и, вероятно, где-то там была кнопка вызова прислуги. Очень удобно. Конечно, это значит, что в усадьбе все-таки есть электричество. Пока что я не заметила никаких доказательств этому – тут повсюду были только подсвечники, я не видела даже газовых ламп… Ладно, со временем все узнаю.
– Вызывали? – тихо спросила девушка.
Это была не Салли, а одна из двух других горничных, встретивших нас в холле.
– Клара, отведи Флоранс к миссис Арден, – сказал Руфус, не поворачиваясь. – Пусть вымоет руки. Флоранс, а не миссис Арден.
– Как скажете, сэр.
Похоже, обращение «сэр» их устраивало – на тот случай, если мне придется что-то сказать.
– Вам еще что-то угодно, миледи? Чаю? Печенья? Или мне убирать со стола?
– Нам угодно, чтобы ты забрала Флоранс и ушла отсюда, – отрезал Руфус.
Я поспешно направилась к двери, чтобы не навлечь на Клару неприятности. Она была такой же молчаливой, как и Салли, и точно так же не смотрела мне в глаза. Меня это больше не удивляло. Я бы тоже не знала, как вести себя с девочкой в кружевном белом платьице, которой сказали вымыть руки в кухне. Понятно, что меня не пустили бы в ванную миледи, но неужели это означает, что мне постоянно придется ходить в кухню, когда потребуется горячая вода? Даже в приюте нам позволяли раз в полгода принять горячую ванну – по крайней мере она была горячей для тех, кто принимал ее первым. Ладно, у меня в комнате были миска и кувшин для умывания, а под кроватью стоял ночной горшок – этого хватит, прежде чем я узнаю, есть ли в Холлихоке уборные. Не стоило сейчас мучить эту бедняжку вопросами.
Клара показалась мне моложе Салли и еще застенчивее, но после того, что Руфус и Вайолет рассказали о своей тете, я поняла, что все слуги в доме были новыми. Интересно, что случилось со старушкой служанкой? Похоже, она уже не здесь. Или умерла.
– Миссис Арден – кухарка? – спросила я, следуя за Кларой по лестнице в подвал.
Девушка покачала головой:
– Миссис Дойл – кухарка, а миссис Арден – экономка.
Я поблагодарила ее за ответ. Чем быстрее я запомню все эти имена, тем лучше. Хоть я и поклялась никому не выдавать тайны (которые сама, между прочим, так и не узнала), все равно не стоит обращаться к кому-то из слуг «Эй, ты!». Даже Руфус, похоже, знал имена горничных, а судя по тому, что я читала, это вовсе не было чем-то само собой разумеющимся. Люди в кухне вздрогнули, увидев мое белое платье в дверном проеме. В этом мире господам нечего было делать в кухне, их интересы тут представляли дворецкий и экономка. Здесь мне не было места – как и в гостиной Вайолет. Я не видела миссис Арден, хотя и полагала, что именно ее встретила после приезда в холле. Толстуха, у которой на лице было написано «кухарка», неприязненно уставилась на меня.
– Тебе что тут нужно?
– Меня зовут Флоранс. – Было странно произносить это имя в первый раз, но я говорила спокойно. – Мне сказали пойти сюда и вымыть руки.
Я уже видела, где именно это можно сделать. Какая-то бедняжка склонилась над чаном и отдраивала кастрюли. Пока что я видела только ее худенькую спину. Я подошла поближе – и утонула в голубых глазах, окруженных россыпями веснушек. Ее взгляд был самым приветливым из всех, что я видела в Холлихоке, и я невольно улыбнулась в ответ.
– Ну, тогда поторапливайся, – проворчала кухарка. – Сама видишь, где бадья.
Она неотступно следила за мной, будто я была вражеским разведчиком, которому ни в коем случае нельзя доверять. Мне показалось, что от нее пахло дешевым джином, но может, это впечатление у меня возникло из-за ее раскрасневшихся щек. Волос у нее на подбородке и под носом было куда больше, чем приличествовало женщине, если она не выступает в цирке, конечно. Но я больше не обращала на толстуху внимания. Осторожно, чтобы не испачкать платье, я склонилась над бадьей. Девушка опустила туда очередную сковородку. Руки у нее были красными. Вот, значит, от какой судьбы меня спасли Молинье. Хотя бы поэтому я сразу почувствовала какую-то связь с этой несчастной посудомойкой – она понравилась мне куда больше Клары, которая поспешила скрыться из кухни, хотя я не знала, от меня она бежит или от кухарки.
– Я могу тебе помочь? – прошептала я.
Раз уж я все равно погрузила руки в мыльную горячую воду, то почему бы не помочь?
Девушка покачала головой.
– Спасибо, не надо. – Она принялась оттирать сковородку еще быстрее. – Ты из Лондона, да?
Я кивнула. Об Уиттоне тут и слыхом не слыхивали, так почему бы не притвориться, что я из самой столицы, а не из пригорода?
– Там, наверное, здорово, да?
В ответ я лишь пожала плечами. Нельзя сказать, что я часто бывала в Лондоне. Мой мир ограничивался сиротским приютом, школой и церковью, да еще иногда мы выходили на прогулку в парк, и я украдкой бегала в библиотеку. Я никогда не видела короля, не видела Вестминстерское аббатство или Тауэр. Тем не менее в каком-то смысле я раньше жила в Лондоне. Ну, почти.
– Ты и лимбийские игры видела?
Я мысленно улыбнулась, но на самом деле мне не хотелось смеяться над этой девочкой.
– Они еще не начались.
А даже если бы начались, то я все равно узнала бы об Олимпийских играх только из газет. К тому же в приюте мне не всегда удавалось раздобыть свежую газету, обычно мне попадались старые, предназначавшиеся на растопку. Поэтому меня сложно было назвать экспертом по последним новостям.
– Жаль, – прошептала девушка. – Флоранс… Какое у тебя красивое имя… – Она совсем понизила голос, и я едва могла разобрать слова. – Это она тебя так назвала?
– Да.
– Меня тоже. Ну, то есть не Флоранс, конечно. Меня теперь зовут Люси. – От возмущения она заговорила чуть громче: – Я ведь всего лишь посудомойка! Какая ей разница, как меня зовут?!
– А как тебя на самом деле зовут? То есть звали?
– А ну-ка прекратите, вы обе! – прошипела кухарка, едва Люси открыла рот. – Не отвлекай мою девчонку от работы! Руки-то небось уже помыла?
Я поспешно выпрямилась и выставила влажные руки перед собой, будто защищаясь. Они были не такими красными, как у Люси, но что-то подобное случилось бы и со мной, постой я так подольше.
– В следующий раз скажешь, – шепнула я девушке. – Я наверняка сюда еще спущусь. – И я, широко улыбаясь, повернулась к кухарке. – Можно полотенце?
Не могла же я сказать ей, что нигде в Холлихоке не чувствовала себя так уютно, как тут. Низкий потолок почернел от копоти, над кастрюлями на плите и над бадьей с водой поднимался пар, тут не пахло пылью или цветами, но было в дыму от сковородок и в шипении масла что-то родное, и даже ворчание кухарки казалось привычным. Кроме кухарки и посудомойки, на кухне сидела еще одна служанка. Она сосредоточенно нарезала сельдерей, всем своим видом показывая кухарке, какая она трудолюбивая, – в отличие от этой лентяйки посудомойки.
– Мне больше нельзя произносить это имя, – шепнула мне Люси на прощание. – Они не хотят слышать его в своем доме.
И с этой загадкой, за которой могла скрываться настоящая тайна, я ушла из кухни и вернулась в салон. Руки у меня были чистыми, и я готова была на все, только бы заполучить маленький черный ключ.
