Чарлз Дюбоу - Неосторожность
А на втором курсе Мэдди влюбилась в Гарри. Мы учились в разных колледжах. Он в Девенпорте, мы с Мэдди в Джонатан-Эдвардс. Мы его, конечно, видели. В баре «Мори», где он обычно был окружен друзьями, пил пиво или праздновал очередную победу. Гарри был популярен, и, честно говоря, заслуженно. Мэдди его сразу невзлюбила, в чем я должен был бы увидеть знак.
– Он только о себе и думает, – заявила она в один из наших вечеров, проведенных вдвоем, как это чаще всего и бывало.
Она хотела высмеять его, презирать его за то, что видела в себе самой. Но, оборачиваясь назад, я понимаю, что они были похожи на двух львов, ходящих кругами друг вокруг друга. Все шло или к смерти, или к одной жизни на двоих.
Мэдди и я остались друзьями – разве могло быть по-иному? Она составляла мне компанию по ночам с тех самых пор, как впервые вылезла из своего окна на втором этаже, чтобы пойти со мной ловить светлячков. В детстве мы тихо выкатывали велосипеды по гравийной дорожке и устраивали полуночный побег на пляж, где жгли костер из выброшенного морем дерева и слушали, как плещут о берег волны, пока мы делимся сокровенными мыслями и мечтами.
Правда, нам приходилось вести себя осторожно. Мои родители часто уезжали, и я оставался на попечение Женевьевы и Роберта, бездетной швейцарской пары, которая присматривала за домом. Низкорослая, крепко сбитая Женевьева готовила еду, Роберт водил машину и ухаживал за садом. Оба они к десяти часам уже ложились спать и полагали, что я тоже лег. Я был единственным ребенком, пухлым книгочеем, так что едва ли они могли вообразить, будто у меня есть тайная ночная жизнь. С отцом Мэдилейн было сложнее. Он ее бил, если ловил, когда она пыталась удрать. Однако ее это не останавливало.
Однажды мы играли в теннис, и я увидел рубцы на ее бедрах, когда она наклонилась поднять мяч. Он бил ремнем. Я хотел как-то с этим разобраться, но Мэдди уверила меня, что все в порядке, и вообще, давай еще сет. Господи, какая она была храбрая! Да она и сейчас такая.
Ужин великолепен. Свежевыловленная рыба-меч, помидоры и кукуруза, горячий хлеб и мороженое, запиваем мы это все холодным, отдающим сталью белым вином. Мэдди готовит рыбу на гриле по собственному рецепту, используя сосновые ветки, которые придают чудесно насыщенный вкус. Мы сидим под круглыми бумажными фонариками на маленькой веранде со стороны кухни. Мужчин больше, чем женщин, поэтому я сижу между Клайвом и Сисси. Сисси очень смешная. Маленькая, светленькая, может болтать часами. Она из пригорода Филадельфии. Они с Нэдом много лет безуспешно пытались завести ребенка. Меня восхищает ее стойкость и отсутствие жалости к себе.
Клайв расспрашивает меня о клиентах, но я отделываюсь шутками. Когда меня начинает утомлять его настойчивость, я перестаю обращать на него внимание и слушаю, как Гарри рассказывает одну из своих историй – кажется, о том, как он в семнадцать лет нарочно въехал на машине в дерево, чтобы получить страховку. Даже взял у вратаря своей команды щитки для защиты. Автомобиль был старой рухлядью, и Гарри надеялся получить около пяти тысяч долларов. Решил, что скорость тридцать миль в час будет в самый раз, не слишком быстро и не слишком медленно, но удар был так силен, что он вырубился.
– Прихожу в себя, – говорит Гарри, – а в окно случит коп с фонариком, желающий знать, что, черт возьми, происходит и зачем на мне хоккейные щитки в середине июля?
Мы воем от смеха. Клэр, сидящая справа от Гарри, в восторге. Она помогала Мэдди в кухне и первой вскакивает из-за стола, чтобы помочь с посудой. Клэр работает на публику, показывая нам, что она не просто очередная любовница Клайва. Нам всем за сорок, и мы поневоле хоть немного попадаем под обаяние этого мощного сочетания юности, красоты, страсти и ума. Выясняется, что она разгадывает кроссворды в «Нью-Йорк таймс», а это одно из любимых развлечений Гарри. Они совместно жалуются на ползучее влияние поп-культуры на формулировки вопросов. Спорят о недавно прочитанной книжной рецензии. И они оба любят Марка Твена. Разве это не лучший вечер в ее жизни? Думаю, да.
Клайв во всем этом не участвует. Ему не нравится, что звезда здесь не он. На это общество не произвел впечатление его «Астон-Мартин», или дорогие часы, или последний раз, когда он был на Сент-Барте. Он здесь чужой. Клэр он тоже чужой. Мне хочется, чтобы он ушел.
После ужина мы играем в шарады, в которых Гарри тоже мастер. К полуночи все пьяны, и Гарри встает и произносит:
– Пора.
Я, конечно, знаю, о чем он. Как и Нэд, и Сисси. Мэдди просто закатывает глаза.
– Что – пора? – спрашивает Клэр, но все уже поднялись.
– Пора идти на пляж, – бросает Сисси через плечо. – Мы каждый раз после ужина ходим.
– Идите без меня, – объявляет Мэдди. – Кто-то должен остаться тут, с Джонни.
Я мог бы вызваться. Обычно так и делаю. Но не сегодня.
– Вперед, – говорит Клэр, поднимая растерянного Клайва и устремляясь наружу к старому красному джипу семьи Уинслоу.
На переднем сиденье, рядом с Гарри, сидит Нэд с бутылкой вина. У него немного заплетается язык. Сисси устроилась у него на коленях. Клайв и Клэр втискиваются следом за мной сзади. От дома до пляжа ехать менее пяти минут. В это время на пляже никого нет. Луна зажигает для нас дорожку на воде. Песок под ногами прохладный.
Гарри бежит к воде, стаскивая рубашку, потом скидывает брюки и голышом, ухая, бросается в темную воду. Нэд и Сисси следуют за ним, Сисси взвизгивает, когда окунается. Я раздеваюсь дольше, но неожиданно рядом со мной оказывается Клэр. Я не могу не обратить внимания на ее тело в лунном свете, на молодую грудь, круглые бедра. Мельком вижу темный треугольник лобковых волос. Все это, конечно, происходит за мгновение. Только что Клэр стояла рядом, и вот она уже в воде. Меня подхватывает волна желания, пока я смотрю, как она бежит. Теперь остались только мы с Клайвом. Я стаскиваю брюки.
– Черт, – бормочет Клайв и тоже раздевается.
Мы ныряем вместе.
По ночам океан кажется гораздо спокойнее. Он похож на большое озеро, а волны едва ли сильнее ряби. Вода доходит нам до пояса. Большинство женщин присело бы в воде, чтобы спрятаться. Но не Клэр. Мне становится ясно, что она не принадлежит к большинству. Гарри и Нэд затеяли сражение брызгами, как мальчишки. Она присоединяется к ним, смеется, сильно бьет по воде. На нее невозможно не смотреть. Клайв стоит в стороне, словно вторгся на чужую территорию, и Клэр ему не любовница. Потом Сисси забирается Нэду на плечи и легко спрыгивает в воду.
– Я так тоже хочу, – произносит Клэр.
Но вместо того, чтобы залезть на плечи Нэду или Клайву, она скользит к Гарри и хватает его за руки. Он послушно приседает в воде, пока Клэр устанавливает ноги на его плечах. Он легко поднимает ее, она секунду балансирует, отпускает его пальцы, разбрасывает руки, откидывает голову и ныряет почти без всплеска. Вынырнув, убирает мокрые волосы с лица и кричит:
– Хочу еще!
Гарри снова приседает, спиной к Клэр, и она уверенно забирается на него. И опять она отпускает его пальцы, балансирует, но на сей раз не удерживает равновесия и шумно падает в воду. Гарри помогает ей встать.
– Осторожнее, – смеясь, говорит он.
– Мой любимый спасатель, – провозглашает она, смеется, целует его мокрыми губами и обнимает так, что ее соски задевают его грудь.
– Вы меня снова спасли, не дали утонуть.
Клэр отступает на шаг и стоит перед ним, словно говоря: «Посмотри на меня. Это может быть твоим». Я не помню, заметил ли это кто-нибудь, кроме меня. Я попытался поймать взгляд Нэда или Сисси, но они готовились к очередному прыжку.
Гарри ничего не говорит и отводит глаза, когда подходит Клайв.
– Давай покажу, как это делается, – произносит он.
Клэр отшатывается, но он приседает в воде и говорит:
– Давай.
Она залезает, даже не глядя на него, и просто ныряет, прямо и чисто. Вынырнув, спрашивает:
– Может, поедем? Я замерзла.
Момент ушел. Клэр бредет к берегу, опустив плечи, прикрывая грудь и низ живота руками. Она ни на кого не смотрит. Никто ни на кого не смотрит, пока мы быстро натягиваем одежду на мокрые тела. Настроение у нас как после грехопадения.
Домой едем в тишине. Даже Сисси молчит. Когда выходим, Клэр и Клайв отстают. Ясно, что они поссорятся. Мы заходим в дом.
Я задерживаюсь и слышу обрывки разговора. «Не трогай меня!», «тупая сучка», «могла бы его просто трахнуть».
Она появляется, в слезах, и бежит мимо меня в кухню. К Мэдди.
– Все в порядке? – спрашивает Гарри.
Я молчу, а Клайв стоит в холле, злой. Он хочет пойти следом за ней, но знает, что нельзя, он – неверующий в храме.
Появляется Мэдилейн.
– Клайв, Клэр очень переживает. Я знаю, уже поздно, и мы все выпили. Но она попросилась переночевать у нас, и я согласилась.
Клайв смотрит на нее, не зная, как реагировать. Слова застревают у него в горле. У него не такая сильная воля, как у Мэдди. Она чувствует, что Клайв расстроен, и кладет ладонь на его руку.
