Фиона Макинтош - Хранитель лаванды
Заговорщики направились к скульптурной галерее, их шаги гулко звучали в тишине пустых залов.
Штюльпнагель помедлил перед изображением греческого бога, любуясь идеальной мускулатурой, искусно высеченной из серого мрамора.
– Цель близка, – произнес он, не отводя глаз от статуи. – Через несколько недель мы будем готовы. Насколько мне известно, все произойдет в «Вольфсшанце».
– Почему все решили, что в «Волчьем логове» шансов преуспеть больше? Я там был, да и вы тоже. Командный комплекс чрезвычайно укреплен. Охрана и меры безопасности там – полный кошмар.
– Имейте веру, полковник.
Килиан нервно вышагивал по залу.
– Четыре неудачных покушения. Это безумие. Он неубиваем. – Полковник невесело рассмеялся, вспоминая отчаянную попытку фон Герсдорфа убить Гитлера на выставке в Париже при помощи взрывчатки, спрятанной в карманах.
Генерал сурово посмотрел на него.
– Те, у кого еще осталась совесть и отвага, не теряют надежды, – возразил он.
– Когда, сэр? – спросил Килиан.
– В любую минуту.
– Но есть же какая-то предварительная дата?
– Еще нет. Скорее всего – в июле. А кроме «Вольфсшанце», иных вариантов не осталось, поскольку Гитлер практически не появляется на людях и не бывает в Берлине. – Он вздохнул. – Я предупрежу вас за несколько дней. Самое большее – за три, а возможно, и того меньше.
Килиан остолбенел.
– Всего за несколько дней?
– Вам случалось выигрывать битвы и за меньший срок, – напомнил ему Штюльпнагель.
– Как именно собираются действовать?
– Этого я вам сказать не могу, – покачал головой генерал и тут же пояснил: – Нет, Килиан, это вопрос не доверия, а безопасности. Чем меньше вы знаете, тем менее уязвимы. Я же говорил, если наша попытка провалится, надо хотя бы сохранить верных нашему делу людей, следующий оплот сопротивления. Вы – часть этой системы. Гестапо смыкает кольцо вокруг нас, причастных к заговору против Гитлера. Мы не откажемся от попыток, пока не достигнем цели – или пока не погибнет последний из нас. А если мы не сумеем добиться своего, ваше имя останется незапятнанным – и на ваши плечи ляжет задача найти новых людей и предпринять новую попытку. Наша армия терпит сокрушительное поражение на Восточном фронте. Мы проигрываем в Италии, и вы знаете, что следом будет Кале. Для тех из нас, кто жаждет мира, время на исходе.
Килиан согласно кивнул, серьезно глядя на генерала. Он верил этому человеку, почти сорок лет возглавлявшему армию.
– Ни одному человеку в Париже я не открыл того, что только что рассказал вам.
– А почему мне рассказали? – спросил полковник.
– Ваша задача – мобилизовать армию. Командование должно быть под вашим контролем, все офицеры должны подчиняться только вам. Понимаете? – еле слышно произнес генерал.
– Да, генерал.
Штюльпнагель перешел к следующей скульптуре.
– Мне известно, как вами восхищаются простые солдаты. Армия пойдет за вами. Сперва вы завладеете Парижем, а потом и всей Францией, готовясь к заключению мира с союзниками.
– Понимаю. Но как же Карл Оберг? Он не позволит СС и гестапо стоять в стороне и бездействовать. Нельзя же просто…
– Глава гестапо – не ваша ответственность. Не волнуйтесь насчет тайной полиции и охранки. Их всех арестуют, как только станет известно, что объект уничтожен и в Берлине задействован план «Валькирия». Все произойдет слаженно, но каждый из нас должен четко исполнить отведенную ему часть плана. Вы знаете, какова ваша роль. Никому не позволяйте встать у вас на пути.
– Не позволю, полковник.
– Разберитесь со своим расписанием. В этом месяце ничто не должно отвлекать вас от главного.
– Я буду на телефоне и днем и ночью.
– А как француженка, с которой вы встречаетесь?
– Она наполовину немка, генерал.
– Вы целый месяц провели в ее обществе?
– Она была моей переводчицей.
Штюльпнагель сухо рассмеялся.
– Теперь это так называется? Вы уверены в ней, Килиан?
– Она не дала мне никаких поводов усомниться.
Генерал, улыбаясь, направился к выходу.
Килиан недоуменно нахмурился.
– Генерал, я что-то упустил?
– Нет, но, возможно, я скоро вам кое-что пришлю. Это не играет особой роли, но, возможно, ваша жизнь предстанет в новом свете.
– О чем вы? – промолвил Килиан.
Генерал усмехнулся.
– Разумеется, вы и понятия не имеете. Впрочем, это неважно. Сосредоточьтесь на главном. Временно уберите ее из вашей жизни. Не сомневаюсь, вы ее проверяли – как и мы. Ждите моего звонка, – бросил он через плечо, выходя из галереи.
Килиан озадаченно смотрел ему вслед.Следующей ночью первые штурмовые группы покинули британские воды, направляясь к побережью Нормандии, а наутро – шестого июня – воздушные силы союзников начали бомбардировку вражеских батарей близ Гавра, почти за триста двадцать километров от ожидаемого немцами места вторжения в Кале. К середине дня подтянулись военные корабли, открыв артиллерийский обстрел немецких укреплений. Ближе к вечеру на побережье высадились первые американские десантники, за ними последовали англичане и канадцы.
На Монмартре Лизетта стояла в гуще толпы, теснившейся вокруг радиоприемника, что передавал трансляцию Би-би-си.
– День «Д» настал… Под командованием генерала Эйзенхауэра военно-морские силы союзников при поддержке военно-воздушных сил сегодня утром начали высадку десанта на северном побережье Франции.
Многие в толпе ликовали, другие казались озабоченными, третьи недоумевали, гадая, что все это значит для Франции. Их родине предстояло стать полем последней битвы, которой суждено покончить с властью нацистов в Европе.32
Маркус не объявлялся у Лизетты уже почти целый месяц. Она безуспешно пыталась подстроить встречу с ним, но ясно было, что его тайная деятельность шла полным ходом. Лизетта уведомила Лондон, что Килиан замешан в заговор с целью свержения Гитлера и что в число заговорщиков входит командующий немецкими войсками во Франции.
От Люка не было ни весточки. Лизетта оставила Плейбою сообщение с вопросом, не знает ли он, где отыскать подпольщика по кличке Фосиль. Ответа она не получила. Их сообщник в кафе – тот, что вывешивал на плечо полотенце – тоже куда-то пропал. Жизнь резко менялась. Квартира Сильвии пустовала. Надеясь узнать хоть что-то о судьбе Люка, Лизетта нарушила все правила безопасности и отправилась в дом, где первый раз встречалась с подпольщиками.
Она спустилась с Монмартра. Дни стояли жаркие и солнечные, так что прогулка была в удовольствие. Над Парижем нависло напряженное томление: не страх и не радость, а пульсирующее ожидание, раскатывающееся по улицам по мере того, как все новые и новые сведения о высадке на северном побережье просачивались по радио и распространялись по городу, точно лесной пожар.
Многие втайне праздновали тот день, когда генерал де Голль объявил о создании в освобожденном городе Байе нового французского правительства. Не далее как сегодня Лизетта слышала победоносную речь, которую он произнес в городской ратуше Шербура.
В некоторых местах контрольные пункты свирепствовали, в других – напротив, бездействовали. Нельзя было заранее предсказать, на что наткнешься. Лизетта подозревала, что город наводнен переодетыми гестаповцами. На всякий случай она носила при себе абсолютно все документы, удостоверение из банка и даже письмо от Килиана в конверте с нацистской эмблемой. Любая мелочь могла помочь.
По пути Лизетту останавливали дважды, но оба раза отпускали без особых вопросов. Приближаясь к авеню де Ваграм, она удвоила бдительность. Многие из домов в этом районе были реквизированы немцами, а мимо одного из них ходить было и вовсе запрещено. Пересекая широкие бульвары, девушка старалась держаться подальше от белых оград и нацистской символики. У нее на глазах патрули догнали и грубо скрутили двоих прохожих, требуя у них документы.
Не глядя в ту сторону, Лизетта продолжала с уверенным видом идти на авеню де Ваграм близ Триумфальной арки. Ее путь лежал в дом номер восемьдесят семь, величественный парижский особняк из бледно-серого камня, построенный в начале восемнадцатого века. Высокие окна выходили на крошечные балкончики с витыми железными решетками. Лизетта постучала в дверь. Открывшая женщина показалась ей смутно знакомой.
– Bonjour, mademoiselle , – учтиво поздоровалась консьержка. – Чудесное нынче утро.
– О да.
– Чем могу служить?
– Я по поводу Александра, – ровным голосом выговорила Лизетта условную фразу.
Женщина без колебаний произнесла условный ответ. Лизетта улыбнулась.
– Merci, madame .
Консьержка вся расцвела, словно узнав долгожданную гостью, и впустила Лизетту в дом. Когда дверь затворилась, обе женщины вздохнули с облегчением.
– Сейчас предосторожностей слишком много не бывает, – пояснила консьержка. – Все кругом куда бдительнее и наблюдательнее, чем обычно.
