Тиффани де Бартоло - Как убить рок-звезду
– Да.
Сначала она удивилась, а потом как-то мгновенно поникла.
– Да?
– Я говорил ему, что это смешно. Честное слово. Я отговаривал его несколько дней. И в результате она оказалась похожей не на шрам, а на след от грузовика.
– Что?
Майкл взял ее руку и посмотрел на запястье.
– Ну, не знаю. Может, немного похоже.
Она выпучила глаза так, будто ей в череп накачали воздуха.
– Слушай меня, Майкл, очень внимательно. – Она притянула его к себе и заговорила шепотом. – У меня есть копия отчета о результатах вскрытия. И по утверждению врача, у парня, которого вытащили из реки, был череп и кости на левом плече, но не было никаких бабочек, херувимов, китайских символов By и шрамов, похожих на след грузовика. Ты понимаешь, что я тебе говорю?
Майкл сжал кулаки. Он понимал, что должен немедленно предложить ей какое-то логичное объяснение, но не мог ничего придумать.
– Я думаю, они там что-то перепутали.
Он знал, что придется придумать что-то получше.
– Перепутали? – закричала Элиза.
Бармен опять оглянулся на них, и Майкл повернул ее стул спиной к стойке.
– Да, Элиза. Это Нью-Йорк. Они все время все путают. – Он чувствовал, как пот течет у него по спине. – Не обижайся, что я это говорю, но ты ведь бросила Пола, помнишь? Ты не хотела его, когда он был жив, что же он вдруг так понадобился тебе мертвым? У нее на глазах появились слезы, и Майкл быстро отодвинулся, потому что понял, что она хочет лягнуть его.
– Помнишь тот день, когда все случилось? – зло спросила она. – Когда Пол так удачно застал меня с Лорингом.
Майклу не понравилась ее интонация. Похоже, у нее припасена еще одна бомба.
– Хочешь знать, почему я целовалась с Лорингом?
– Не особенно.
– Потому что Пол собирался в этот день отказаться от турне с «Дроунс», вот почему.
– Что?
Она утвердительно кивнула.
– Я не хотела, чтобы он лишился всего только потому, что я боюсь летать. Не смотри на меня так. Я хотела… черт, я уже не знаю, чего я хотела. Но, кроме этого поцелуя, у меня с Лорингом абсолютно ничего не было до тех самых пор, пока он не связался с этой Джилли Бин. Пока не нашел мне замену.
Нашел замену, подумал Майкл. Да уж, заменил.
Она опять совала ему в лицо газетную вырезку.
– Тебе не кажется, что мы должны рассказать об этом кому-нибудь? Может, полиция проверит, и если…
– Нет!
У него лопалась голова, и он хотел только одного: чтобы она немедленно ушла, пока он не сказал ничего лишнего.
– Послушай. Блин. Дай мне немного подумать обо всем этом. Ты на меня столько всего вывалила, и сейчас я хочу просто прийти домой, успокоиться, ни с кем не говорить и все обдумать. Хорошо?
Он не помнил, как довел ее до дверей, посадил в такси и убедился, что она уехала.
Вернувшись в ресторан, он бегом спустился в холл к телефону Убедившись, что рядом никого нет, он достал из бумажника клочок бумаги, на котором были написаны цифры, разделенные тире и пробелами. Он записывал их так, чтобы их можно было принять за даты рождения, пин-код, номер банковского счета, за что угодно. Только не за телефонный номер.
Они не говорили с того самого дня, когда было найдено тело. Тогда Майкл подумал, что это действительно может быть Пол, и в панике позвонил ему, чтобы убедиться, что не случилось ничего ужасного.
– Веселенькая новость, – сказал Пол, когда Майкл сообщил ему, что его труп только что был извлечен из реки.
Но на самом деле Пола беспокоило тогда только одно: как Элиза среагировала на его смерть.
– Она плакала? – спрашивал он снова и снова, пока Майкл наконец не заорал на него.
– Да! Плакала! Успокойся! И еще она очень злится.
– Злится? Господи, как это на нее похоже. Твоя сестрица – это что-то. Она должна скорбеть, а не злиться.
– Пол, забудь об Элизе. Кто-то погиб. Мы можем оказаться в большой жопе, если…
– Не называй меня Полом.
Майкл дал ему краткий отчет о визите Фельдмана, начав с того, как тот вытащил его на улицу, назвал тело «подстраховкой» и заверил Майкла, что, по словам его «друзей», оно принадлежало очень плохому человеку, о котором никто не будет жалеть. Под конец он сказал, что, если Майкл заботится о благополучии своей семьи, он не будет задавать лишних вопросов.
– Ничего себе, – сказал Пол, и голос у него дрожал. – Мне тоже не нравится эта история с телом. Но, если смотреть на вещи практически, она ведь идет на пользу, а не во вред нашему плану. Так?
Потом они договорились, что, если не произойдет ничего аварийного, они не будут общаться вплоть до той недели, когда Пол должен покинуть Америку.
Майкл решил, что данную ситуацию вполне можно считать аварийной.
Он набрал номер, повесил трубку после двух гудков, потом набрал еще раз.
Пол ответил сразу же.
– Это я, – сказал Майкл. – Ты сидишь?
7 декабря 2002 годаКак там говорят? Если бы я знал тогда то, что я знаю сейчас…
А может, наоборот? Может, если бы я немного поглубже копнул тогда, я бы не рыскал сейчас в потемках?
Пока я точно знаю только то, что я стою у окна и смотрю на Ора – Стоп. Наверное, я не должен говорить, где я. Майкл потребовал, чтобы я прекратил записывать все на магнитофон, поэтому мы так долго с тобой и не общались. Я знаю, что он прав. Но сейчас мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить.
Скажем так: я нахожусь в штате Нью-неЙорк и торчу в этой двухкомнатной квартире уже два месяца. Я только что говорил по телефону с Майклом.
Во-первых, когда сто тысяч дней тебе никто не звонит, а потом ты слышишь звонок – это, черт подери, экстаз. Я слушал голос Майкла, как оперу Верди. Кроме того, уже два месяца я ни на минуту не покидал эту комнату, если не считать моих ночных пробежек, о которых Майкл, кстати, не знает. Да, в общем, мне и незачем выходить. У меня есть две гитары, ящик, полный книг и музыки, компьютер, еда, которой хватит для того, чтобы пережить большую войну, и десять литров увлажнителя и зубной пасты. Не понимаю, почему я решил, что мне понадобится такое количество увлажнителя и зубной пасты.
Итак, после моего посмертного разговора с Майклом, мы должны были снова связаться с ним только после наступления нового года, перед самым отъездом Вилла Люсьена с дорогой родины. Но полчаса назад зазвонил телефон, и это был Майкл, и Майкл был в панике. Он попросил меня сесть, я ответил, что уже сижу, и тогда он сказал только два слова: «Она знает».
Я попросил его выражаться точнее, но он не ответил, и я уже решил, что он повесил трубку, пока не услышал чужие голоса. Тогда я понял, что он говорит из ресторана и ждет, когда останется один.
– Элиза, – сказал он, когда голоса затихли. – Она догадалась. Это твое чертово «черт подери».
Потом он забросал меня кучей вопросов. Что, если она пойдет в полицию? Что, если она все откроет? Что, если мы попадем в тюрьму? Ты этого хочешь? Провести остаток дней в тюрьме? Так, Пол? Так? Эдак? Как?
Умная девочка, надо отдать ей должное.
– Пол, скажи что-нибудь, – взмолился Майкл.
– Перестань называть меня Полом.
Он сказал, что это была моя идея, а значит, я и должен придумать и рассказать ему, что делать дальше. Но в тот момент меня меньше всего интересовало, что мы будем делать дальше. Я хотел знать, почему Элизу все еще интересует эта история.
– Ей-то что? – спросил я.
Майкл повторил мой вопрос учительским голосом и с раздражением.
– Ответь. Мне надо это знать. Какого черта ее это волнует?
– Господи, Пол, она все еще любит тебя, потому и волнует.
Так и сказал.
Знаешь, что такое левый хук? Это такое «короткое предложение», от которого человек сначала падает на задницу, а потом катится несколько пролетов по лестнице.
И это еще не все. Потому что сразу за этим я спросил о ее, черт подери, красавчике приятеле, и Майкл наговорил еще целую кучу о том, что там на самом деле получилось с Лорингом, и о том, что все это было блефом. Ну, во всяком случае, в начале. Наверное, в конце концов она все-таки уступила и дала ему, но не раньше, чем я начал трахать Аманду, и Джил, и всех прочих, о которых даже вспоминать не хочу.
После всего этого у меня окончательно снесло башку. Сейчас я нажму на «Паузу» и попробую прийти в себя.
Все, я опять здесь. Извини. На чем я остановился?
Кажется, я хотел сказать, что если я увижу Элизу еще раз – и даже то, что я теоретически допускаю такую невероятную возможность – это настоящее, черт подери, чудо. Если я увижу ее еще раз, я сначала поцелую ее, и прижму к себе, и подожду, пока она дотронется до моей груди, а потом переверну вверх ногами и буду применять к ней китайскую пытку водой до тех пор, пока она не поклянется больше никогда не быть такой дурой.
Это возвращает меня к вопросу о том, что делать дальше.
– Тебе придется принять очень серьезное решение, – сказал мне Майкл на прощанье.
Еще он сказал, что постарается морочить Элизе голову до тех пор, пока я что-нибудь не решу, но мы оба знаем, как она может достать человека. Долго он не продержится. Другими словами, у нас совсем мало времени. Майкл сказал, что я могу подумать несколько дней, и я пообещал, что так и сделаю. Мы договорились, что он будет звонить в пятницу.
