Вирджиния Вулф - По морю прочь
– Согласна с вами, – сказала миссис Флашинг и начала раскладывать художнические принадлежности. Ее муж бродил вокруг, отыскивая для нее интересную точку обзора. Хёрст расчистил на земле место рядом с Хелен и уселся весьма основательно, как будто не собирался никуда уходить, пока не наговорится с ней вволю. Теренс и Рэчел стояли сами по себе без каких-либо занятий. Теренс понял, что настал момент, которому было суждено настать рано или поздно, и, несмотря на это, он был совершенно спокоен и полностью владел собой. Он решил не спешить и немного поговорить с Хелен – начал убеждать ее, чтобы она оставила свой трон. Рэчел поддержала его и посоветовала ей пойти с ними.
– Из всех, кого я знаю, – сказала она, – ты наименее склонна к приключениям. Сидеть ты сможешь и на зеленых стульях в Гайд-парке. Ты что, собираешься весь день так провести? Даже не погуляешь?
– Нет, – ответила Хелен. – Достаточно просто раскрыть глаза. Здесь всё есть – всё, – повторила она сонным голосом. – Что вы выиграете своей ходьбой?
– К чаю вы будете измучены жарой и брюзгливы, а мы – свежи и любезны, – вставил Хёрст. В его глазах, смотревших на них снизу вверх, желтыми и зелеными бликами отражались небо и ветви, придавая им отсутствующее выражение, как будто он думал не то, что говорил. Таким образом, то, что Теренс и Рэчел отправляются в лес вдвоем, выглядело совершенно естественно; переглянувшись, они ушли.
– До свидания! – прокричала Рэчел.
– До свидания. Берегитесь змей, – ответил Хёрст. Он устроился поудобнее под тенью от упавшего дерева и фигуры Хелен. Мистер Флашинг крикнул вдогонку ушедшим:
– Мы отплываем через час. Хьюит, пожалуйста, помните об этом. Через час.
Широкая тропа, то ли проложенная человеком, то ли созданная природой, углублялась в лес, отходя от реки под прямым углом. Она напоминала просеку в английском лесу, если не считать тропических кустов с саблевидными листьями, росших по бокам, и того, что почва была покрыта не травой, а упругим мхом, который был испещрен мелкими звездочками желтых цветов. Чем глубже в лес, тем сумрачнее становился свет, тем больше привычные звуки уступали место скрипам и вздохам, которые создают у бредущего по лесу впечатление, будто он идет по морскому дну. Тропа сузилась и повернула; по сторонам она была ограничена плотными завесами лиан, которые связывали дерево с деревом и во многих местах были украшены темно-красными звездчатыми цветами. Доносившиеся сверху вздохи и скрипы то и дело перебивал резкий крик какого-то испуганного животного. Было душно, лишь вялые ароматные дуновения слегка колыхали воздух. Ровное зеленое сияние здесь и там нарушали желтые круги чистого солнечного света, который проникал сквозь разрывы в огромном лиственном куполе, и в этих желтых пространствах кружили бордовые и черные бабочки. Теренс и Рэчел почти не говорили.
Их подавляла не только тишина, они не могли сформулировать ни одной мысли. Между ними происходило нечто, о чем следовало поговорить. Кто-то должен был начать, но кто? Хьюит подобрал красный плод и изо всей силы подбросил его вверх. Когда плод упадет, он заговорит. Они услышали хлопанье больших крыльев, а затем – как плод зашлепал по листьям и, наконец, упал с глухим ударом. Опять воцарилась полная тишина.
– Вам не страшно? – спросил Теренс, когда звук от падающего плода окончательно затих.
– Нет, – ответила Рэчел. – Мне хорошо. – И она повторила: – Мне хорошо. – Она шла быстро и держалась прямее, чем обычно.
– Вам хорошо со мной? – спросил Теренс.
– Да, с вами, – ответила она.
Он помолчал. Казалось, тишина охватила весь мир.
– Я это чувствую все время, что знаю вас, – сказал Теренс. – Нам хорошо вместе. – Он как будто не говорил, а она как будто не слушала.
– Очень хорошо, – ответила она.
Какое-то время они шли молча, неосознанно ускоряя шаг.
– Мы любим друг друга, – сказал Теренс.
– Мы любим друг друга, – повторила Рэчел.
Затем тишину разорвали их голоса, слившиеся в одном странном и непривычном звуке без слов. Они шли все быстрее и быстрее, затем одновременно остановились, обнялись и, отпустив друг друга, упали на землю. Они сели рядом. Звуки выступили из окружающего пространства, перекинувшись мостом через их молчание: они услышали шелест деревьев и – далеко-далеко – хриплый голос какого-то зверя.
– Мы любим друг друга, – повторил Теренс, вглядываясь в ее лицо. Оба были бледны и спокойны и ничего не говорили. Он боялся поцеловать ее еще раз. Постепенно она приблизилась и прижалась к нему. Они посидели какое-то время в этом положении. Один раз она сказала: «Теренс». Он отозвался: «Рэчел».
– Ужасно, ужасно, – прошептала она после очередной паузы, но, говоря это, она столько же думала о непрестанном плеске воды, сколько о своих чувствах. Он звучал и звучал в отдалении – бессмысленный и жестокий плеск воды. Она заметила, что по щекам Теренса текут слезы.
Затем пошевелился он. Казалось, прошло очень много времени. Он достал часы.
– Флашинг сказал, через час. Мы ушли уже больше получаса назад.
– И столько же надо на обратный путь, – сказала Рэчел. Она медленно поднялась. Вставая, она вытянула руки и то ли зевнула, то ли глубоко вздохнула. Она выглядела очень усталой. Щеки ее были бледными. – Куда? – спросила она.
– Туда, – сказал Теренс.
Они пошли назад по мшистой тропе. Высоко над их головами все так же раздавались вздохи и скрипы и резкие крики животных. Бабочки по-прежнему кружили в солнечных просветах. Сначала Теренс был уверен, что знает, куда идти, но через некоторое время он засомневался. Пришлось остановиться и подумать, а потом вернуться и начать сначала – хотя он точно знал, с какой стороны река, у него не было уверенности, где то место, в котором они оставили своих спутников. Рэчел шла за ним, останавливалась там же, где он, поворачивала вместе с ним, не задумываясь, куда они идут, почему он останавливается и поворачивает.
– Не хотелось бы опоздать, – сказал Теренс, – потому что… – Он вложил ей в руку цветок, и ее пальцы покорно сомкнулись на нем. – Мы так опаздываем, так опаздываем, так ужасно опаздываем, – повторял он, будто во сне. – А, вот. Повернем здесь.
Они опять очутились на широкой тропе, похожей на просеку в английском лесу, по которой они ушли от остальных. Они брели молча, как сомнамбулы, время от времени странно ощущая тяжесть своих тел. Вдруг Рэчел вскрикнула:
– Хелен!
В просвете на краю леса они увидели Хелен, по-прежнему сидевшую на стволе; в солнечных лучах ее платье казалось ярко-белым; рядом с ней Хёрст все так же полулежал, опершись на локоть. Теренс и Рэчел инстинктивно остановились. Они не могли продолжать в том же духе на виду у других людей. Минуту или две они молча стояли, держась за руки. Присутствие других людей было невыносимо.
– Но мы должны идти, – наконец настояла Рэчел странным глухим голосом – оба они все это время говорили такими голосами, – и, сделав огромное усилие, они заставили себя преодолеть небольшое расстояние, которое отделяло их от пары, сидевшей на стволе.
Когда они были уже близко, Хелен обернулась и посмотрела на них. Некоторое время она ничего не говорила, а когда они подошли совсем близко, спокойно спросила:
– Вы не встретили мистера Флашинга? Он пошел искать вас. Решил, что вы заблудились, хотя я говорила ему, что вы не заблудились.
Хёрст полуобернулся и, откинув голову, посмотрел на ветви, скрещенные над ним.
– Ну, дело стоило усилий? – спросил он сонно.
Хьюит сел на траву рядом с ним и начал обмахиваться.
– Жарко, – сказал он.
Рэчел присела около Хелен на кончике ствола.
– Очень жарко, – сказала она.
– Вид у вас измученный, – сказал Хёрст.
– Там среди деревьев страшная духота, – заметила Хелен, подбирая книгу и вытряхивая сухие травинки, которые набились между страницами. Затем все погрузились в молчание и стали смотреть на реку, которая текла перед ними за стволами деревьев, пока мистер Флашинг не прервал это созерцание. Он вышел из леса на сто ярдов левее и пронзительно крикнул:
– А, так вы все-таки нашли дорогу! Но уже поздно – гораздо позже, чем мы договаривались, Хьюит.
Он был слегка раздосадован, а как руководитель экспедиции склонялся к некоторому деспотизму. Говорил он быстро, подбирая непривычно резкие, малозначащие слова:
– Обычно опоздание, конечно, не имеет значения, но когда все должно идти по плану…
Он собрал их вместе и повел к берегу, где ждала лодка, которая должна была доставить их на пароход.
Дневная жара начала спадать, и за чаем Флашинги вновь стали общительными. Когда Теренс слушал их, ему казалось, что теперь жизнь течет на двух разных уровнях. Вот Флашинги, они разговаривают – где-то высоко над ним, а он и Рэчел вместе опустились на дно мира. Но миссис Флашинг, наряду с детской непосредственностью, обладала неким инстинктом, который позволяет ребенку угадывать то, что взрослые предпочитают скрывать. Она уставилась на Теренса своими живыми голубыми глазами и обратилась лично к нему. Как бы он поступил, желала она знать, если бы судно налетело на камни и затонуло.
