Лариса Денисенко - Отголосок: от погибшего деда до умершего
Я просила, чтобы кто-то из моих встретил меня после заседания, хотелось пройтись и проветрить мозги, уважила меня Ханна, все остальные были заняты. Только Ханна согласилась выгулять свой наполненный жизнью живот у суда. Я до сих пор не привыкла целоваться с ней во время встреч, это выглядело как насмешка, но я заходила со спины, как маньяк, и быстро чмокала ее в щечку.
«Привет!» «Привет! Освободилась, слава Богу. У тебя такое красное лицо, как будто ты активно занималась самоудовлетворением». «Ханна, только не о самоудовлетворении, хорошо?» «Я еще должна подумать, хорошо ли это. Кто твой клиент? Несчастная сербская девочка?» «Почти. Неуемная хорватка. Эвка Павелич. На самом деле это ужасная история, и я понимаю, что только благодаря своему характеру Эвка еще держится. Она работала няней трехлетнего ребенка, ее изнасиловал пятнадцатилетний подонок, но вся его семья и он сам твердят, что он к ней не приближался, это она заставляла его мастурбировать в ванной, а потом ввела себе его сперму, чтобы забеременеть, заставить признать ее ублюдка и записать его в немцы, чтобы быстрее решить вопрос с собственным гражданством». «Не знала, что ты готова все это выдерживать», – отметила Ханна. Я наклонилась, чтобы поправить ботинок, что-то натирало ногу. Кто-то, шедший за нами, резко рванулся в сторону. У меня похолодел нос. Стало страшно. В последнее время я легко возбуждалась, как будто в организме двигались новые, необычные волны. «Ты чего?» – поинтересовалась Ханна, тонко чувствующая состояние и смену настроения, возбуждение и волны.
«Знаешь, кажется за нами кто-то следит». «Кто?» – активизировалась Ханна, которая любила подобные истории либо оттого, что никогда не попадала в них, либо потому, что всегда об этом мечтала. «Наташа сказала мне, что эта работа небезопасна. И за мной действительно могут следить. Нацисты, торгаши, из тех, кто делает деньги на мигрантах». «В принципе, это возможно. Но что они могут хотеть от тебя в связи с этим делом?» «Может, день ги хотят сунуть, чтобы я прекратила защищать Эвку, чтобы с парня сняли все обвинения, а ее выслали из страны». Ханна сказала, что никто не испортит нам прогулку, но я могу периодически, используя ее живот, как щит, оглядываться.
Относительно спокойно мы добрались до кафе, где Ханна уговорила меня остановиться, чтобы съесть гамбургер и выпить кофе-латте. Помогая официанту справиться с заказом (Ханна не ограничилась одним гамбургером и одним кофе), я заметила Адама Шольца. Он сидел за три столика от нас, встретился со мной взглядом, но не поздоровался. Я указала на него Ханне, вспомнила наши разговоры в Украине и его красивую невесту. «Он без обручалки, – отметила Ханна. – Видимо, она ему не подошла». «Обручалка?» «Вместе с невестой».
Мы продолжили прогулку лишь тогда, когда Ханна утолила голод «проглота» (он еще не родился, но уже был козлом отпущения, Ханна валила на него постоянные смены своего настроения, агрессивность, настырность, новоприобретенную способность доводить до бешенства работников сферы услуг, то, что она стала обращать внимание на женские ягодицы, чрезмерную чувствительность к жаре и духоте, прожорливость, желание читать книги, где всех убивали и калечили, и многое другое). «Во мне подрастает представитель воинствующей нации», – говорила она. «Ты, конечно, не имеешь в виду немцев?» – язвительно спрашивала я. «Ты зациклилась на нашей истории. Ты что-то слышала о Селиме Первом?» «Нет, и сейчас ничего не хочу о нем слышать». «Напрасно! Обстоятельный был человек, сначала отравил всех, кто мог отнять у него трон, зачистил все и всех, кого достал, и только потом начал стратегически выверенное правление. Кстати, после появления наследника он перестал посещать гарем, чтобы никто из ублюдков не убил его сына». «Стратег, спасибо за лекци…» «Марта?»
«Слушай, он идет за нами». «Кто?» «Адам. Он меня преследует». «Зачем?» «Не знаю. Но его появление не случайно. Я не хочу оглядываться, можешь посмотреть, он продолжает за нами идти?» Ханна пожала плечами. «Не волнуйся, он за нами идет, но не один, с ним очень красивая блондинка. Настолько похожа на Шэрон Стоун, насколько это вообще возможно. Вряд ли мы его интересуем». «Что?» Я наклонилась и выглянула из-за живота Ханны. Адам Шольц держал за руку Дору Тотер-Габор. Я выругалась. «Не смей! – одернула меня Ханна. – Не хочу, чтобы он набирался этого дерьма, еще успеет наслушаться! Ты же фактически выпалила ему это», – тут Ханна притормозила, пытаясь понять, какой частью развернулся ко мне ее наследник. «В ухо!» – констатировала она наконец. Все это время я ускоряла шаг и тянула ее за собой. Попробуйте оторваться от слежки с беременной подругой на руках.
«Чего ты так завелась?» – спросила Ханна, когда мы завернули за угол сувенирного магазина. «С ним не про сто блондинка, похожая на Шэрон Стоун. Это – Дора Тотер-Габор, моя сокурсница, сейчас она работает в Министерстве юстиции и ведет дело моего деда». «У твоего деда есть дело?» «Конечно, есть. Если она встречается с Шольцем, это означает только одно, они наняли его, чтобы за мной следить. Поэтому он сидел рядом со мной в самолете, потом заговорил со мной».
Ханна нахмурилась. «Ты уверена?» Я потерла виски. «Слушай, я больше чем уверена. Сейчас всплывает в памяти еще кое-что. Я его видела возле здания суда, еще подумала, что это может быть он, а потом отогнала эти мысли, мол, что бы ему тут делать? Теперь я припоминаю, что видела его у дома Франца, он спрашивал, как найти банкомат, он был на открытии памятника сестрам Манюк. А еще я заметила, что кто-то сканирует мою почту, к тому же посылает стихотворные издевки, вполне в его стиле. А я подозревала кого-то из подружек Райнера…»
«Марта, прекрати эту паранойю. Это как история с пятном крови, стоит однажды увидеть его, как ты начинаешь видеть его повсюду, хотя оно было только в одном месте и вряд ли научилось бегать за тобой и подкарауливать повсюду. Это жизнь, а не японская анимация, не накручивай себя. Помнишь, как в пятом классе мы увидели место аварии, где был мелом обведен контур человека? Я перестала пользоваться мелом, потому что считала это кистью смерти. И сейчас я не люблю рисунки мелом. Уфффф, ты можешь идти медленнее?» «Нет». «Если они за тобой следят, они все равно тебя не упустят. Сжалься надо мной, жалеть ближнего гуманнее, чем карать врагов, ясно?» «Ладно». Я замедлила шаг.
«Постой. Смотри. Он как будто невзначай познакомился со мной в аэропорту в Борисполе. Все это происходило очень естественно. Но он профессионал, их этому учат, он сидел рядом, когда мы летели туда, у него был не один повод заговорить со мной, но он этого не сделал». «Слушай. Но если он за тобой следит, разве это профессионально разоблачать себя, познакомившись с тобой?» «Конечно. Ведь нас все равно познакомил пан Грыць. Он уже знал, что я его выберу в качестве сопровождающего лица. Так как знал, что пан Грыць владеет немецким. Возможно, он тоже его агент». «Конечно. Поэтому он передал тебя Марату, а сам спокойно жрал колбасу». «Ты бы видела, как он недобро смотрел, когда я уезжала из отеля вместе с Маратом. А потом он звонил мне в деревню, узнал, когда я улетаю в Германию, чтобы скоординировать Адама. И я его увидела в аэропорту». «Что-то я никак не могу понять, зачем этой министерской Шэрон нанимать какого-то Адама, чтобы за тобой следить?» «Они думали, что я найду там что-то, что реабилитирует деда, новую информацию о его безумии, показания очевидцев. Или наоборот. Хотя не представляю себе, на которое «наоборот» они могли бы рассчитывать». Тем временем мы оказались возле большого торгового комплекса.
Я затащила Ханну внутрь, Адам и Дора прошли мимо, Дора растерянно озиралась. «Потеряли! Так вам и надо!» «Ты сумасшедшая, Марта. Честное слово». Возможно, я и была сумасшедшей, но я решила, что стоит их наказать, и это место было подходящим для воплощения моего плана. «Слушай, я знаю, как неожиданно на них напасть. Напасть, прижать и все из них вытрясти». «Ты считаешь нормальным предлагать беременной подруге нападать на федеральную Шэрон и вероятного агента?» «Я сама нападу, ты будешь моим страховочным ремнем». «Что ты задумала? Что ты из них собираешься вытряхивать?» «Правду. Мы можем перехватить их на выходе, где паркуются машины сотрудников комплекса, там обычно малолюдно, но эта парочка точно будет обходить это здание, если уж они не бросились искать нас внутри. Пошли? Ты со мной?» Ханна пошла.
Сквозь стеклянные двери я увидела их. Они смотрелись как парочка. Нервозная парочка любовников. Он прижимал ее к машине, она положила руку ему в карман. Вот оно. Передает шифры, задания, инструкции – или что там еще? Я выскочила наружу, как черт из табакерки, и бросилась на них. Прижалась так, словно приобщилась к ласкам.
«Что ты положила в карман? Думали, что обманули меня, что я простушка, что я не замечу вашей слежки?» «Марта?» – как будто удивленно отреагировала Дора. Я засунула руку в карман, выбросив оттуда ее влажную руку, и тут же почувствовала его мокрую и напористую, как нос собаки, возбужденную плоть. Я снова выругалась. Рука имела такой вид, будто у нее был насморк. Ханна выглядела возбужденной, но именно она протянула мне салфетку. «Спасибо», – слегка запинаясь, произнесла я. «Что все это значит?» – спросил смущенно Адам. Не знаю, чем он был смущен, тем, что его карман был прорезан (или разорван) так, чтобы легко можно было коснуться его плоти, или из-за всей этой ситуации в целом. Спрашивал он это не у меня, а у Доры. Она тоже смутилась и ничего не могла ответить, потом выдавила из себя, что это какое-то недоразумение, что она сама ничего не понимает. Для специальных агентов они вели себя странно.
