Элис Петерсон - Лишь шаг до тебя
– Ну, друзья мои, самое интересное мы приберегли напоследок! Полли Стивенс! Прошу на сцену!
Хьюго подталкивает меня, а я не могу встать на ноги – они сделались ватными. Еще мне кажется, что я вот-вот упаду в обморок.
– Полли, – говорит мне ведущий, когда я все-таки поднимаюсь на сцену. – Мы все с нетерпением ждем, что ты нам покажешь. Ну-ка, намекни, в кого ты превратишься.
– Ну-у, это американская певица и киноактриса, она была знаменита в двадцатые и тридцатые годы. – Я с надеждой гляжу в конец зала, все еще надеясь, что Бен чудесным образом покажется там.
– Расскажи нам про песню, которую ты выбрала, – продолжает Майк.
Тетя Вив и Джейни машут мне, чтобы я продолжала.
Смелее, Полли, у тебя все получится.
– Гарри Конник спел ее в моем любимом фильме «Когда Гарри встретил…» – Я немею.
Мне хочется спрыгнуть со сцены и броситься в его объятья.
– Продолжай, – одними губами говорит мне Бен, прислонившись к стене холла.
– «Когда Гарри встретил Салли».
– Будет замечательно, если ты споешь эту песню для всех детей Иствуда.
– Я пою не для школы, – заявляю я, не раздумывая. – Простите, но если бы я делала это для школы, я бы скорее пожертвовала в школьный фонд десять фунтов.
В зале слышатся смешки.
– Я пою для одного человека, – сообщаю я, глядя прямо на Бена. – Он сейчас тоже присутствует в этом зале.
– Что ж, после такой пикантной оговорки, по-моему, тебе пора сообщить нам, в кого ты перевоплотишься.
– Сегодня я буду… я буду… – Я встречаюсь взглядом с Беном. – Рут Эттинг.
– Перед нами Рут Эттинг! – повторяет ведущий с преувеличенным энтузиазмом.
Я возвращаюсь на сцену в длинном блестящем платье красного цвета и на высоченных каблуках. На моих губах такая же яркая помада, темные волосы падают на плечи. Зрители ликуют и свистят.
– Я все смогу, – уговариваю я себя под громкий стук сердца.
Оркестр на магнитофоне играет первые такты песни «Мне надо стать тобой», и зал дружно аплодирует. Я набираю в грудь воздуха. Он здесь. Он здесь, Полли. Это мой шанс. Спокойно, не нервничай.
– Мне надо стать тобой, – пою я на удивление смело.
Песня набирает темп, я лихо хожу по сцене, показываю жестом на Бена и внезапно наступаю каблуком на подол платья. Я стараюсь исправить ситуацию и продолжаю петь, напоминая себе, что я гламурная певица. Некоторые зрители оглядываются, хотят узнать, к кому я обращаюсь.
– Давай, Полли, давай! – кричит Джим; весь наш столик встает и аплодирует, подбадривая меня.
Я обращаюсь к Бену и отчетливо, от всего сердца выговариваю каждое слово. Наконец песня кончается. Что это? Неужели мне снится сон? За что мне такие бурные овации?
Потом я торопливо переодеваюсь за сценой, смеюсь сквозь слезы облегчения, что все позади и что он все-таки пришел. По крайней мере, я не напрасно мучилась. Ведь все прошло не так ужасно, как я думала? Такие овации! Может быть, я все-таки могу петь? Я прыгаю на одной ноге, отыскивая вторую туфельку. Эй, ты где? Заглядываю под стол. Я должна с ним увидеться, пока он не ушел…
– Вот она, – слышится голос.
Я оборачиваюсь, и мое сердце замирает. Передо мной стоит Бен и держит мою потерю.
– Как Эмили? – Единственное, что приходит мне в голову. Я так и стою в одной туфельке.
– Она чем-то заразилась. – Он не отрывает от меня глаз.
– Как жалко. Бедная девочка. Но ты все-таки пришел и увидел мой позор…
– Мне позвонил Хьюго и сообщил, что его сестра будет петь специально для меня и что на ней потрясающее красное платье… ну, такие вещи случаются только раз в жизни… Надеюсь, что больше это не повторится, а то мои уши не выдержат.
Я обуваюсь и, набравшись смелости, спрашиваю:
– Как прошло твое свидание?
– Хорошо.
Я отворачиваюсь.
Он нежно берет меня за плечи и поворачивает к себе.
– Теперь моя очередь сказать «но».
– Но?
– Но она – это не ты.
Я беру его за руку.
– Прости, Бен… если бы я могла отмотать время назад…
– Куда бы ты хотела вернуться?
– В те минуты, когда ты сказал, что любишь меня.
– Что бы ты сделала по-другому?
– Все. Ты был прав. Я испугалась. Мне стало страшно – вдруг что-то не получится… и мне не надо было так простодушно доверять Мэтью, зря я позволила ему встать на нашем пути.
– Ты не злопамятная. – Он пожимает плечами. – У каждого бывает второй шанс. Любой заслуживает это, я понимаю, ведь он отец Луи. Хьюго рассказал мне, что случилось в тот вечер, когда Мэтью был у тебя дома. – Бен стоит совсем близко от меня, наши пальцы сплелись. – Хьюго сообщил, что он много узнал о Мэтью, о его лжи. Брат у тебя молодец.
Со слезами на глазах, я киваю.
– Ты тоже молодец. Ты всегда был лучше всех, Бен. Просто я такая глупая. Ты не второй сорт и никогда им не был.
Он вытирает большим пальцем слезу на моей щеке. Наши лица сейчас совсем близко. Он обнимает меня. Я делаю то же самое, я прильнула к нему и знаю твердо, что никогда его не отпущу.
– Я вот подумал, – говорит он, когда мы все-таки выпрямляемся.
– Ты подумал…
Он опять обнимает меня; наши лбы соприкасаются, его губы так близко от моих.
– Что мы будем делать на нашем первом свидании? Чего тебе хочется?
– Вот этого, – отвечаю я, и мы целуемся.
52
Спустя полгода
Прекрасный летний день. Бен везет Эмили, Луи, Нелли и меня в Уорикшир. Он будет играть в крикет в аббатстве Стоунли, а мы за него болеть. Несколько месяцев назад Бен вернулся в свой прежний крикетный клуб, который находится в Кроули, недалеко от места, где жила Грейс. Он скучал по играм, по турнирным таблицам, ему хотелось увидеть свою команду, пеструю смесь от профессора нейрофизиологии до слесаря. «Это всегда забавно, – сказал он мне. – Все мы такие разные».
По словам Бена, аббатство Стоунли редкостно красивое место, одна из жемчужин в Англии, и его часто арендуют для свадебных церемоний.
– Папочка, ты собираешься жениться? – спрашивает Эмили, моментально насторожив уши. Она любит наряжаться. – Можно я буду подружкой невесты?
– Лапушка, мы не планируем этого, – говорю я.
– Пока не планируем. – Бен смотрит на меня и касается моего колена.
– Почему ты не спрашиваешь меня – знаешь, что я скажу?
– Пожалуй, спрошу.
Глядя на мелькающие за окном пейзажи, я вспоминаю прошедшие шесть месяцев. Несмотря на то что моя жизнь перевернулась вверх тормашками, я никогда еще не чувствовала себя такой счастливой и благополучной, не получала столько любви.
Мы с Беном стали жить вместе месяц назад; серьезный шаг для нас обоих, но мы были готовы к этому. Он предложил мне это воскресным утром, когда мы лежали в постели, голые, под одеялом. «Полли, я вот что думаю, – сказал он, обнимая меня за талию. – Давай пусть это будет наш дом. – Он повернул меня лицом к нему, взял мою руку и поцеловал каждый мой палец. – Ты будешь жить со мной?»
Мы поговорили отдельно с Луи и Эмили. Убедить Эмили было нетрудно, ей понравилась мысль, что мы с Луи будем ночевать у них. Луи сначала молчал. Он больше не задавал вопросов про своего отца, но я заверила его, что он может в любое время со мной поговорить. Я не хочу, чтобы Луи рос в доме, где полно секретов. «Значит, теперь Большой Бен будет моим папой?» – спросил он после долгих раздумий.
Я кивнула. «Но тебе необязательно называть его папой. Зови его так, как тебе нравится. Мы хотим жить вместе и быть одной семьей. Я думаю, что мы будем жить счастливо. Но твое счастье, сынок, для меня важнее всего».
«Бен не бросит нас, правда?» – спросил он, прижимая к себе собачку Фидо.
Я покачала головой.
«Нет, мы очень любим друг друга».
В комнату вошел Бен.
«Простите, я невольно подслушал. – Он опустился на колени рядом с Луи. – Я никуда не уйду. Мы с тобой будем вместе много лет».
Мне было немного грустно расставаться с моей старой «коробкой из-под обуви». Она стала моим любимым домом, символом начала моей новой жизни во всех отношениях, здесь я сблизилась с моей матерью. Но переезд к Бену означал следующее приключение. Я стала расставаться со своим прошлым. Теперь меня больше интересовало мое будущее – с Луи, Эмили и Беном.
Мы с мамой, ну не с моей мамой, а с тетей Джиной, стали постепенно залечивать раны. Когда мы встретились с ней после Рождества, она объяснила мне, что тогда ей казалось, что она делает как лучше всего. Но даже она теперь понимала, что это объяснение слишком натянутое и неубедительное для нас обеих. Когда я возразила, что для Хьюго тоже было бы важно знать правду, она призналась, что отчасти ей просто хотелось наказать сестру. Я понимаю, конечно, тетя Вив принесла много страданий нашей семье, убив не только своего сына, но и младшего брата. Я понимаю чувства тети Джины из-за того, что алкоголь разрушил их семью, поразив сначала ее отца, моего деда Артура, потом Вивьен и, конечно, потом меня. Когда все это прекратится? Она много раз говорила с сестрой, тетя Вив клялась и божилась, что переменится, но потом все снова катилось под откос. «Вивьен хотела, чтобы я удочерила тебя. Она согласилась на это, понимая, что не сумеет тебя вырастить. Мы обещали друг другу, что сохраним этот секрет. Но мне жаль, что мы причинили тебе боль, Полли. Что я причинила тебе боль».
