К. Тейлор - Крушение
Она ничего не отвечает.
Я смотрю на нее: глаза такой очаровательной формы, чувственные губы, стройное тело… интересно, что за ужасная травма заставила ее продавать себя, чтобы выжить? Она такая привлекательная, что могла бы легко стать моделью, или даже работать на телевидении, и все же… и все же она так низко себя ценит, что позволяет кому-то за деньги пользоваться ее телом, а мужчина, который ни капли ее не любит, владеет ее сердцем. Я могла бы сотню раз подряд сказать ей, что она заслуживает намного большего, но… но она мне не поверит.
– Вас когда-нибудь шантажировали, Сью? – Кейша говорит шепотом.
Я отрицательно качаю головой.
– Что с тобой происходит, Кейша? Кто-то, кто знает, что ты проститутка, угрожает всем об этом рассказать? Особенно рассказать Дэнни, да?
Она кивает, и одна маленькая слеза стекает по ее щеке.
– Что он заставляет тебя делать, Кейша?
Она зажимается и отказывает отвечать.
– Сексуально тебя домогается?
Она думает и медленно кивает.
Я еще ближе придвигаюсь к ней, так что уже сижу на самом краю софы.
– Это один из твоих клиентов?
Она снова кивает.
– Как его зовут?
Я смотрю на ее губы, ожидая имя.
– Майк.
– Просто Майк и все? А фамилия?
– У него нет фамилии.
Я оглядываюсь в поисках ответа, но нет ни одного.
– А что он просит за то, что хранит твою тайну?
– Не могу вам рассказать, – она закрывает лицо руками и плачет.
– Шарлотта, – говорю я, и мне словно замораживают кровь прямо в жилах, – это как-то связано с ней?
Кейша начинает реветь, и от этого я вздрагиваю и чуть на сваливаюсь на пол.
– Скажи мне, – я беру ее руки в свои и аккуратно отвожу от ее лица, – скажи, что ты сделала. Скажи, что он заставил тебя сделать.
– Нет, – она отталкивает мои руки и снова рыдает. – Нет, нет, нет!!! Не могу!!!
– Кейша, молю тебя… – Кожа на моих руках пошла мурашками. Она знает, знает причину. Знает, почему Шарлотта так поступила.
– Не могу…
Я едва в состоянии разобрать, что она говорит, пока рыдает.
– Он… он меня убьет. Он сказал, что если я хоть словом обмолвлюсь, он меня найдет и…
Тут начинает звонить мой мобильный, не дав ей договорить. Я достаю его из сумки, готовая отрубить, не глядя, но это звонят от мамы.
– Алло? – Я кладу руку Кейше на плечо, частично чтобы подбодрить, частично – чтобы она знала, что я не прерву нашего разговора. – Это Сью Джексон.
– Здравствуйте, Сью, – говорит голос на другом конце. – Это Мэри. Насчет вашей мамы. Боюсь, у меня для вас плохие новости…
Глава 26
– Я должна была быть там, – срываюсь на плач, уткнувшись лицом в шею Брайану. Третий раз за сегодняшнее утро я реву, а на часах всего девять. – Я должна была быть там, держать ее за руку, а вместо меня там была какая-то сиделка…
Брайан обнимает меня за плечи и притягивает ближе к себе.
– Ее проводил в последний путь знакомый человек. Мэри. Она присматривала за ней уже много лет.
– Но ее дочь я, – сама почти не узнаю свой голос, он какой-то надорванный. – И когда я была ей нужнее всего, меня не оказалось рядом…
– Тихо-тихо, – Брайан гладит меня по волосам и позволяет плакать ему прямо в плечо. – Тихо-тихо-тихо, ну-ну-ну…
Мое тело сотрясается от рыданий, но меня странным образом успокаивает его рука, лежащая на голове, и мягкий звук его голоса, Брайан что-то шепчет мне на ухо. Он напоминает мне о тех временах, когда Шарлотта была еще ребенком, падала, разбивалась, а он ее жалел. Я прижимала Шарлотту к себе, гладила по волосам, и постепенно слезы на ее глазах высыхали.
– Ну вот и все, – говорит Брайан, когда я успокаиваюсь в его объятиях и вытираю нос бумажным платком. – Мы же не хотим огорчать Шарлотту?
Дело в том, что мы в больнице. Я попросила Брайана привезти меня сюда сразу после того, как мы съездили к моей маме. Я очень боялась, что теперь Шарлотта тоже умрет, не хотела ни на минуту оставлять ее в одиночестве.
– Ну а что ты могла поделать, Сью? – говорит мне Брайан, пока помогает устроиться на стуле возле кровати Шарлотты, вкладывает в мою руку целую коробку бумажных платочков. – Все произошло слишком быстро, так говорит Мэри.
И мне она сказала то же. Минуту назад мама была в себе, шла из столовой в спальню с Мэри, опираясь на ее руку, а в следующее мгновение она уже падала на пол.
– Она просто отключилась, – сказала Мэри. – Не было никаких признаков, никаких особых симптомов. Позвали доктора, но когда он пришел, через десять минут, было уже слишком поздно. Она умерла.
Я не могла… не хотела этому верить. Мама лежала поверх ее любимого одеяла, одетая в ее любимую серую юбку, белую блузку и бежевый кардиган. Когда я нежно коснулась ее щеки, меня как током ударило: щека еще не остыла.
– Быстрее! – я во все глаза смотрела на Мэри. – Зовите доктора! Произошла ошибка! Мама еще теплая… – Я так и стояла, положив руку на грудь матери. – У вас есть электрошок? Может, еще успеем…
– Сью… – Мэри положила руку на мое плечо. Перешла на шепот. – Она мертва, мне очень жаль…
– Но как же так… – Я смотрела на щеку мамы, ожидая, что вот-вот она дернется и окажется, что она просто заснула. Я хотела увидеть, как из ее рта тянется ленивая нитка слюны, но… ничего такого не увидела. Мама была абсолютно спокойна. И вот тогда я смирилась, приняла мысль о ее смерти. Не потому, что рот ее был закрыт, а руки скрещены на груди, но потому, что в комнате царила такая глубокая тишина, что даже наш с Мэри разговор не мог ее разбить. Это была тишина самой смерти. Мама больше не хмурилась: черты обрели истинный покой.
– Она еще какое-то время будет теплой, – сказала Мэри мягко. – Покойник холодеет лишь через восемь часов.
– Можно взять ее за руку?
Мэри разрешила мне, я взяла маму за руку, рука была легкой, как лапка воробушка.
– Оставлю вас наедине друг с другом, – сказала Мэри. – Я буду у себя в кабинете, если понадоблюсь.
Мэри вышла.
Не могу сказать, как долго я пробыла в той комнате. Десять минут или десять часов, но все равно не столько, сколько хотела. Даже после того, как попрощалась, после того, как сказала маме все, что должна была сказать, пока мама была жива, даже когда у меня закончились слова, я просто сидела и смотрела на маму, держа ее за руку, и времени мне не хватило. Я бы осталась так сидеть навсегда, потому что знала, что как только выйду из этой маленькой комнаты, я маму не увижу больше никогда.
В какой-то момент появилась Мэри с чашкой чая. Поставила ее молча передо мной и ушла, но я позвала ее.
– Да?
Она повернулась.
– У мамы не было посетителей? Ее племянник не приезжал?
Мэри покачала головой.
– У вашей мамы не было посетителей с того раза, как вы в последний раз приезжали к ней. А что, кто-то должен был?
Волна успокоения прошла по моему телу.
– Нет, она никого не ждала.
* * *– Ты ей сказала? – Брайан дает мне в руки пластиковый стаканчик с чаем и смотрит на Шарлотту. – Про Нэн?
– Нет, – я делаю глоток горячего чая, не отрываю взгляда от лица спящей дочери, – я хочу, чтобы Шарлотта пришла в себя, думая, что мир – это красивое, безопасное место, а не бесконечность грусти и темноты.
– Но не всюду же темнота и грусть, – говорит Брайан, – хотя я понимаю, почему ты так сказала, учитывая все, что случилось, но мир не обязательно…
Я перестала его слушать. Шарлотта слишком напугана, чтобы прийти в себя. Теперь я это понимаю. Я чувствовала ее страх, когда с ней произошел несчастный случай, но теперь я, кажется, знаю наверняка. И знаю почему. Я была так близка, чтобы узнать побольше о том, кто ее шантажирует, прошлым вечером, но вот позвонила Мэри, и я прыгнула в машину, оставляя Кейшу, которая провожала меня, глядя через щель в шторах. Не могу понять, была она довольна или испугана тем, что я наконец уехала от нее.
Я ей четыре раза писала эсэмэс с тех пор, как уехала, и дважды звонила, но она не ответила. Я снова пыталась, около пяти минут назад, но ее телефон был переведен в режим голосовой почты. Уверена, тому должно быть рациональное объяснение. Видимо, она была в больнице с раной или передумала и решила обратиться в полицию, но ведь не важно, какое я самой себе придумывала извинение, потому что меня не покидало беспокойство, туго затягивавшее узел где-то прямо у меня в животе. Вероятно, что-то все же случилось. Что-то ужасное.
– В чем дело?
Я подпрыгнула на месте от голоса Брайана.
– Ты же не винишь себя за то, что произошло с твоей мамой?
Я отрицательно качаю головой, но, боже, насколько проницательным иной раз может быть Брайан. Угадал-то правильно, хотя ошибся адресом. Не из-за мамы я себя чувствую такой виноватой…
– Мне надо отойти, – говорю ему, – нужно сделать кое-что крайне важное.
Брайан кивает и берет в руки газету.
– Твоя мама тобой гордилась бы, Сью.
* * *– А ты абсолютно в этом уверен? – говорю я, паркуясь возле дома Кейши и выключая двигатель. – Уверен, что она отправилась в… Ирландию?
