Светлана Талан - Не упыри
Возложив на могилу цветы, они собрались уходить.
– Садитесь в машину, мы вас подвезем прямо к дому, – предложили мне.
Я отказалась.
– Не могу уйти отсюда, не поговорив с мужем, – сказала я. – Вы идите, мне отсюда недалеко, доберусь потихоньку.
Попрощавшись, выпускники ушли, со мной остался только Тарасик. Его до сих пор все так и звали, наверное, потому, что он был худощавый, невысокого роста и к тому же еще в детстве не имел кисти на левой руке.
– Я хочу вам рассказать, – начал он, – как Учитель однажды помог мне выжить. Тогда я уже был женат, имел ребенка и чувствовал себя почти счастливым. Но однажды жена заявила, что ей стыдно перед односельчанами, и что в нее все тыкают пальцами из-за того, что она живет с калекой.
– Как же так? – удивилась я. – Ведь она по своей воле согласилась стать твоей женой?
– Да. А потом вдруг стала твердить: мне калека не нужен, и никому ты не будешь нужен. Мне было так больно! Единственный человек, к которому я мог прислониться – мать, но она уже умерла, а ее хату продали, чтобы достроить наш дом. И, представьте, я оказался на улице ни с чем, и в самом деле никому не нужный. Уехал в город, снял жилье, нашел работу, но душа все равно болела так, что земля уходила из-под ног. Вот в это время я случайно и встретил своего бывшего учителя. На душе наболело, и я выложил ему все как на духу. «Все у тебя будет хорошо, – сказал он мне. – Хоть и не сразу, но постепенно все наладится. Вот увидишь!» Он был для меня таким авторитетом, что я сразу ему поверил и к совету его прислушался: поступил в институт, а потом и нашел работу по специальности, и женился. А еще я запомнил его слова: «Не позволяй душевной боли стать составляющей твоей жизни». И я хочу, чтобы и вы не забывали об этом сейчас, когда вам так нелегко.
– Спасибо, Тарасик, что помнишь его, – сказала я. – Часть его души живет в каждом из вас. И я хорошо знаю, как душевная боль может испепелить человека. Разница у нас с тобой только в одном: тогда у тебя все еще было впереди, а у меня уже все позади.
– Все равно! Человек должен жить полной жизнью столько, сколько ему отмерено.
– Моя жизнь – Роман. Он умер, а вместе с ним умерло и все живое в моей душе, – печально проговорила я. – Я здесь, я двигаюсь, дышу, говорю, но я уже не живу, а доживаю отпущенное мне время…
Шарик залаял на чужого, и я пошла посмотреть, кто там пришел. Открываю калитку – а прямо перед ней стоит большой черный джип.
«Не ко мне», – подумала я и уже хотела вернуться, когда из машины вышел высокий худощавый мужчина примерно моих лет. Что-то в его фигуре и походке, в легкой улыбке на лице мне показалось знакомым, но я, как ни старалась, никак не могла его узнать.
– Добрый день! – поздоровался он со мной. И голос его показался мне очень знакомым, и глаза. С годами люди могут меняться до неузнаваемости, но взгляд остается прежним.
– Добрый день, – отозвалась я, все еще стараясь припомнить, где же я могла видеть этого человека, потому что в том, что мы с ним знакомы, у меня уже не было сомнений.
– Не узнала? – спрашивает он.
– Нет, – говорю.
– Я – Дмитрий. Дмитрий Гаркавченко из Красного Луча.
– Ты?! – меня словно жаром окатило. – Откуда ты взялся?
– Я же говорю – прибыл из Красного Луча.
– Ох, я совсем не это хотела спросить. Как ты узнал, где я живу?
– Благодаря Интернету. Случайно прочел, что состоится встреча выпускников вашего курса. И поехал туда, надеясь тебя встретить.
– Я не смогла поехать.
– Я знаю. Мне рассказала Валя.
– А мне она ничего не говорила.
– Потому что это я просил ее не говорить. Как она?
– Нет уже Вали…
– Прости, я не знал.
– Чего ж мы здесь стоим?! – спохватилась я, потому что соседка напротив уже выглядывала из-за забора. – Идем в дом!
Я накрыла стол, сбросила старый залатанный халат, надела новенький. Мимоходом взглянула в зеркало. Разница между тем, какой я была когда-то, и какой стала теперь, – как бездонная пропасть. Пустое!.. Я наспех пригладила волосы и уселась за стол с гостем.
Не знаю, почему так вышло, но я рассказала Дмитрию всю свою жизнь. То ли давно у меня не было собеседника, с которым можно поговорить начистоту, то ли Дмитрий был действительно искренен со мной.
– Теперь твоя очередь, – сказала я, закончив свой рассказ. – Как ты жил все эти годы?
– Помнишь наш единственный поцелуй? – вместо ответа спросил Дмитрий.
– Вспомнила баба девичьи посиделки, – усмехнулась я.
– Я всю жизнь помнил твои глаза, – сказал Дмитрий. – А еще – я просто терял рассудок, глядя на твою шелковистую косу. Мне так хотелось прикоснуться к ней, но я не решался. А когда я поцеловал тебя, то прикоснулся к твоим волосам. Всего одно прикосновение, но я полвека мечтал, чтобы оно повторилось. Я долго не мог спать по ночам, потому что постоянно видел, как расплетаю твою косу, словно наяву чувствовал шелк твоих волос под пальцами… Я был одержим тобой даже тогда, когда женился, и порой по ночам называл жену твоим именем.
– Ты женат?
– У меня была хорошая жена: красивая, добрая, мягкая и заботливая. Прекрасная мать нашего сына. Я ни разу ее ничем не обидел, а когда она тяжело заболела, до последнего часа боролся за ее жизнь. Но наша семейная жизнь была обычной, будничной, а я… Я хотел праздника! Праздника вместе с тобой.
Дмитрий умолк, а я не знала, что сказать.
– Вот и вышло, что всю свою жизнь я прожил как во сне. В мечтах и сновидениях, – грустно усмехнулся он.
– Ты ошибаешься, Дмитрий, – сказала я. – Ты не мог любить меня всю жизнь, когда меня не было рядом. Ты любил образ робкой юной студентки, приехавшей из села и имевшей красивую косу. С годами люди меняются не к лучшему, потому что жизнь обращается с ними, как с листьями на ветру. Время покрывает морщинами их лица, кожа стареет, глаза выцветают, волосы редеют, и от толстой шелковистой косы остаются одни воспоминания. Все в человеке меняется к худшему.
– Да, меняется все. Остаются только чувства. С годами я взрослел, и моя любовь к тебе становилась все более зрелой. В моем воображении ты постепенно становилось молодой женщиной, матерью, потом – зрелой, опытной, потом…
– Старой, как сейчас, – печально кивнула я.
– Я всю жизнь работал, копил деньги, – не реагируя на мое замечание, продолжал Дмитрий. – Я построил большой красивый дом, из окон которого открывается живописный вид. И все это ради того, чтобы ты когда-нибудь переступила его порог. Я всегда следил за собой, представляя, что в любую минуту могу случайно тебя встретить. Никогда не выходи из дома небритым, не почистив зубы: а вдруг именно сегодня я увижу тебя в толпе? Всего, чего я достиг в этой жизни, я добился благодаря тебе и только тебе. Любовь поднимала меня, несла, придавала сил. Да что я говорю? – Дмитрий пожал плечами. – Красивые слова, как в мыльной опере… Но поверь: я их выносил в себе, как мать вынашивает ребенка в лоне. Я вращался в таком кругу, где царит жестокость, и только мысли о тебе не позволили мне стать грубым, циничным и алчным. Я хотел быть достойным твоей любви, когда встречу тебя снова.
– Ты добрый и искренний, такой же, как был тогда, – сказала я ему. – Ты заслуживаешь настоящего счастья.
– Без тебя? – он улыбнулся печально и иронично.
– Без меня. Я знала только одного мужчину – Романа. Я отдала ему всю свою любовь, не оставив ничего для себя.
– Марийка, нам осталось не так уж много лет, – торопливо заговорил он, будто опасаясь, что я его не дослушаю. – Надо прожить то время, которое у нас еще есть, не в скорби по умершим, а в покое. Роман умер, его уже не вернуть.
– Знаю. Человек может исчезнуть из жизни, но чувства никуда не исчезают. Их нельзя ни убить, ни вычеркнуть, как вычеркивают лишнюю букву в слове. Ты сам любил, и должен меня понять. Я ничего не смогу тебе дать, потому что моя душа и сейчас не свободна.
– Зато я могу дать тебе почти все, что пожелаешь, Марийка! Тебе не придется ломать голову, купить ли сегодня буханку хлеба или отложить эти деньги для внуков. Я заплачу кредит твоей дочери, и она не будет годами бояться звонков из банка и визитов коллекторов. Ты просто будешь рядом со мной, а я… я буду с тебя пылинки сдувать! – с жаром продолжал он.
– Спасибо тебе за все, – проговорила я. – И прости, что я невольно причинила тебе столько душевных мук. Видит Бог, я этого не хотела.
– Разве ты в чем-нибудь виновата? – сказал он, и я заметила, как мелко дрожат его пальцы.
– Мне очень жаль, – тихо сказала я.
– Я слышу это от тебя уже не впервые, – улыбнулся он.
– Улыбнись еще раз, – попросила я. – У тебя такая же красивая улыбка, как и в юности.
– Улыбнись жизни, и жизнь улыбнется тебе – так, кажется, говорят?
За разговорами я и не заметила, как быстро пролетело время.
– Посиди, мне надо немного повозиться с хозяйством, – попросила я Дмитрия, а сама побежала кормить кур.
Из сарая я слышала, как загудел двигатель машины, а через мгновение все стихло. На кухонном столе Дмитрий оставил записку.
