Алексей Иванников - Расследование
Неожиданно я увидел, что коридор заворачивает: стена сначала резко надвинулась из темноты, и потом только я разглядел ход налево: там было так же темно и невзрачно, но я всё-таки решил двигаться до конца: обратно – на встречу либо с людьми директора, либо с полным любви и наглости актёром – я всегда мог ещё успеть.
Двери вдоль новой стены выглядели по-другому: здесь они казались намного крепче и прочнее и располагались исключительно справа, что могло стать хорошим признаком. Первая оказалась запертой, и я быстро пошёл дальше; похоже, мне наконец начинало везти: с трудом дверь двинулась с места, и когда я вытянул её на себя, то обнаружил совсем короткий коридорчик, упиравшийся в потёртые побитые ворота: ими явно часто пользовались, и я сразу же увидел неширокий просвет: путь был свободен, и, оглянувшись в мрак и ужас длинного извилистого хода, я прикрыл дверь и почти бегом добрался до толстых створок: они свободно болтались на петлях, и открыв одну половину, я выбрался наконец на волю: было тихо и солнечно, и никто не караулил и не пытался шпионить за мной, и если бы теперь появилось даже несколько нахальных типов – вроде актёра, оставленного в тоске и одиночестве – я уверенно знал, что мне делать: в мощной системе улиц и переулков было где укрыться от любого преследования, и здесь я уже не боялся, что кто-то – с той или иной целью – сможет поймать меня и навязать свою волю. На всякий случай я ещё раз огляделся и пошёл вдоль стены театра туда, где должна была находиться ближайшая станция метро.
Как ни страшным мне казалось идти на следующий день – после пережитого накануне – в логово к самому серьёзному и опасному для меня сейчас человеку, я был вынужден сделать это: слишком хорошо ещё я помнил интонации и угрожающие намёки позапрошлой беседы по телефону. К счастью, я смог договориться на достаточно позднее время; поэтому накануне мне удалось устроить себе небольшой отдых и разрядку. Одна из старинных знакомых как раз приглашала на некое мероприятие, оказавшееся на самом деле не слишком интересным и привлекательным, зато дальнейшее компенсировало такую незначительную потерю. Так что вернувшись утром домой и приняв быстрый душ, я оказался почти полностью подготовлен к новым испытаниям. Почти – потому что последние два дня я сам заметил некоторое охлаждение к тому, что меня занимало и ради чего пришлось принести некоторые жертвы: главным же было общее равнодушие к цели моих изысканий. Абсолютно никого не занимало главное – а что же сделал на самом деле великий актёр и в чём на самом деле состояли его открытия и достижения, а подковёрная возня – основное, с чем мне пришлось иметь дело – занимала зато главенствующее положение, затмевая всё остальное, вместе взятое. И ещё было кое-что тревожное, требующее пристального внимания и присмотра: А. ясно дал понять, что моя активность не прошла незамеченной, и не исключалось, что угрожающий звонок инспирировался именно А. Он являлся главным заинтересованным лицом, и слишком заметно должен был рисковать любой, кто посмел бы влезть без разрешения в его владения: наверняка именно так он и считал, дозволяя только одному конкуренту, да и то слишком жалкому и неопасному – Б. – пастись на своём пастбище; причиной же допуска Б. мне виделось давление общественного мнения: никто не смел обвинить А. в полной монополизации и зажиме критики, и даже к лучшему было наличие некоего дублёра, отстаивающего пусть и несколько иное мнение по поводу основных качеств и достоинств великого актёра.
Я хорошо знал район, куда мне предстояло ехать: там находился большой массив административных зданий, промежутки между которыми занимали офисы серьёзных структур и организаций. И поэтому не слишком торопился: достаточно точно я помнил местоположение нужного мне здания, находившегося почти напротив большого книжного магазина: и по рабочим делам, и просто так мне случалось появляться там много раз, и сейчас я тоже на несколько минут завернул туда. Я настраивался на встречу: сейчас мне безусловно требовалась полная собранность и решительность, и в то же время осторожность: совершенно не обязательно было выдавать опасному сопернику всё, что я смог обнаружить в казавшихся уже долгими странствиях; а в качестве главной задачи следовало выяснить истинное положение вещей: насколько на самом деле он причастен ко всем сложностям и препонам, не позволявшим полноценно собирать нужный материал, и можно ли как-то с ним договориться. Уже заранее я соглашался на некую сделку: я с удовольствием поменял бы обнаруженные сведения и материалы на право без помех заниматься своим делом: школьным тетрадям самое место было в музее, пока ещё неоткрытом, но в любом случае не мне было оставаться их хранителем.
Я прекрасно сознавал свою ответственность: потомкам следовало иметь полные и объективные сведения об одном из героев и кумиров: вопрос стоял только в том, насколько это созвучно замыслам А. Уже многократно я встречался со свидетельствами предвзятости и намеренной необъективности, и поэтому теперь желательно было готовиться к не самому лучшему приёму, и когда я подходил к проходной – непременному атрибуту всех зданий в этом районе – то почти успокоился: хладнокровие являлось непременным качеством профессии, и не напрасно главный редактор столь высоко ценил меня и дорожил мною.
Пропуск уже дожидался, и оставалось показать паспорт или удостоверение; к счастью, я помнил о неизбежной формальности, и сразу же мне протянули белый квиток и показали дорогу: подниматься надо было почти до самого верха, и требуемый лифт как раз вбирал последних желающих, и оставалось ещё немного воздуха и незанятого пространства.
Но когда я достиг необходимого этажа, было уже почти свободно: только две женщины – шушукавшиеся в дальнем конце – составляли мне компанию, однако в месте назначения – за этаж до самого верха здания – я выбрался наружу в гордом одиночестве. Номер комнаты я держал в памяти, но раз уж меня занесло в столь привилегированное место, то я решил получше оглядеться: не исключалось, что здесь же находятся резиденции многих других значительных и важных организаций, с которыми мне в будущем придётся иметь дело.
Я поискал глазами доску с бумажными объявлениями: иногда там можно было обнаружить даже полный перечень обосновавшихся фирм. Однако здесь ничего близкого я не заметил: шикарный интерьер не предусматривал, видимо, столь убогого и примитивного дополнения, и только на дверях или рядом с ними красовались металлические или реже деревянные таблички. АО мешались на них с ООО или даже фондами, и в одном месте я наткнулся даже на торгпредство мелкого незначительного государства; два названия оказались знакомы, и я занёс в книжку данный факт. Я собирался двигаться дальше, но неожиданно одна из пройденных дверей отворилась, и я сразу узнал знакомую интонацию. – «Что ж это вы: проходите мимо?» – Я резко обернулся: в открывшихся почти целиком дверях маячил господин в сером костюме с хорошо узнаваемым пристальным взглядом: безусловно, это был А.
Однако неожиданность не повлияла на меня: я аккуратно приблизился и пожал протянутую щуплую руку, и впереди хозяина – пропустившего меня из соображений гостеприимства – двинулся вглубь. Сразу за дверью находился вытянутый кабинет со столом в глубине – секретарша за ним вела оживлённую беседу по телефону – но мы обогнули её сбоку, и за огромным шкафом – вместилищем канцелярских товаров – оказалась ещё дверь, уже почти бронированная и гораздо более надёжная. Я потянул её на себя: однако что-то не сработало, и потом только подоспевший хозяин аккуратно подвинул меня и нажал маленькую кнопочку сбоку на стене. – « Это делается так.» – Дверь сразу же открылась: я подумал, что здесь действует механика, но ошибка выявилась сразу: из-за отодвинутой двери с высоты почти двух метров на меня с интересом взирали внимательные голубые глаза, почти сразу пропавшие вместе с владельцем где-то сбоку, и потом только я увидел широкий бритый затылок, размеренно удалявшийся по коридору налево. – «Ну что ж вы: проходите.» – Хозяин был вежлив, и только показал рукой направление движения. – «Это ваш сотрудник?» – «Разумеется: здесь всё моё.» – Он, как мне показалось, хищно улыбнулся, но я не видел выхода: не так быстро, как мой проводник, но я двинулся вперёд, прислушиваясь к шорохам и еле слышным звукам, просачивавшимся в шикарные апартаменты. Сквозь белые стены и потолки мало что имело возможность проникнуть сюда, и только неясный шум сверху вплетаться в поскрипывание обуви, передвигавшейся по синей ковровой дорожке.
Наконец мы достигли следующей двери: она ничем не отличалась от предыдущей, и после аналогичных действий она так же отошла в сторону. Проводник посторонился: мне следовало двигаться дальше, где уже я заметил ещё одного сотрудника: он казался чуть ниже первого, но на меня взирал почти так же: оценивающе и нахально, однако я не смог разглядеть его подробнее: хозяин помещений настиг меня, и снова с осторожностью показал на дверь в противоположном конце: на этот раз не столь оснащённую и даже чуть приоткрытую.
