Деннис Лихэйн - Ушедший мир
– Слушай, Джо, я понимаю, на что все это похоже.
– Потому что это оно и есть.
– Но иногда все бывает не тем, чем кажется.
Джо постучал шприцем по ноге Диона. Тук-тук-тук.
– Но в большинстве случаев оказывается именно тем.
– Джо, мы же братья. Ты ведь не собираешься…
Джо приставил иглу к горлу Диона. Казалось, он даже рукой не взмахнул – в один миг шприц постукивал по лодыжке Диона, а в следующий – уже был прижат к артерии слева от адамова яблока.
– Ты уже предавал меня раньше. Из-за этого я провел три года в тюрьме. И не просто в тюрьме – в Чарлстауне. И все-таки я остался рядом с тобой. Во второй раз мне предложили выбор, и девять моих парней погибли, потому что я решил не выдавать тебя. Помнишь Сэла? Помнишь Левшу, Арназа и Кенвуда? Эспозито и Пароне? Все они мертвы, потому что в тридцать третьем я не выдал тебя Мазо Пескаторе. – Он провел иглой шприца вниз по горлу Диона, затем вверх по другой стороне от кадыка. – И вот теперь снова пришло время делать выбор. Только теперь, Ди, у меня сын. – Он ввел шприц под кожу, нажал на поршень и продолжал ровным тоном: – Почему бы тебе не рассказать мне, на чем тебя прищучили федералы?
Дион оставил попытки уследить за иглой и посмотрел Джо в лицо.
– Да на чем они обычно прищучивают таких, как мы? Улики. Они прослушивали телефон, когда я приказывал продырявить коленку тому говнюку в Пайнлласе в прошлом году. У них есть мои фотографии сорок первого года. Мы разгружали присланный тобой из Гаваны груз.
– Ты поехал на разгрузку? У тебя что, с головой не в порядке?
– Я поступил неосмотрительно. Я повел себя как идиот.
Джо с трудом удержался, чтобы не всадить ему иглу прямо в глаз.
– Кто вышел с тобой на связь?
– Сотрудник Анслингера.
Федеральное бюро по борьбе с наркотиками под руководством неистового Гарри Анслингера было единственным правительственным органом, способным отличить шляпу от собственной задницы. И давно уже возникло подозрение, что именно Анслингер завел себе осведомителя в их кругах.
– Я бы никогда не выдал им тебя, – сказал Дион.
– Правда?
– Правда. Ты же знаешь.
– Разве?
Джо протянул руку и вывалил Диону на колени испорченный торт.
– Какого черта ты творишь?
– Тсс. – Джо вынул конверт, который накануне нашел под тортом. Бросил его на кровать, и конверт ударил Диона в подбородок. – Открой.
Пальцы у Диона дрожали, когда он открывал конверт. Он вытащил пачку банкнот – две тысячи сотками – и клочок бумаги под ними. Развернул его и закрыл глаза.
– Покажи мне, Ди. Покажи мне имя, которое там написано.
– Если бы они спросили, это не значит, что я бы сказал им. Я много раз не говорил.
– Покажи мне имя. Покажи мне, кто их следующая добыча.
Дион развернул к нему бумажку.
Коглин.
– Я бы ни за что…
– Сколько еще раз, по-твоему, я могу верить в ложь? Сколько еще, по-твоему, будут продолжаться эти пляски? Ты все время твердишь, что не стал бы делать того, никогда бы не сделал сего, не смог бы сделать еще чего-то. Ладно, хорошо, я согласен. Ты человек принципиальный, который лишь прикидывается человеком без чести и совести. Я же болван, который лишился всего – дома, положения, могу лишиться еще и жизни – ради спасения крысы.
– Ты спасал своего друга.
– Мой сын сидел в той машине. Ты взял моего сына на встречу с долбаными федералами. Моего сына.
– Которого я люблю как…
Джо резко рванулся к нему, нацелив иглу шприца под левый глаз Диона.
– Только не повторяй слова «любовь». Не в этой комнате.
Дион тяжело дышал, раздувая ноздри, но сидел молча.
– Думаю, ты продавал людей, потому что это в твоей природе. Это щекочет тебе нервы. Не скажу наверняка, но подозреваю, что так. И если делаешь что-нибудь постоянно, то сам становишься таким. Все остальные твои качества просто чушь собачья.
– Джо, послушай. Просто выслушай меня.
Джо ощутил себя униженным, когда увидел, как теплая слеза покатилась по лицу Диона, и понял, что она упала из его глаз.
– Во что мне предлагается поверить на этот раз? А? Что-то еще осталось?
Дион не ответил.
Джо шумно втянул воздух через нос.
– В нескольких минутах ходьбы отсюда есть сахарная плантация.
Дион заморгал:
– Я знаю. Вы с Эстебаном показывали ее мне лет пять назад.
– Через пару часов нас будет ждать там Энджел Балименте. Я передам тебя ему с рук на руки, и он вывезет тебя отсюда на катере. К полуночи тебя уже не будет на острове. Больше я не желаю слышать о тебе, а если услышу, что ты где-то высунул голову, я сам ее отрежу. Как взбесившемуся козлу. Это ясно?
– Послушай…
Джо плюнул ему в лицо.
Дион зажмурил глаза, теперь он тоже плакал, грудь тяжко вздымалась.
– Я спросил, ясно ли тебе?
Дион, не открывая глаз, взмахнул рукой перед лицом:
– Ясно.
Джо поднялся с постели и зашагал к двери.
– Сделай все, что нужно. Уложи вещи, попрощайся с Томасом, пообедай – все, что угодно. Если высунешься из дома раньше, чем я приду за тобой, у охраны приказ стрелять.
И он вышел из комнаты.
Озадаченный Томас стоял на каменном крыльце.
– Когда мы снова увидимся?
– О, – сказал Дион, – конечно скоро. Ты же знаешь.
– Я не знаю. Не знаю.
Дион опустился рядом с ним на колени. Для этого пришлось постараться, а встать, наверное, будет еще труднее.
– Ты же знаешь, каким делом мы занимаемся с твоим отцом.
– Да.
– И что это за дело?
– Незаконное.
– Ну да, только все здесь не так просто. Мы называем его нашим делом, потому что оно и есть наше. Несколько человек, вроде меня и твоего отца, принимают участие – как бишь это называется? – в предприятии. И это предприятие только наше. Мы не беспокоим никого со стороны, мы не вторгаемся в твою страну, не крадем твою землю только из-за того, что глаза у нас жадней живота. Мы делаем деньги. И мы защищаем своих, тех, кто делает деньги так же, как и мы. А если вдруг попадаем в неприятности, то не зовем на помощь мэра или полицию. Мы разбираемся с неприятностями сами, как полагается мужчинам. Иногда эта пилюля слишком горька, чтобы ее проглотить. Да, потому-то я должен уехать. Ты же видел, что было в Тампе. Ты уже видел, что бывает, когда у нас случаются разногласия. Все может обернуться довольно серьезно, понял?
Он засмеялся, и Томас засмеялся вместе с ним.
– Очень серьезно, понял?
– Да, – сказал Томас.
– Но это нормально – серьезные вещи и делают жизнь стоящей. Все остальное – девчонки, веселье, глупые игры, праздные дни, когда нечего делать, – это, конечно, все хорошо, но не цепляет. А вот серьезные вещи, те цепляют, помогают тебе почувствовать себя живым. В общем, сейчас дело очень серьезное, и твой папа нашел способ вытащить меня из беды, но только нужно уезжать прямо сейчас, и, возможно, я уеду навсегда.
– Нет!
– Да. Послушай меня. Посмотри, посмотри на меня. – Он взял Томаса за плечи, глядя ему в глаза. – В один прекрасный день ты получишь открытку. На ней даже ничего не будет написано. Просто открытку. Какой на ней будет адрес? Не тот, где я буду жить, а тот, где я жил. И ты поймешь, что твой дядя Дион жив. С ним все хорошо.
– Ладно. Я понял.
– Томас, мы с твоим стариком не верим в королей, принцев и президентов. Мы верим в то, что все мы сами короли, принцы и президенты. Мы те, кем решили быть, и никто не смеет утверждать иначе. Понял?
– Да.
– Ни перед кем не становись на колени.
– Ты сам сейчас стоишь на коленях.
– Это потому, что ты член моей семьи. – Он фыркнул. – Ну а теперь, парень, помоги мне подняться. Черт.
– Как же я тебе помогу?
– Просто стой ровно и не двигайся.
Он опустил на голову Томаса свою огромную лапу и оперся.
– Ой!
– Не хнычь, будь мужчиной, ради всего святого. – Он обернулся к Джо. – Этому парню нужно тренироваться. – Он ущипнул Томаса за бицепс. – А? Верно я говорю?
Томас шлепнул его по руке.
– До встречи, сынок.
– До встречи, дядя Дион.
Он смотрел, как отец поднимает с каменного крыльца чемодан Диона, как они вдвоем выходят из двора и, удаляясь, идут по склону к плантации. Ему очень хотелось верить, что жизнь состоит не только из череды расставаний.
Но он боялся, что это так и есть.
Глава двадцать пятая
Тростник
Джо с Дионом шли по дороге, разрезавшей плантацию надвое. Работники называли ее Аллеей Желтого Домика, потому что она заканчивалась у небольшого желтого здания, которое прежний хозяин построил для игр своей дочери. По размеру домик был как сарай, в каком обычно хранят инструменты, но в остальном был похож на настоящий викторианский дом. Хозяин продал плантацию компании «Сахар Суареса, лимитед», то есть Джо и Эстебану, в начале тридцатых, во времена ромового бума, когда сахар стоил дорого. Дочь хозяина к тому времени давно выросла и уехала с острова, а домик остался, и его использовали как кладовку или иногда устраивали там на ночь не слишком важных гостей. Потом, в какой-то год, в западной стене пробили окно, под ним снаружи поставили стойку, а рядом – несколько деревянных столов, и домик превратился в буфет. Однако затея оказалась неудачной, потому что работники, набравшись, завязывали драки, и после того, как двое из них устроили поединок на мачете, эксперимент свернули, а оба драчуна остались калеками, не способными работать.
