Джордж Сильвестр Вирек - Обнаженная в зеркале
– Ты пытаешься повторить тринадцатый подвиг Геракла? – спросила она.
Ирония в её голосе оказалась каплей дегтя в бочке меда. Она остудила Адама. Он отпустил её и постарался придать себе безразличный вид. Поддерживая игру, в которую она, казалось, играла, он воскликнул:
– Неужели, богиня, ты стала бы осуждать меня за это?
– Я уже давно перестала осуждать мужчин, – равнодушно ответила она. – Несчастные создания! Но не пытайся идти по стопам Геракла. Парень был ненормальным. Придя в неистовство и буйствуя по всей Элладе, он убил собственных детей и лучшего друга. Его плохо воспитали. Я не сразу заметила его недостатки…
Адам недоуменно взглянул на неё. Шутка зашла слишком далеко. Или, может быть, она сама верит во всё это? В таком случае, ей надо показаться психиатру. Или она находится под воздействием какого-то наркотика?
Он почувствовал, как возбуждение покинуло его.
Широко открытые глаза Стеллы смотрели сквозь него куда-то в бесконечность. Слова, срывавшиеся с её губ, звучали как-то глухо, словно она была далеко от него в пространстве и времени. Не зная, как себя вести, он слушал её рассказ.
– Ты слышал про амазонок?
– Да. Воинственное племя женщин в Малой Азии. Они жили без мужчин и сражались, как мужчины.
– Страна амазонок на самом деле была страной не для мужчин. Они считали их людьми второго сорта, место которым лишь у домашнего очага. Никто из мужчин – под страхом смерти – не должен был входить в их лагерь или присутствовать на их военных состязаниях.
Символом могущества амазонок был волшебный пояс их царицы Ипполиты. Он защищал целомудрие той, что его носит. Царь решил заполучить его для своей дочери и нанял Геракла добыть его. Итак, во главе армии греческий герой отплыл в страну амазонок.
Ипполита и её женщины-подданные пришли в сильное волнение. До тех пор они знали лишь мужчин, которые трепетали перед ними, но теперь Эллада послала против них самого великого героя. Из своей башни я наблюдала, как греческий флот подходит к нашим берегам.
– Ты?! – воскликнул Адам. – Я полагал, что ты – Венера. Как же ты могла быть кем-то ещё?
– Тут нет ничего сложного. Я могу вселяться в любое тело по своему выбору. Для нас, богинь, это возможно. Я всегда там, где Любовь.
Она говорила совершенно серьёзно, словно сама верила в это.
– Что за актриса! – подумал Адам. – Или, возможно, она сошла с ума…
Он откинулся на спинку кресла, пристально глядя на Стеллу. Та продолжала рассказ, не обращая внимания на его изумление.
– Я до сих пор помню, как я тогда была одета. Платье из прозрачного белого шёлка, украшенное миртом. На мне также был волшебный пояс, отделанный жемчугом, от которого исходило синее сияние.
Греческая армия приближалась с шумом и громом, ударяя в щиты. Геракл первым ступил на берег. Как мне описать его? Громкий смех, знаменитую палицу, вьющиеся волосы… Он весь был воплощением силы. Могучие мускулы перекатывались под кожей…
Захваченный представлением, устроенным Стеллой, Адам вновь отхлебнул из стакана.
– Тогда я ещё не замечала тупой жестокости в его глазах. Вся эта телесная мощь скрывала отсутствие других качеств, без которых ни один мужчина не сможет удержать женщину, по крайней мере, на долгое время.
«На что она намекает? – подумал Адам. – Может, пытается преподать ему урок любви?»
– Однако все это я поняла уже потом, – продолжала Стелла. – Когда я впервые увидела его, меня словно током ударило. Сердце учащённо забилось. Любопытство, желание, нежность охватили меня с головы до ног. Это была любовь с первого взгляда.
Стелла говорила с таким увлечением, что на какой-то миг Адам почти поверил ей.
– Я не хотела начинать войну против этого героя. Я желала быть побеждённой им, и послала сказать Гераклу, что готова немедленно принять его во дворце. Женщинам я приказала быть наготове, если мои планы не осуществятся.
Он решительно вошел в мои покои. С его плеч ниспадала львиная шкура, на губах играла вызывающая улыбка. Я чувствовала себя, как влюблённая девчонка.
– Мы будем сражаться, и мы победим! – проревел он.
Звук его голоса потряс мой дворец.
– Тебе не нужно сражаться, ты и так – победитель, – нежно ответила я.
Он недоумённо уставился на меня. Я медленно развязала пояс и прошептала: «Он твой».
Он жадно схватил пояс мощными руками. Дальше не было произнесено ни слова. Мои ноги ослабели. Грудь бурно вздымалась. Мои одежды упали. Геракл привлек меня к себе. Я прильнула к его губам; они были красными и сладкими, как истекающий соком гранат. Он поднял меня и бросил на ложе. Мускулистые руки крепко обвились вокруг меня. Я чувствовала на щеке его горячее дыхание. Он покрыл меня жаркими поцелуями. Охваченная любовной лихорадкой, я ожидала чуда, но чуда не произошло.
– Почему? – робко спросил Адам.
– Геракл был груб, – резко ответила Стелла. – Тупая скотина, неспособная на высокие чувства. Он был заурядным самцом, хоть и обладающим силой пятидесяти обычных мужчин.
– Понятно, – пробормотал Адам.
– Пятьдесят умножить на ноль – всё равно будет ноль, – сердито продолжала Стелла. – Получив своё, Геракл уснул, громко храпя рядом со мной. Утром его страсть проснулась вновь. Он схватил меня. Я попыталась сопротивляться. Он одолел меня. Но я не испытывала никакого возбуждения…
– Геракл почувствовал твоё разочарование? – спросил Адам, чтобы хоть что-то сказать.
Стелла кивнула.
– Хотя он не был чуткой натурой, но понял, что его объятия не пробуждают во мне никаких чувств. Он поднялся и накинул львиную шкуру. Его лицо покраснело от досады. В ярости он задел плечом массивную колонну, поддерживающую потолок. Весь дом задрожал. Он бы разрушил весь дворец, если бы я его не остановила. «Геракл, неужели ты должен разрушать всё, к чему прикасаешься?» – спросила я с негодованием.
Не говоря ни слова, он схватил мой драгоценный пояс и стремительно вышел из комнаты. К счастью, ещё ночью я заменила настоящий пояс подделкой. Она тоже была блестящей, но не обладала никакой волшебной силой.
Стелла поднялась, подошла к Адаму и присела на ручку его кресла.
– Теперь ты понимаешь, – мягко сказала она, – почему Геркулесовы столбы не впечатляют меня?
– Так или иначе, он воздвиг себе внушительный памятник.
Стелла улыбнулась.
– У меня этот памятник не пробуждает никаких приятных воспоминаний…
Адам взглянул на часы. Время было позднее.
– Пожалуй, мне пора, – пробормотал он и сухо пожелал Стелле спокойной ночи.
Дверь её спальни была открыта. На кресле около кровати лежал пояс. Он был украшен жемчугом, и от него исходило синеватое свечение.
«Наверно, этот пояс и вдохновил её придумать эту историю», – подумал Адам.
Глава 4
Секрет Дон Жуана
АБСУРДНАЯ история, рассказанная Стеллой, до сих пор звучала у него в ушах. Несомненно, эта женщина наделена живым воображением и просто разыгрывает его. Она не сказала ничего, что нельзя было бы прочесть в книгах. Ну да его мужской интеллект сумеет разгадать игру, поймает её на каких-нибудь противоречиях или нелепом анахронизме.
Такая возможность представилась на следующее утро, когда «Мундания» покидала Гибралтар. Стелла прогуливалась по палубе, провожаемая алчными мужскими и критическими женскими взглядами. Адам, в легком костюме и легкомысленной кепке, с улыбкой приветствовал её. Она любезно позволила ему быть рядом.
– Меня заинтриговал твой рассказ о древнегреческом герое, божественная леди…
Стелла милостиво улыбнулась.
– Скажи мне, – продолжал Адам, – твои отношения с Адонисом принесли тебе больше удовольствия, чем встреча с Гераклом? Кажется, этот парень не оценил твоего пыла; он лишь в растерянности краснел от смущения, вместо того, чтобы действовать…
Но в нём молчит свинцовое желанье.
Она, как уголь в пламени, цветёт.
Он красен от стыда, но в страсти – лед![24]
Процитированные Адамом строчки задели Стеллу.
– Шекспир не знал, о чём говорит, – резко возразила она.
– Если не ошибаюсь, – с иронией заметил Адам, – парня убил кабан, прежде чем ты сумела его покорить?
– Он мне надоел, – раздражённо ответила Стелла.
– Для богини любви ты слишком сурова.
– Адонис, – продолжала она, – был милый мальчик, но ничего не знал о любви. Это обычная беда с такими юношами. Найдя волшебную лампу, они выпускают на волю самые сладострастные видения, но, встретив женщину из плоти и крови…
Она усмехнулась и пожала плечами.
– К тому же не следует принимать поэтов всерьёз. Посмотри, какой беспорядок царил в жизни самого Шекспира.
– А страсть Абеляра к Элоизе ты тоже ставишь под сомнение? – спросил Адам. – Наверно, это был страстный любовник, иначе дядя Элоизы не прибег бы к… некой хирургической операции, чтобы умерить любовный пыл молодого человека.
– Абеляр, – возразила Стелла, – втайне смирился с операцией. Он был поэт, но не мужчина. Вместо того чтобы проявить себя в деле, он теперь мог удовлетвориться написанием писем.
