Мил Миллингтон - Бытовая химия
Знаете, бывает, вы получаете увечье, но происходит это столь внезапно и неожиданно, что вы ничего не чувствуете? Так вот, на этот раз все оказалось по-другому. Потому что было очень, мать вашу, больно. «Эргх!» – просипел я, падая на колени и отбивая их. Будучи в полной уверенности, что голова моя расколота пополам, я прижал руки к лицу. Прошло несколько секунд, и изначальная боль от удара постепенно уходила, но за ней пришла другая боль, еще более неприятная. Она пульсировала, извивалась и металась под кожей лица, она обжигала меня жаром, потом становилась ледяной и снова горячей. Я стиснул лицо еще сильнее в надежде, что она уйдет. «Черт! Черт! Черт… Боже мой. Мать твою. Сволочь. Черт. Сволочь. Сволочь… Черт. Чертов… Сволочь. Черт-черт-черт-черт-черт…»
Я почувствовал руку на плече.
– Вы в порядке, сэр?
Я открыл один глаз и посмотрел на склонившегося надо мной полицейского.
– Да, я в порядке, спасибо, – ответил я.
Надо было сказать: «Нет, он ударил меня. Причем очень сильно. И безо всякой причины» – и указать на Каштана, который беззаботным прогулочным шагом удалялся по улице со своими дружками.
– Понимаю… Поступил сигнал, что здесь были беспорядки.
– Правда?
– Да, правда.
– Понятно… ну, я ничего не видел.
– Потому что вы стояли на коленях на тротуаре, приложив руки к лицу, сэр?
Ничто так не сокрушает чванливость, как ироничный тон полицейского-шотландца.
– Пойдем, Джим, – сказал он утомленно своему коллеге. – Пойдем внутрь и проверим, что там происходит.
Сначала я подумал, что остался совсем один, но потом разглядел Джордж. Актриса стояла на дороге чуть подальше, на таком расстоянии, что можно было подумать, что она не имеет к происшествию никакого отношения. Она поспешила ко мне.
– Господи, все нормально?
– Да, – ответил я, – ничего страшного.
– Я вызвала такси. Мы можем отвезти тебя в больницу.
– Нет, правда, все нормально. Бывало и похуже.
– Правда?
– Конечно… Как-то упал с ледяной горки в семь лет.
– Понятно.
– Зашивали.
– Понимаю… Этот идиот ушел?
Я посмотрел через плечо: Каштана и его дружков не было и в помине.
– Думаю, да. Повезло, что приехала полиция… в смысле, ему повезло.
– Я вызвала полицию, я уже говорила по мобильному до того, как ты вышел за дверь.
– А, понятно. Ну, ты спасла эту тварь от самой мощной молотилки в его жизни.
– В смысле – это его бы молотили или он сам тебя молотил? – Она улыбнулась и положила руку на то место на моем лице, что не было уже занято моими собственными руками.
– Я бы его уделал.
– Это неважно. Даже если он избил бы тебя тысячу раз, ты все равно бы остался мужественнее его, он может только мечтать об этом… он дерется, потому что это все, что он умеет делать.
– Я люблю тебя.
Я не мог не сказать этого в тот момент, даже если бы мое молчание решало судьбу всего человечества. Слова поднялись откуда-то изнутри, причем с такой скоростью, что если бы я не позволил фразе вырваться наружу, она бы застряла у меня в горле, сдавливая его, пока бы я ее не выдавил.
Джорджи наклонилась и поцеловала мою оставшуюся целой бровь.
– Эти слова привлекают любую девушку намного больше, чем уличная драка, – прошептала она.
– Хорошо… – Я улыбнулся и отнял одну руку от лица, чтобы провести ею по лицу Джордж. – …Но даже если так, я бы уделал его, ты, надеюсь, не сомневаешься?
– Эй, а вот и наше такси.
Она подошла к такси, а когда оно развернулось, сказала что-то быстро водителю, потом кивнула мне и уселась внутрь. Я последовал за ней. В такси она положила голову мне на плечо, и мы помчались обратно в гостиницу.
– Я бы его уделал.
– Я знаю.
– Честное слово!
Спать с женщиной – нечто особенное. С одной стороны, это настолько очевидно, что не стоит даже говорить. В том смысле, что если в жизни мужчины преобладает вечный поиск секса, то просыпаться утром и чувствовать, что женская попка прижимается к вашей промежности, а руки уже мнут женскую грудь, должно быть верхом совершенства, верно? Это словно скачок от ничего ко всему в ноль секунд. Но я не об этом говорю. Во-первых, в моей жизни далеко не преобладает охота за попками: я, спасибо большое, намного более изощренный и многосторонний. Я говорю о том, как трогательно это восприятие. Может быть, потому что вы беззащитны, когда вы спите? Так что, если женщина спит рядом с вами, она показывает, что она вам доверяет, и вы в ответ показываете то же самое. Вот в чем дело. По какой-то причине это все-таки удивительное открытие, что спать рядом с женщиной, даже без секса, намного более романтично и интимно, чем впопыхах трахать ее на аллее за парковкой у паба. Вместе в кровати можно ощутить вдохновляющую близость, которая вне секса. Но я не хочу сказать, что мы с Джорджи не занимались сексом, когда вернулись в гостиницу – о нет! Мы трахались так, словно нас обоих только что выпустили из тюрьмы, если бы ее язык был еще чуть более быстрым, я бы, наверное, пострадал от ожогов и силы трения. Я всего лишь хочу сказать, что было великолепно: у нас была человеческая близость и при этом такой потрясающий секс. Просто совершенство. Я был более чем счастлив, когда проснулся рядом с Джорджи следующим утром. Я чувствовал себя на миллион долларов. Но взгляд в зеркало нарушил спокойствие: увидев свое отражение в ванной, я понял, что выгляжу доллара на два.
Мой правый глаз заплыл кровью и был окружен радужной припухлостью с кровоподтеками, выглядело это настолько соблазнительно, что даже я, зная, что мне будет больно, все-таки решился ткнуть пальцем для проверки. Не очень-то привлекательно. Совсем не привлекательно. Я надел вчерашние трусы, зажег выкуренную на треть сигарету, которую нашел в пепельнице, и уставился в зеркало, размышляя, как я могу улучшить свой внешний вид. Зевая, в ванну вошла Джордж, закутанная в плед. Ее волосы, и так выглядящие дикими при любых обстоятельствах, теперь напоминали ужасающую бурю с востока. В середине были извивающиеся потоки, двигающиеся в неизвестном направлении, неугомонные узлы и что-то напоминающее облака горящего клубящегося газа, изгибающиеся на фоне черного солнца. Такие волосы заставляют тебя сразу же хотеть их владелицу, и если она входит в ванную утром, просто необходимо неистово оттрахать ее, пока она, наклонившись, опирается на раковину, а ее стоны перемешиваются с хриплыми выкриками из-за захватывающих обоих толчков. Я думал о том, как бы лучше сформулировать это предложение, но Джорджи заговорила сама, и первое, что она сказала, было: «У-у-у-у…» Она посмотрела на мой глаз и вздрогнула от сострадания и боли. Она подошла ближе и дотронулась до него пальцем.
– Больно?
Я втянул воздух сквозь зубы, почувствовав обжигающую боль, и попятился.
– Нет! Все в порядке. Выглядит хуже, чем есть на самом деле.
Она попробовала дотронуться еще раз, я отпрянул чуть дальше.
– Наверное, я могу немного скрыть кровоподтек, у меня есть тональный крем в сумочке, – предложила она.
– Это неважно. У меня же нет сегодня фото-сессии или чего-нибудь в этом роде.
– А что ты скажешь людям?
Под людьми, как мы оба понимали, подразумевалась Сара.
– Ну, не знаю… Наверное, скажу, что меня избили. Можно не врать о том, о чем врать не обязательно, верно? Вполне возможно, что меня ударили по лицу и тебя при этом не было, можешь спросить кого хочешь.
– Верно, – кивнула Джорджи. – Ну, я пойду в душ… – Она сняла плед и выкинула его из ванной. Господи, какая она красавица. И не просто красавица, но еще и голая. Она наклонилась, чтобы включить душ, а я подошел к ней сзади и поцеловал в шею.
– О, Том… не надо, – сказал она, хихикая, – я только что из постели, от меня пахнет.
– Мне неважно, как от тебя пахнет, – прошептал я и медленно провел языком по ее позвоночнику. Я остановился на середине спины и снова выпрямился. – Я имел в виду, что от тебя вовсе не пахнет, понятно?
– Да, так и я подумала. Но спасибо, что ты все-таки произнес это вслух.
Я дотрагивался губами до ее плеч.
– Ты… совсем… не пахнешь.
– Ммм… как же девушкам нравится, когда им такое говорят, знаешь…
Джоржди вытянула руки за спину и дотронулась до меня.
VI
Знаете, о чем я тут подумал? Когда у Тома были разборки с этим недоноском у бара? Ну, мне нужно снова прояснить ситуацию и рассказать вам, что я обошел кое-какие вопросы, с точки зрения психологии. Понимаете, я забыл отделить друг от друга сигналы любви и сигналы страха. Я просто подумал, что это будет ясно само по себе. А потом я вдруг узнаю, что ученые провели эксперимент и выяснили, что из-за облака гормонов люди, испытывающие страх на первом свидании, часто неверно принимают его за любовь. Смутился ли я, когда услышал это? Словами не передать.
Такая вот мысль пришла мне в голову. Но это к слову.
Но есть еще кое-что. Думаю, мне стоит упомянуть об этом раньше, когда я вылил на вас все эти научные штуковины с их названиями. Но, знаете, просто я не решился, понимаете? И одна из причин тому – слово это не так уж легко выговорить, уж поверьте мне. Вот оно… фенилетиламин. Ну что я вам говорил, а? Даже ваши ученые сократили название до ФЕА, чтобы самим не запинаться каждый раз, когда им нужно произносить название, и не выставлять себя на посмешище во время, скажем, семинара. Но должен признаться, чтоменя остановила не только длина слова. Дело в том, что я чувствую себя чуть виноватым. ФЕА – это грязная штука. Конечно, как я уже говорил, я беспокоился, что вы не будете объединяться в пары и что дело прогорит из-за этого, а ФЕА… Хорошо, я просто скажу все открытым текстом: ФЕА начинает работать, когда вас кто-нибудь привлекает, и вот что он делает – он заставляет вас не замечать чужие недостатки. ФЕА, короче, как розовые очки. Ужасно, да? Только потом… прости-прощай, любимая! Хорошо. Сроки бывают разными, могут пройти годы, но через какое-то время… ФЕА перестает действовать.
