Люси Кларк - Единственный вдох
Ветер успокоился, на улице тихо и прохладно. Стоя на террасе, Ева вдыхает солоноватый воздух. Луна почти полная и своим светом затмевает звезды, едва различается Млечный Путь. Джексон говорил, что в нашей Галактике двести миллиардов звезд; это было в брачную ночь, когда из фонарной комнаты маяка они вместе смотрели на небо, и в звездах Ева видела их светлое будущее.
Стеклянные двери распахиваются, кто-то выходит на террасу. Ярко вспыхивает прожектор, и Ева прищуривается. Шаги замирают рядом с ней.
– Ты такая красивая, – слышится через секунду голос Джексона.
Разве эти слова она хочет услышать сейчас, когда о стольком нужно поговорить? Как ему такое в голову пришло? Ева смотрит на Джексона, пытаясь увидеть что-то знакомое в мужчине, которого когда-то любила: его широкую и открытую улыбку, его блестящие глаза. Но теперь лицо Джексона скрывает борода, и часть его личности будто тоже скрыта.
– Я тебя не знаю.
Взгляд Джексона полон боли.
– Прошу тебя, Ева, не говори так! Только ты и знала меня – и помогла мне. Рядом с тобой я чувствовал, что достоин любви.
– Ты столько врал, во что я вообще могу верить?
– Я любил и люблю тебя. Это правда.
Ева качает головой, отворачивается и смотрит на залив.
– Этого недостаточно.
Джексон молча стоит рядом, оперевшись о деревянные перила. Несмотря ни на что, хочется, чтобы он взял ее за руки, хочется почувствовать тепло его пальцев. Хочется оказаться в его объятиях и услышать, что все будет хорошо.
– Мне никогда не найти нужных слов, но я все же попытаюсь объяснить. – Джексон поглаживает руками перила. – Перед приездом в Англию… перед встречей с тобой… моя жизнь шла наперекосяк. Я разрушил все: семью, брак, отношения с Солом. – Джексон замолкает. – Я потерял самого себя, Ева, я не понимал, кто я такой.
– Поэтому стал кем-то другим.
– Да, ведь благодаря тебе я захотел измениться. Посмотрев на себя со стороны, я решил стать лучше – стать другим человеком.
– Но этот человек был вымышленным.
– В том-то и дело, Ева, что не был. Да, я врал про учебу, про работу на водолазных ботах и про поездку в Южную Америку, но остальное… Все остальное было по-настоящему, это был я. Ты влюбилась в меня.
Ева закрывает глаза, голова гудит. Как теперь отличить ложь от правды?
– Я ночами лежал и думал: полюбила бы ты меня, расскажи я правду с самого начала? – Голос Джексона звучит тихо и задумчиво. – Меня, бармена из Тасмании, женатого и виновного в убийстве? Полюбила бы? Я вот сомневался.
– Ты даже не дал мне возможности.
– Верно, потому что как только я начал врать, то не мог остановиться. Я боялся потерять тебя… и лгал дальше.
Прожектор гаснет, на террасе становится темно. Ева не двигается, в ушах стучит пульс. Ложь Джексона переросла в нечто большее, вышла из-под контроля, и хотя он понимал, что долго это продолжаться не может, все равно никак не мог остановиться.
– Не надо было жениться на мне.
– Вот уж о чем я нисколько не жалею! Да, пришлось подделывать документы и многое скрывать от тебя, но я так хотел стать твоим мужем. Больше всего на свете.
– И позволил мне жить с мыслью о том, что ты умер.
Джексон опускает голову.
– Когда в Лондон приехала Жанетт, я понял, что все кончено. Я не мог вернуться в Тасманию, как она хотела, но и в Британии остаться не вышло бы – Жанетт пошла бы в полицию, рассказала бы тебе. Я не мог этого допустить. Тюрьма меня не пугала, я бы справился, но мысль о том, что ты, да и Сол с отцом узнаете обо мне всю правду, была невыносима. А если бы ты, Ева, перестала в меня верить, то и я бы уже в себя не верил. Жанетт вернула бы меня к прошлой жизни… И я решил исчезнуть. – Хотя темно, чувствуется, что Джексон на нее смотрит. – Это была ошибка, самая большая ошибка в моей жизни – удрать с пляжа и не сообщить тебе, что я выжил. Без тебя, Ева, жизнь не имеет смысла.
– Я сказала то же самое, – отвечает Ева. – На твоих похоронах.
Они не уходят с террасы, прислушиваются к заливу: сегодня шепот накатывающих на пляж волн кажется печальным.
– Я была беременна от тебя, – тихо говорит Ева.
– Что? – вздрагивает Джексон.
– Я узнала уже здесь, на Уотлбуне. Приехала на встречу с Солом… и упала в обморок. Он отвез меня в клинику, и там мне сделали тест на беременность.
Джексон закрывает рот рукой, потирает бороду.
– Поверить не могу. Значит, ты?.. – Он смотрит на ее живот.
– Нет, у меня случился выкидыш на двенадцатой неделе.
– Господи, Ева, как же так? Как ты это пережила?
– Со мной были Кейли и Сол, они помогали. Потерять ребенка… это… – Голос срывается, тело наполняют боль и пустота.
Нельзя поддаваться этим воспоминаниям, только не сегодня.
– Жаль, что я не знал. И что меня не было рядом…
Джексон кладет руку поверх ладони Евы, слегка сжимает пальцы. Ева замирает, держит руки на твердых деревянных перилах.
– Выкидыш… Ты потеряла ребенка из-за переживаний? – Ответить нечего, поэтому Ева молчит. – Мне очень жаль, – медленно говорит Джексон. – Ты стала бы прекрасной матерью. Больше всего в жизни я хотел бы завести с тобой детей, но я не заслужил такого счастья. – Он делает глубокий вдох и сжимает ее ладонь. – А ты, Ева, ты заслужила. Прости меня, прости за все, что я натворил.
В голосе Джексона слышится дрожь, и Еву это трогает. Хочется обнять его, погладить по голове, утешить. Когда-то Джексон клал голову ей на живот, а Ева зарывалась пальцами в его волосы – они любили так лежать вместе.
Воспоминания о прекрасных моментах, проведенных с Джексоном, так тесно переплетаются с ложью, что их уже нельзя различить.
Глава 36
Сол отворачивается от окна: не хочет видеть Еву и Джексона вместе, тем более держащихся за руки. Он приседает на корточки у камина и наблюдает за пляшущими искрами пламени. Щеки и губы покалывает от жара. Каминная труба шумно вытягивает воздух и дым.
Позади открываются двери. Заходит Джексон, а вместе с ним в дом проникает прохладный сосновый аромат. Сол выжидающе смотрит.
– Как она?
Джексон усаживается на диван и, наклонившись вперед, сцепляет руки на затылке.
– Ева была беременна. – Сол молчит. – Даже не верится, у нас мог бы быть ребенок. Мы стали бы семьей.
– Каким же образом?
Сначала Джексона удивляет такой вопрос, но его лицо тут же омрачается.
– Не знаю.
Да, фантазия у брата богатая.
– Ты был с ней, когда случился выкидыш.
– Я и Кейли, – добавляет Сол.
– Ева сказала, ты устроил ее в хижине. Навещал каждый день, приносил поесть.
Сол кивает. Ей было очень плохо, она даже из комнаты не хотела выходить. Какими словами помочь в горе, которого никогда не испытывал? Сол не знал, поэтому просто рассказывал Еве, как прошел его день: каких рыб он видел на дне, над каким проектом работал в лаборатории, как нырял в бухте.
Ева по-прежнему на террасе. Так и не сняла свитер Сола, хотя рукава слишком длинные.
– Вы много времени проводили вместе. – Джексон, похоже, заметил его взгляд.
– Иногда.
– Я видел, как вы ныряли. – Спину обдает жаром, и Сол отходит от камина. – И на террасе вас видел. – Джексон говорит резко, и Сола это задевает.
– Значит, прятался тут, следил за ней?
– Хотел убедиться, что все хорошо.
– Как великодушно.
Усмехнувшись, Джексон спрашивает:
– Так, значит, вы двое?..
– Ева стала дорога мне.
Джексон шумно выдыхает, будто выталкивая из легких весь воздух. Он встает, идет в другой конец комнаты.
– Мне пришлось смотреть, как ты обнимаешь ее, целуешь. – Джексон замирает, шмыгает носом. – Она что, влюбилась в тебя?
– Я не знаю, что она чувствует. Не знаю.
Джексон смотрит на Еву сквозь стеклянную дверь.
– Она для меня – все. Я понимаю, что причинил ей боль, понимаю, что обидел, но, Сол, Ева – моя жена.
– Нет, – решительно говорит Сол. – Она была твоей женой. Она думала, что ты умер, а ты молчал.
Джексон резко оборачивается:
– У меня не было выбора!
– После пожара ты тоже этим оправдывался? Полный бред! Выбор есть всегда.
– Мстишь мне, да? – Джексон прищуривается. – За Жанетт? Я трахнул твою девушку, а ты хочешь трахнуть…
Сол бросается на брата и, схватив его за горло, прижимает к стене. Джексон бьется затылком о рамку с фотографией, их обоих осыпает мелкими осколками. Крошечные кусочки стекла впиваются Солу в руку, но он не разжимает хватку.
– Это никакая не месть, черт возьми! – кричит Сол. – Я люблю ее!
Фоторамка скрипит под головой Джексона. Их лица так близко друг от друга, что Сол чувствует неприятное дыхание брата.
– Пошел ты на хрен! – Крик Джексона звучит сдавленно: Сол крепко держит его за горло, чувствует бешеный стук пульса.
– Ты разрушил ее жизнь! Меня не волнует, какие у тебя были причины и зачем ты вернулся, но ты ее не достоин.
– А ты, значит, достоин?
Сол сжимает свободную руку в кулак и держит у лица Джексона, вены на руках вздулись.
