Джозеф Кутзее - Детство Иисуса
– Еще некоторое время мне будет нужна помощь. Пока все боли не уйдут.
– Будешь ездить на коляске? Можно я тебя буду катать?
– Да, можно, катай, но не очень быстро. Фиделю тоже можно.
– Я вот почему спрашиваю, – говорит Альваро, – я еще раз связался с домом престарелых. Сказал им, что ты, скорее всего, полностью поправишься, и специальный уход тебе не потребуется. Тогда, сказали они, тебя примут сразу – если ты не против жить еще с кем-то в одной комнате. Как тебе такое? Одним махом решили бы уйму вопросов.
Жить в одной комнате с еще одним стариком. Который храпит по ночам и харкает в носовой платок. Который жалуется на свою дочь, которая его бросила. Который дуется на новенького – захватчика его территории.
– Конечно, я не против, – говорит он. – Это большое облегчение, что теперь есть куда податься. У всех гора с плеч. Спасибо, Альваро, что все устроил.
– И за все платит профсоюз, конечно, – говорит Альваро. – За твое проживание, питание и за все, что тебе потребуется, пока ты там.
– Это хорошо.
– Ну, теперь мне пора на работу. Оставляю тебя с Инес и мальчишками. Уверен, им есть что тебе рассказать.
Он себе что-то придумывает, или Инес и впрямь бросает на Альваро взгляд исподтишка? «Не оставляй меня с ним, с человеком, которого мы собираемся предать!» Засунуть в обеззараженную комнату в дальних Западных кварталах, где он ни единой души не знает. Бросить плесневеть. «Не оставляй меня с ним!»
– Садитесь, Инес. Давид, расскажи мне все с самого начала. Ничего не позабудь. У нас куча времени.
– Я сбежал, – говорит мальчик. – Я тебе говорил, что сбегу. Я прошел сквозь колючую проволоку.
– Мне позвонили, – говорит Инес. – Совершенно чужой человек. Женщина. Она сказала, что нашла Давида на улице, он бродил без одежды.
– Без одежды? Ты сбежал из Пунто-Аренас, Давид, без одежды? Когда это произошло? Тебя никто не ловил?
– Одежда осталась на колючей проволоке. Я же обещал тебе, что убегу, ну? Я могу убежать откуда угодно.
– И где же та дама тебя нашла – которая звонила Инес?
– Она нашла его на улице, в темноте, замерзшего и голого.
– Я не замерз. И не был голый, – говорит мальчик.
– На тебе не было одежды, – говорит Инес. – Это означает, что ты был голый.
– Это все не важно, – перебивает ее он, Симон. – Как дама связалась с вами, Инес? Почему не со школой? Это ж очевиднее всего было сделать.
– Она не выносит ту школу. Ее все терпеть не могут, – говорит мальчик.
– Это правда настолько ужасное место?
Мальчик энергично кивает.
Впервые заговаривает Фидель:
– Тебя там били?
– Тебе должно исполниться четырнадцать, чтоб они могли тебя бить. Если тебе четырнадцать, они могут тебя бить, если ты не слушаешься.
– Расскажи Симону про рыбу, – говорит Инес.
– Каждую пятницу они нас заставляли есть рыбу. – Мальчик театрально содрогается. – Терпеть не могу рыбу. У нее глаза, как у сеньора Леона.
Фидель хихикает. Мгновенье – и мальчишки уже заливаются смехом.
– И что же еще такого ужасного в Пунто-Аренас – помимо рыбы?
– Они нас заставляли носить сандалии. Не пускали Инес навещать меня. Сказали, что она мне не мать. Сказали, что я подопечный. Подопечный – это у кого нет матери или отца.
– Чушь какая. Инес – твоя мать, а я твой заступник, а это считай что отец, иногда лучше даже. Твой заступник приглядывает за тобой.
– Ты за мной не приглядывал. Ты дал им забрать меня в Пунто-Аренас.
– Это правда. Я был плохой заступник. Я спал, а должен был бдеть. Но я усвоил урок. Дальше я буду лучше о тебе заботиться.
– Ты будешь с ними драться, если они опять придут?
– Да, изо всех сил. Одолжу меч. Скажу им: «Попробуйте-ка еще раз украсть у меня моего мальчика, и вам придется иметь дело с Доном Симоном!»
Мальчик сияет от удовольствия.
– И Боливар, – говорит он. – Боливар может охранять меня по ночам. Ты приедешь к нам жить? – Он оглядывается на мать. – Можно Симон будет жить с нами?
– Симону надо пожить в доме престарелых и там выздороветь. Он не может ходить, не может взбираться по лестницам.
– Может! Ты можешь ходить, Симон, правда?
– Конечно, могу. Обычно нет, потому что все болит. Но ради тебя я готов на все: лазать по лестницам, ездить верхом – что угодно. Скажи лишь слово.
– Какое слово?
– Волшебное слово. Слово, которое меня исцелит.
– А я его знаю?
– Конечно, знаешь. Скажи!
– Слово… Абракадабра!
Он отбрасывает простыню (к счастью, на нем больничная пижама) и спускает бесполезные ноги с кровати.
– Мне нужна помощь, мальцы.
Опершись на плечи Фиделя и Давида, он осторожно встает, делает первый шаткий шаг, затем второй.
– Видишь? Ты знаешь слово! Инес, подкатите, пожалуйста, кресло. – Он опускается в кресло-каталку. – Теперь пошли погуляем. Хочу глянуть, как выглядит белый свет, я так долго сидел взаперти. Кто покатит?
– Ты разве не поедешь с нами домой? – спрашивает мальчик.
– Пока нет. Пока не верну себе силы.
– Но мы же будем цыгане! Если останешься в больнице, не сможешь быть цыганом!
Он глядит на Инес.
– Что это? Я думал, вы отказались от цыганщины.
Инес подбирается.
– Ему нельзя обратно в ту школу. Я не допущу. Братья поедут с нами – оба. На машине.
– Четыре человека в той старой крысоловке? А если она сломается? И где вы будете ночевать?
– Не важно. Будем работать, где подвернется. Фрукты будем собирать. Сеньор Дага одолжил нам денег.
– Дага! Так это он все придумал!
– Ну, в ту ужасную школу Давид не вернется.
– Где их заставляют носить сандалии и есть рыбу. По мне, это не ужасно.
– Там мальчики курят, пьют и носят при себе ножи. Это школа для преступников. Если Давид туда вернется, его искалечит на всю жизнь.
Мальчик заговаривает.
– Что это значит – «искалечит на всю жизнь»?
– Это просто так говорится, – объясняет Инес. – Это значит, что школа на тебя плохо подействует.
– Как рана?
– Да, как рана.
– У меня уже много ран. Это от колючей проволоки. Хочешь посмотреть на мои раны, Симон?
– Твоя мама имела в виду нечто другое. Она про твою душу. Эти раны не затягиваются. Это правда, что мальчики в школе ходят с ножами? Ты уверен, что это не всего один мальчик?
– Там много мальчиков. И там есть мама-утка и утята, и один мальчик наступил на утенка, и внутренности у него вылезли из попы, а я хотел обратно их засунуть, но учитель мне не дал, он сказал, пусть утенок умрет, а я сказал, что хочу в него подышать, но мне тоже не дали. И нам велели ухаживать за садом. Каждый вечер после учебы нас заставляли копать. Ненавижу копать.
– Копать – это полезно. Если никто не захочет копать, у нас не будет ни урожаев, ни еды. Когда копаешь, делаешься сильным. От этого мышцы растут.
– Можно проращивать семена в промокашке. Нам учитель показал. Копать не нужно.
– Одно-два семечка можно. А если нужен настоящий урожай, если нужно вырастить столько пшеницы, чтобы хватило на хлеб всем людям, тогда семя должно попасть в землю.
– Ненавижу хлеб. Хлеб – это скучно. Мне нравится мороженое.
– Я знаю, что ты любишь мороженое. Но на одном мороженом не проживешь, а на хлебе – да.
– Можно прожить на мороженом. Сеньор Дага на нем живет.
– Сеньор Дага делает вид, что живет на мороженом. А когда один, я уверен, он ест хлеб, как все остальные. И вообще не надо брать пример с сеньора Даги.
– Сеньор Дага дарит мне подарки. Вы с Инес никогда не дарите мне подарков.
– Это неправда, мой мальчик, неправда и к тому же неблагодарность. Инес любит тебя и заботится о тебе, я тоже. А сеньор Дага в глубине души вообще тебя не любит.
– Он меня любит! Он хочет, чтобы я с ним жил! Он говорил Инес, а Инес говорила мне.
– Я уверен, она никогда на это не пойдет. Ты должен жить со своей матерью. Мы за это и боремся все время. Сеньор Дага, может, и кажется тебе чарующим и восхитительным, но станешь постарше и поймешь, что чарующие восхитительные люди не всегда хороши.
– Что такое «чарующий»?
– Чарующий – это кто носит серьги и имеет при себе нож.
– Сеньор Дага влюблен в Инес. Он будет делать ей детей в животе.
– Давид! – взрывается Инес.
– Это правда! Инес сказала, чтоб я тебе не говорил, потому что ты заревнуешь. Это правда, Симон? Заревнуешь?
– Нет, конечно, не заревную. Меня это все совсем не касается. Я тебе пытаюсь втолковать, что сеньор Дага – нехороший человек. Он может звать тебя в гости и давать тебе мороженое, но в глубине души он не действует тебе во благо.
– Что такое «действовать во благо»?
– Главное благо, к которому тебе стоит стремиться, – вырасти хорошим человеком. Как хорошее семя, семя, которое зарывается глубоко в землю, пускает сильные корни, а потом, когда приходит время, вырывается к свету и родит сторицей. Вот каким тебе надо быть. Как Дон Кихот. Дон Кихот спасал девиц. Он защищал бедных от богатых и сильных мира сего. Вот с кого надо брать пример, а не с сеньора Даги. Защищай бедных. Спасай униженных. И уважай мать.
