Деннис Лихэйн - Ушедший мир
Теперь он ткнул Томаса в плечо раненой рукой:
– Я тебя заметил. С той стороны улицы. Я отвезу тебя в какое-нибудь надежное место. Здесь опасно. Пошли, пошли со мной.
Томас еще крепче ухватился за выступ в полу машины.
Человек снова ткнул его:
– Я же тебя спасаю.
– Уходи.
– Не говори так. Не смей. Не говори так. Я тебя спасаю! – Он похлопал Томаса по плечу и по голове, словно собаку, а потом потянул его за рубашку. – Вылезай.
Томас ударил его по руке.
– Ш-ш-ш, – зашипел человек. – Слушай, – сказал он. – Слушай. Просто выслушай меня. У нас с тобой мало…
– Фредди!
При звуке своего имени человек выпучил глаза.
А с тротуара его снова окликнули:
– Фредди!
Томас узнал голос отца и почувствовал такое облегчение, что впервые за последние пять лет обмочился.
– Ложись, – прошептал Фредди и выпрямился. Он развернулся в сторону тротуара. – Привет, Джо.
– Фредди, там с тобой мой сын?
– Так это твой сын?
– Томас!
– Я здесь, папа!
– Ты цел?
– Цел.
– Ты не ранен?
– Нет, я в порядке.
– Он тебя трогал?
– Он хлопал меня по плечу, но…
Фредди будто затанцевал на месте.
Потом Томас узнал, что отец выстрелил четыре раза, однако выстрелы последовали друг за другом так быстро, что сосчитать их было невозможно. Он видел только, что голова Фредди Диджакомо вдруг оказалась на сиденье над ним, а тело рухнуло на тротуар.
Отец схватил Фредди за волосы и вышвырнул из машины. Отпихнул тело к канализационному стоку и наклонился к Томасу. Томас обхватил отца за шею и вдруг зарыдал. Завыл. Он чувствовал, как слезы текут из глаз, словно вода из крана, и не мог, просто не мог остановиться. Он все рыдал и рыдал. Даже ему самому этот звук казался каким-то чужим. То были слезы гнева и ужаса.
– Все хорошо, – говорил Джо. – Я с тобой. Папа здесь. Я с тобой.
Глава двадцать первая
Гаснущий свет
Джо прижимал к себе сына, оглядывая поле кровавой битвы на Седьмой авеню. Томас у него на руках дрожал и плакал так, как плакал, только когда болел воспалением среднего уха, в полгода. Машина Джо – та, которой он сбил Энтони Бьянко и Джерри Туччи, – не подлежала восстановлению. И не потому, что он врезался в фонарь, а потому, что к нему успел подбежать Сол Романо и выпустил из «томпсона» полный магазин. А парой секунд позже Джо обогнул машину и выстрелил Романо в бедро, пока тот перезаряжался. Он до сих пор слышал его стоны с проезжей части. В старших классах своей школы в Джерси Романо был квотербеком. До сих пор занимался тяжелой атлетикой и каждый день делал по пятьсот отжиманий – во всяком случае, так он говорил. После выстрела Джо кусок его левого бедра остался в соседнем квартале, так что теперь отжимания были под большим вопросом.
Переходя улицу, Джо подстрелил парня в кожаной куртке. Тот палил по кондитерской из дробовика, потому Джо просто выпустил пулю ему в спину и пошел дальше. Его стоны он тоже слышал – тот вопил с тротуара в пятнадцати ярдах от Джо, умоляя позвать врача и священника. По голосу это, кажется, был Дейв Имбрулья. Да и со спины тоже было похоже на него. Лица Джо не видел.
Его сын перестал рыдать и только всхлипывал.
– Тише. – Джо погладил Томаса по голове. – Все в порядке. Я здесь. Я никуда не уйду.
– Ты…
– Что?
Томас отстранился от Джо и посмотрел вниз, на тело Фредди Диджакомо.
– Ты его застрелил, – прошептал он.
– Да.
– Почему?
– Причин много, но прежде всего, потому, что мне не понравилось, как он на тебя смотрел. – Джо заглянул в карие глаза сына, глаза его покойной жены. – Ты меня понимаешь?
Томас собирался кивнуть, но вместо того медленно покачал головой.
– Ты мой сын, – сказал Джо. – А это значит, никто не смеет тебя тронуть. Никогда.
Томас моргнул, и Джо понял, что он видит сейчас в своем отце то, чего не видел никогда, – холодную ярость Коглинов, которую Джо учился скрывать всю свою жизнь. Ярость отца, ярость братьев – врожденную черту всех мужчин в их семье.
– Нужно найти дядю Диона и увезти его отсюда. Ты сможешь идти сам?
– Да.
– Не видишь дядю?
Томас показал рукой.
Дион сидел в окне магазина с дамскими шляпами, витрина которого была уничтожена автоматным огнем, и смотрел в их сторону. Лицо у него было посеревшее, как пепел, рубашка в крови, дыхание тяжелое.
Джо опустил Томаса на землю, и они подошли, хрустя башмаками по битому стеклу.
– Куда попало?
– В грудь справа, – сказал Дион. – Похоже, навылет. Я почувствовал, как она вышла. Представляешь?
– И рука, – сказал Джо. – Черт возьми!
– Что такое?
– Рука, рука у тебя задета. – Джо сорвал с себя галстук. – Здесь же артерия, Ди!
В правой руке Диона из раны толчками хлестала кровь. Джо перетянул руку своим галстуком.
– Идти сможешь?
– Слушай, я задыхаюсь.
– Это я слышу. Но идти сможешь?
– Только если недалеко.
– Далеко и не требуется.
Джо подсунул руку под левое плечо Диона и поднял его с подоконника.
– Томас, открой заднюю дверцу. Ладно?
Томас подбежал к машине Диона. Но замер перед телом Фредди, как будто тот мог очнуться и броситься на него.
– Томас!
Томас открыл дверцу.
– Молодец. Запрыгивай вперед.
Джо опустил Диона на сиденье.
– Ложись.
Тот подчинился.
– Подтяни ноги.
Дион подтянул ноги на сиденье, и Джо захлопнул дверцу.
Обходя машину, чтобы сесть за руль, он увидел на другой стороне улицы Сола Романо. Сол поднялся на ноги. Точнее, на одну ногу. Другая висела в воздухе, он стоял, опираясь на то, что осталось от машины Джо, и тяжело дышал. На самом деле даже сипел. Джо навел на него револьвер.
– Ты убил брата Рико. – Сол сморщился.
– Совершенно верно. – Джо открыл дверцу с водительской стороны.
– Мы не знали, что в машине твой парнишка.
– А он там был, – сказал Джо.
– Это тебя не спасет. Рико отрежет тебе голову и сожжет.
– Прости за ногу, Сол.
Джо дернул плечом и, поскольку говорить больше было не о чем, сел в машину. Он сдал назад и так и поехал задом, уже слыша полицейские сирены, которые мчались к кондитерской с запада и севера.
– Куда мы едем? – спросил Томас.
– Тут недалеко, всего пара кварталов, – ответил Джо. – Нужно убраться с этой улицы. Как ты там, Ди?
– Как дохлая устрица. – Дион не сдержался и негромко застонал.
– Держись.
Джо завернул на Двадцать четвертую улицу, переключил передачу и поехал на юг.
– Удивительно, что ты приехал, – сказал Дион. – Ты ведь никогда не любил марать руки.
– При чем тут руки? – сказал Джо. – Беда с волосами. Ты только посмотри. А у меня как раз закончился бриолин.
– Подумайте, какой неженка. – Дион закрыл глаза, чуть улыбаясь.
Томас никогда в жизни не испытывал такого страха. У него пересохли язык и нёбо. Пыльный ком стоял в горле. А отец в состоянии шутить!
– Папа, – позвал он.
– Да?
– Ты плохой?
– Нет, сынок. – Джо заметил на рубашке Томаса следы рвоты. – Я просто не особенно хороший.
Он привез всех в негритянскую ветеринарную клинику в самой неказистой части Четвертой улицы Браун-тауна. В переулке за клиникой у ветеринара был гараж, легко терявшийся между ржавыми навесами и забором из колючей проволоки, которые пристроили соседи: скупщик автохлама и истребитель насекомых-паразитов. Джо велел Томасу оставаться с Дионом и, прежде чем сын успел ответить, выскочил из машины, пробежал по переулку и скрылся за белой, покоробившейся из-за жары дверью.
Томас оглянулся на заднее сиденье. Дядя Дион уже сидел, но глаза были наполовину закрыты, и дышал он коротко и отрывисто. Томас посмотрел на дверь, за которой скрылся отец, затем – в переулок, где вдоль забора бегали две бродячие собаки, рыча друг на друга, если одна из них оказывалась слишком близко к другой.
Томас развернулся на сиденье:
– Я очень боюсь.
– Только дурак не боялся бы, – сказал дядя Дион. – Опасность еще не прошла.
– Почему те люди хотели тебя убить?
Дион негромко засмеялся:
– В нашем деле, сынок, в отставку не уходят.
– «В нашем деле», – настороженно повторил Томас дрогнувшим голосом. – Вы с папой гангстеры?
Дион снова засмеялся:
– Были когда-то.
Джо появился из-за белой двери вместе с негром в белом халате. Они толкали перед собой каталку. Каталка была короткая, наверное по росту Томасу, однако Джо с негром вытащили Диона из машины и погрузили на нее. Ноги у него свисали, когда они покатили его по переулку и завезли внутрь.
Ветеринара звали доктор Карл Блейк, он работал врачом в клинике для цветных в Джексонвилле, пока не лишился лицензии и не переехал в Тампу, где стал работать на Монтуса Дикса. Он штопал парней Монтуса, следил, чтобы его шлюхи были здоровыми и чистыми, а Монтус платил ему опиумом, из-за которого доктор, собственно, и лишился лицензии.
Доктор Блейк часто причмокивал губами и двигался странной, скованной походкой, словно танцор, который боится задеть мебель. Томас отметил, что отец все время называет его доктором, тогда как Дион, пока ему не дали наркоз, называл его Блейком.
