Диана Чемберлен - Ребенок на заказ, или Признания акушерки
Я могла бы сохранить все это в тайне. Ничего не раскрывать. Оплакать ребенка Тары одна. Скрыть правду о Грейс. Но, даже думая так, я искала глазами Йена. Мне нужно было разделить эту тяжесть с кем-то, кто любил Тару, а я знала, что он ее любит. С кем-то, кто понимал все юридические тонкости.
Я увидела, что он разговаривает с Тарой и другими гостями в столовой, и следила за ним, пока он не отошел к импровизированному бару, где я смогла поймать его одного.
– Мне нужно с тобой кое о чем поговорить, – сказала я.
Он приподнял брови.
– О твоем разговоре с Анжелой? – спросил он.
– С кем? – На мгновение я забыла, кто такая Анжела. – О нет, это кое-что другое. Но я не хочу говорить об этом здесь. Не мог бы ты завтра заехать? Где-то после полудня? – Тед будет показывать клиентам недвижимость, а Дженни, несомненно, будет где-то с Кливом и Грейс.
– А нельзя с этим подождать, Эм? – спросил он. – Я завтра вечером уезжаю, у меня накопилось много дел.
Я отрицательно покачала головой, и он, должно быть, заметил, что у меня на глаза навернулись слезы.
Он коснулся моей руки.
– Хорошо, – сказал он. – Я приеду.
– И пожалуйста, не говори ничего Таре. – Я нервно глянула через плечо, надеясь, что нас никто не слышал.
Йен нахмурился.
– В чем дело?
– Я расскажу тебе завтра. – Я отошла от него и снова смешалась с толпой. Вот, подумала я. Решение принято. Наконец.
Но я не почувствовала никакого облегчения.
37
Грейс
Клив изменился. Как можно так измениться за полтора месяца? Даже внешне. Когда он вошел с Сюзанной, я его едва узнала. У меня было такое впечатление, что я вижу его впервые. Он как бы стал выше ростом, и лицо его выглядело по-другому. Но он подошел прямо ко мне и обнял.
– Ты великолепно выглядишь, – сказал он. Единственное, что в нем не изменилось, это запах. Я хотела прильнуть к нему и просто вдыхать этот аромат.
Побыв немного с гостями, Дженни, Клив и я поднялись наверх и сидели там, болтая. Все было как раньше, когда мы дружили. Только мне было трудно придумать, о чем говорить. Мы с Дженни показали ему, что сделали для детской программы, включая приданое для новорожденных, которое я научилась шить. Он восхитился, что мы этим занимаемся, но я видела, что ему скучно. Он много говорил о колледже и о том, что стал членом баскетбольной команды.
– Я хочу поступать в университет, – сказала Дженни. Мы сидели на диванчике, сбросив туфли. В моем платье было приятно стоять, но неудобно сидеть, и я все время одергивала юбку вниз, а лиф подтягивала кверху. Платье Дженни было свободного фасона и очень симпатичное, но выглядела она ужасно. У нее была простуда, голос хрипел, и в руке она комкала бумажные носовые платки.
– Ты не сможешь поступить в Чэпл-Хилл, если не знаешь, чего хочешь от жизни. – Клив растянулся в раскладном кресле. Он достал из детских вещичек соску-пустышку и начал подбрасывать ее вверх, перекидывая из одной руки в другую. – Ты, конечно, мисс Популярность, но оценки у тебя не очень, я прав?
– Да пошел ты, – рассмеялась Дженни. – Уж если ты поступил, я тоже смогу.
– У меня средний балл был 5.2, – сказал он.
– Ты поступил, потому что ты наполовину черный, – парировала Дженни.
Я толкнула ее босой ногой.
– Ты грубишь, – сказала я. Это были чуть ли не первые слова, сказанные мной после того, как мы поднялись наверх. И почему я чувствую такую глупую робость рядом с ним?
– И это тоже не повредило, – усмехнулся Клив.
– У меня еще есть время для выбора, – продолжила Дженни. – Я знаю одно: я хочу освоить вспомогательную профессию.
– А что это за штука? – спросил Клив. – Быть медсестрой, что ли?
– Или врачом, гнусный ты сексист. – Дженни снова засмеялась. Они всегда так разговаривали друг с другом. – Или учителем, или консультантом. Кем-то, кто помогает людям. Не архитектором, который помогает только зданиям.
– Ну ты и невежда, – сказал Клив. – А кто, по-твоему, живет и работает в зданиях?
Я следила за его руками, которыми он перебрасывал соску. Я представила, как эти руки скользят под юбкой по моим бедрам. Если бы тут не было Дженни, я бы встала, расстегнула платье и кинулась бы на него. Может быть, и нет. Но я этого хотела.
– По крайней мере, у Грейс есть амбиции. – Клив застал меня врасплох, упомянув мое имя. – Думаешь, многие умеют писать так хорошо, как она?
– Да, но писательством много не заработаешь, – сказала Дженни.
– Да, это трудно, но не невозможно. А главное, она будет заниматься тем, что ей нравится. – Они говорили обо мне так, словно меня тут не было. Но мне это было безразлично. Он улыбался мне. Хорошей, доброй улыбкой. У нас с ним еще не все кончено, думала я. Я хотела бы, чтобы Дженни исчезла, будь мы наедине, я говорила бы с ним свободнее.
Клив одной рукой подбросил соску высоко в воздух и поймал ее другой.
– Пойдем в парк, – сказал он, вставая.
Да, в парк! Мы провели там много вечеров. Там мы впервые занялись сексом, в ночь перед тем, как он бросил меня. Меня всегда тревожило, что есть какая-то связь между этими двумя вещами: сексом и разрывом.
– Это круто. – Дженни тоже встала.
– Я вас догоню, – сказал он, выходя в коридор. Я догадалась, что он хотел зайти в туалет. Перед тем как спуститься, я схватила Дженни за руку.
– Ты не могла бы остаться дома, Джен? – спросила я. – Прости, но мне нужно поговорить с ним наедине.
Она удивилась, но только на мгновение.
– Нет проблем, – заверила она. – В любом случае, я паршиво себя чувствую. Скажи ему, что мама попросила меня помочь.
– Ты лучше всех, – сказала я, обнимая ее.
– Только, – она наморщила нос, – смотри, не страдай.
Я уже спустилась до середины лестницы.
– Не буду, – улыбнулась я. Мысль о страданиях мне и в голову не приходила.
Я ждала его на газоне и увидела, как он идет по дорожке. Он вышел с черного хода, вероятно, желая избежать людей в гостиной.
– Дженни нужно помочь матери, – сказала я, когда он подошел поближе.
– Отлично, – кивнул он, но я поняла, что он хотел сказать «жаль», а не «вот здорово». Мы направились в парк, пересекая потоки света от уличных фонарей. – Хотя лучше бы Дженни была с нами, – сказала он минуту спустя.
– Почему?
– Просто… нам не нужно оставаться с тобой наедине.
– Ты думаешь, нам нужна дуэнья? – засмеялась я.
– Вообще говоря, да. Особенно, когда ты выглядишь как сегодня.
О боже!
– Спасибо, – сказала я.
– Серьезно. Я смотрел на тебя сегодня и думал, каким же болваном я был, порывая с тобой.
Уж не хочет ли он снова сойтись? Я чуть было не спросила его открытым текстом. Но побоялась спугнуть удачу.
– Да, – сказала я. – Что правда, то правда.
– И тем не менее, это было правильно, Грейс, – договорил он. – Я хочу сказать, что сегодня ты выглядишь потрясающе, но я бы только сделал тебе хуже, если бы мы снова сошлись. Я в трех часах езды отсюда, и я хотел встречаться с другими людьми, не чувствуя себя при этом виноватым.
– С другими девушками, ты хочешь сказать. – У нас уже был разговор на эту тему.
– С девушками. С парнями. С новыми людьми. – Он сунул руки в карманы. – Мне нужно сейчас быть свободным.
– Мне все это известно, – сказала я. – Не будем об этом говорить. – Разговор об этом только напоминал, как мне было обидно, когда мы обсуждали эту тему впервые. – Я все понимаю. Нет необходимости снова к этому возвращаться.
– Хорошо, – согласился он. Пару минут мы оба молчали. Мы дошли до входа в парк и, как на автопилоте, направились к игровой площадке. Мне, честно говоря, было трудно придумать тему для разговора, чтобы это не имело отношения к возобновлению наших отношений. До того, как мы расстались, я легко болтала с ним о чем угодно, а теперь я не могла сказать ему ничего, чтобы не расплакаться.
Он сел на качели, и я, сняв туфли, села на соседние.
– Мне все равно, какое между нами расстояние, – не удержалась я.
– Грейс, – сказал он, – не начинай сначала.
– Ты мог бы иметь дело с другими девушками, если бы не… ты знаешь. Я понимаю, что тебе нужны новые друзья.
– Послушай, – сказал он. – Кто знает, что может случиться в будущем. Но сейчас нам нужно познакомиться со всем остальным миром. Нам обоим. Пока мы не узнаем многих других людей, как мы может угадать, кто нам подходит больше?
Я читала между строк. «Я хочу тебя, но я должен иметь возможность общаться с другими девушками, чтобы быть уверенным, нужно ли к тебе возвращаться».
Мы не качались. Мы просто держались за цепи, слегка отталкиваясь от песочницы под нашими ногами. Я больше не могла выносить расстояния между нами. Я встала и подошла к нему. Я умела это делать. Я знала, как изменить все меньше чем за минуту. Я ухватилась за цепи поверх его рук и наклонилась, чтобы поцеловать его. Он не сопротивлялся. Я знала, что он не будет сопротивляться. Когда я, наконец, оторвалась от его губ, то наклонилась и сквозь брюки коснулась твердой выпуклости между его ног. Он поймал мою руку, скорее чтобы удержать ее на месте, чем отбросить. Но я отступила на шаг, задрала платье и засунула большой палец под резинку моих трусиков.
