Эшли Родс-Кортер - Три коротких слова
Отем потянулась к жареной картошке, лежавшей на моей тарелке. Я подала ей кусочек, и малышка стала карабкаться мне на колени. Взяв ее на руки, я поразилась, какая она тяжелая. Она дергала меня за волосы и наматывала их на свои липкие пальчики. Ведь мне было столько лет, сколько сейчас Отем, вдруг пронеслось у меня в голове, и я еще жила с мамой. А уже через год меня вырвали из семьи.
В этот момент, словно успев прочесть мои мысли, мама сказала:
– Все изменилось: я хожу в церковь, избавилась от зависимостей и нашла хорошую работу.
Я мельком взглянула на Фила. На его нахмуренном лице читалось осуждение.
– Я пыталась забрать тебя обратно, – оправдывалась мама, и я почти услышала, как Фил с издевкой подумал: «Хватит заливать».
Я отпила глоток лимонада, чтобы унять тошноту, подступавшую к горлу.
– Какой я была в детстве?
– Ты рано заговорила, и мы от тебя такого наслушались!
Услышав про то, как я на ходу выпала из машины, Фил побледнел и, извинившись, вышел из-за стола. Мне стало жаль его, но к маме у меня не осталось жалости. Она казалась бывшей соседкой или няней, которая немного знала о моем детстве.
Отем заерзала у меня на коленях и потянулась к маме, задев ручкой мамин стакан. Бренда принялась промокать образовавшуюся лужицу.
– Покатай меня, Эсви, – пролопотала Отем.
Взяв ее на руки, я немного походила между столиков, пока мама делала новый заказ. Отем погладила меня по лицу своими пухлыми ручонками и неожиданно ткнула мне пальцем между зубов. Я в шутку куснула ее за палец. Отем заверещала.
– Я случайно! – сказала я подбежавшей ко мне маме и сдала ревущего ребенка ей на руки.
– Я же совсем легонечко, – шепнула я Гэй, которая в этот момент подошла ко мне.
Мама поцеловала «ваву», хотя на пальчике ничего не было видно. Всхлипывая и сопя носом, Отем прижалась к маминой груди.
– Сфотографируемся на память? – предложила Гэй, протянув Филу фотоаппарат.
Фил сфотографировал меня рядом с мамой, потом меня, маму и Отем и сказал, что пора идти.
Когда мы вышли, Фил спросил меня, как я себя чувствую.
– Я довольна, что мы встретились. И все, больше не хочу их видеть.
Я сдружилась с Брук. Яркая внешность и стройная фигурка привлекали к ней массу поклонников, но родители не разрешали ей встречаться с мальчиками. Поэтому Брук тащила меня с собой в кино, устраивалась со своим парнем, Сетом, в последнем ряду, а меня отсаживала подальше. Как-то раз, когда сеанс уже закончился, Брук никак не могла отлипнуть от Сета, и они продолжали лизаться в темном опустевшем зале, пока их не вытурил контролер. Наконец мы с Брук вышли на улицу. Гэй, ждавшая нас уже более получаса, вскипела:
– Почему ты так долго не выходила?
– Фильм затянулся, – ответила я.
– Нет. Я проверяла – он закончился вовремя.
– Я решила, что ты ждешь у другого выхода, – не сдавалась я. В приемных семьях мне только еще больше попадало, если я признавала свои ошибки.
– Хватит, – процедила сквозь зубы Гэй, – на неделю остаешься без кино.
Брук умоляла меня сделать все, чтобы Гэй смягчилась.
– Ты не понимаешь, я не могу жить без Сета!
Еще через несколько дней она спросила:
– Ты могла бы позвать меня к себе в гости с ночевкой?
– Думаю, что могу.
Брук посвятила меня в свой план.
– Твои предки рано ложатся спать, и спальня у них наверху. А мои спят в соседней комнате, да еще и засиживаются допоздна. Мы подождем, пока твои уснут, проберемся во двор, сядем на велики и доедем до перекрестка, где нас будет ждать Сет. Потом рванем на пляж и потусим часок-другой.
– Не знаю, что и сказать…
– Сет пригласил Руди Мартино, – добавила Брук, – специально для тебя!
С Руди, звездой школьной команды по баскетболу, я никогда не встречалась, но знала, что он из старшеклассников. Предложение Брук было волнующе-заманчивым.
Фил и Гэй согласились, чтобы Брук переночевала у нас. Покончив с ужином, я вызвалась убрать со стола.
– Давайте я тут похозяйничаю, а вы пока посмотрите новости, – сказала я как можно более нежным голосом. – Гэй, сделать тебе чаю?
– Было бы очень кстати, – ответила Гэй, придя в себя от неожиданности, и уселась на диван.
За ужином Фил выпил бокал белого вина. В бутылке оставалось немного – как раз на один бокал. Я отправилась в ванную и достала снотворное, которое передала Брук. Раздавив таблетки краешком бутылки, я принялась толочь их рукояткой ножниц. Затем всыпала порошок в напитки. Он моментально растворился в горячем чае, но вино стало мутноватым.
Стукнула входная дверь.
– Привет, – послышался голос Фила. – Она у себя.
Решив, что это Брук пришла пораньше, я приоткрыла дверь ванной и громко шепнула:
– Я здесь.
– Как дела? – раздался громкий голос Табиты – она забежала отдать мне диск с музыкой. Увидев на краешке ванны чашку с чаем и бокал с вином, подруга вскинула брови. – Что это ты затеяла?
Закрыв дверь ванной, я вкратце пересказала ей наш с Брук план.
– Не вижу ничего хорошего, – нахмурилась она. – Меня тут не было! – Пока! – спешно попрощалась она с моими родителями.
Я протянула Гэй чашку с чаем.
– Не хочешь еще бокальчик? – предложила я как можно более непринужденно.
– Спасибо, зайка, – ответил Фил. – Что это с Табитой? Она и минуты не пробыла.
– Ревнует к Брук, наверное. Они друг друга на дух не переносят.
– Третий лишний, – поддакнула Гэй и повернулась к экрану.
– Пойду приму душ, – пробормотала я.
Не успела я вспенить шампунь, как кто-то забарабанил в дверь ванной.
– Эшли, сейчас же открой! – заорал Фил.
Я притворилась, будто не услышала.
– Что ты нам подмешала? – завопила Гэй.
Как они просекли? Табита предупредила?.. Фил еще сильнее заколотил в дверь.
– Открой чертову дверь, или я ее выбью!
Выйдя из душа, я закуталась в полотенце, повернула замок и отпрыгнула как раз вовремя: дверь с силой распахнулась и чуть не сшибла меня с ног.
– Что ты нам подмешала? – заорал Фил, прижав меня к шкафчику с бельем.
– Н-ничего, – заикаясь, ответила я. – Может, вода несвежая.
– А вино? – допытывался Фил, раскрасневшись, как помидор.
– И у чая, и у вина был горький привкус. Я догнала Табиту, и она призналась, что ты… – Гэй задохнулась от гнева, – что ты нам что-то подсыпала!
– Ничего подобного!
Я попыталась вывернуться, но Фил держал мои плечи мертвой хваткой, и мне оставалось только придерживать на себе полотенце. За стеклянной перегородкой хлестала вода. Гэй протиснулась к кабинке и закрыла кран.
– Мне больно! – пожаловалась я Гэй.
Фил немного ослабил хватку, чтобы ручка шкафа не впивалась мне в спину.
– Что ты подмешала?
– Ничего! – не отступалась я.
– В доме полно лекарств, – глухо сказала Гэй, – бытовой химии, ядов. Сколько у нас времени? Вызывать «Скорую»?
– Нет, – прошептала я, чувствуя, как у меня подкашиваются ноги. Я не упала лишь потому, что Фил по-прежнему держал меня за плечи.
– Значит, полицию, – еще тише проговорила Гэй.
– Всего лишь снотворное, – сказала я, уронив голову.
– Много?
– Пару таблеток, – еле слышно ответила я.
– Но зачем? – спросил Фил, переводя дыхание.
– Чтобы вы поскорее уснули. – Меня прорвало, и слезы полились рекой. – Господи, я все испортила!
Искривленный рот Гэй прорезал ее лицо, как рваная рана. Мое сердце отчаянно колотилось, отдаваясь гулом в ушах.
– Что испортила? – переспросил Фил и отпустил меня.
– Теперь мне дорога назад в приют!
– Какой приют? – прошипела Гэй. – Мы тебя удочерили! – Она подошла ближе, готовая обрушить на меня весь свой гнев. – Ты наша дочь, так что смени пластинку! «В приют»! Мы же не отправляли в приют собственных сыновей! Или ты считаешь, что с тобой будет по-другому?
Гэй кипела от злости, но, кажется, впервые я с уверенностью ощутила, что она не причинит мне зла и даже – я судорожно сглотнула – и даже не бросит меня.
– Иди оденься, – выдохнула Гэй, – потом мы поговорим о твоем идиотском поведении.
От стыда я два дня не выходила из комнаты: лежа в кровати, лихорадочно перебирала в уме последние события, отчаянно желая, чтобы этого дня никогда не было. Всякий раз, вспоминая, как подмешивала растолченные таблетки в чай и вино, я неслась в туалет, где меня выворачивало наизнанку.
Гэй прикладывала к моему лбу полотенца, смоченные в холодной воде. Просто невероятно, что она заботилась обо мне!.. Фил держался от моей комнаты подальше.
В воскресенье вечером Гэй пришла пожелать мне спокойной ночи.
– Ты не откалывала таких номеров, когда была в моем возрасте? – спросила я.
– Всякое бывало, – призналась она. – Однажды подружки остались у меня ночевать, и мы принялись снимать гипсовые маски друг с друга. У одной девочки из-за гипса склеились ресницы, и нам пришлось их выдергивать.
– Ужас какой!
– Потом пришла мама и обрезала ей ресницы ножницами.
