Сара Груэн - Дом обезьян
— Здесь занято?
— Нет, свободно, — мрачно отозвалась Исабель.
— Спасибо. — Женщина грациозно уселась на стул и обратилась к бармену, который стоял к ней спиной: — Кампари с содовой. И луковые колечки. У вас есть луковые колечки?
Бармен вместо ответа бросил на стойку меню.
— Тогда корзинку картошки, — сказала женщина, изучив меню, и бросила его на стойку.
Вскоре у Исабель возникло неприятное ощущение, будто за ней наблюдают. Она повернулась и обнаружила, что ее внимательно рассматривает Кэт Дуглас.
— О боже, это вы, — сказала Кэт.
Исабель чуть не задохнулась и отчаянно замахала бармену, чтобы тот поскорее дал ей счет.
Кэт не сводила с нее глаз.
— Точно, это вы!
У Исабель запылали щеки, она отвернулась.
— Не знаю, за кого вы меня приняли, но вы ошиблись.
Перед ней возникла протянутая для рукопожатия рука.
— Кэт Дуглас, помните меня? Из «Филадельфия инквайер».
Исабель упорно смотрела в стену.
Рука исчезла и через секунду появилась с «Блэкберри», на дисплее которого была фотография Исабель на больничной койке.
— Только не говорите, что это не вы. Кстати, нос у вас что надо. Отличная работа.
— О господи, — простонала Исабель. — Вы можете оставить меня в покое?
Кэт Дуглас со вздохом положила телефон на стойку и растянула губы в улыбке, отчего в уголках ее глаз появились морщинки.
— Хорошо. Я прошу прощения, — она приняла расслабленную позу и чуть склонила голову набок, изображая приветливость. — Давайте начнем сначала. То, что случилось с вами и с обезьянами, ужасно, и, очевидно, вы со своей стороны намерены что-то предпринять. Я была бы так рада услышать, что вы думаете по поводу того, что здесь происходит. Всего несколько коротких вопросов…
— Я не даю интервью. — Исабель развернулась вместе со стулом так, чтобы оказаться лицом к лицу с Кэт, и громко добавила: — Особенно людям, которые способны на подобные поступки!
Она щелкнула пальцами по телефону Кэт, схватила свою сумочку и пошла к выходу. По пути ей стало тошно от того, что в результате этой сцены она перестанет быть невидимкой для посетителей бара.21
Кен Фолкс сидел, развалившись в кресле «Аэрон», в зале для совещаний совета директоров и выводил пальцем сальные круги на блестящей поверхности стола.
До рассвета оставался какой-то час. Исполнительные продюсеры были сонными и взъерошенными. Все они — шестеро мужчин и две женщины — были в отглаженных белоснежных сорочках, но лица у них были усталые и припухшие.
Фолкс оторвал палец от стола и внимательно посмотрел на оставленный им рисунок. Он восстановил идеально ровный блеск с помощью подкладки своего шелкового галстука, но перед этим наклонился вперед и подышал на столешницу. Потом Фолкс задумчиво посмотрел на палец и рассеянно провел им по губам. Его финансовый директор тем временем демонстрировал серию слайдов «Пауэр пойнт». Красная линия на графике шла зигзагом, а потом резко падала вниз.
— Последняя строка, — сказал финансовый директор. — Зрители не клюют, несмотря даже на то, что мы предлагаем скидки на долгосрочную подписку.
— А что с краткосрочной?
— Прекрасно. Великолепно. Просто блестяще. Но при подписках на день проект тут же вылетит в трубу.
— Сделайте так, чтобы они покупали минимум на неделю. Пускай подписка обновляется автоматически, пока человек специально не заявит о ее отмене.
— Невозможно. Практически все наши продажи на данный момент — это подписка на сутки — бизнесмены на конференциях и тому подобное. Они каждый день меняют отели.
— А компьютерные подписки и обычные зрители?
— Эти не подсаживаются.
— Почему? — требовательно спросил Фолкс.
Все взгляды обратились к одному продюсеру, он вздохнул и выпрямился в кресле.
— Обезьяны много занимаются сексом, это забавно, но и только. До сих пор не произошло ни одной ссоры. Нет интриги. Надо подбросить им что-то увлекательное.
— Что? — спросил Фолкс, его серые глаза пристально смотрели на кривую графика.
— Драму, комедию, что-то неожиданное. Ругань, коалиции, предательство. Все, что зритель ждет от реалити-шоу, — сказал один из продюсеров. — Надо создать напряжение, — он вдруг встал, отошел от стола и упер руки в боки, неосторожно продемонстрировав всем пятна от пота под мышками. — Господи боже мой! Люди всегда враждуют. Даже сурикаты, прости господи, «Поместье сурикатов» продержалось на «Энимал плэнет» несколько лет. Что за хрень с этими обезьянами?
— Может, привлечь зрительскую аудиторию? — предложил кто-то.
— И как, черт подери, ты намерен это сделать? — поинтересовался Фолкс. — Забросишь к обезьянам на недельку какую-нибудь протухшую знаменитость?
Эта реплика вызвала бурную реакцию.
— Рона Джереми!
— Кармен Электру!
— Верна Троера!
— Всех троих сразу!
Перспективы были блестящими. Продюсеры задумались. Казалось, даже Кен Фолкс предался мечтам.
— Нет, — в конце концов проговорил он, — нам никогда этого не застраховать. Но нам и правда необходимо что-то предпринять. Влезьте к ним, вынудите их на какое-нибудь действие.
— Обезьяны живут своей жизнью — это главное условие шоу, — возразила женщина-продюсер со съехавшим набок шиньоном.
— Все можно изменить, — резко возразил Фолкс.
Директор по маркетингу начал стучать ручкой по столу. Все посмотрели в его сторону. Он перестал стучать и подался вперед.
— А может… — начал директор и не закончил.
Он коснулся рукой подбородка и мечтательно посмотрел в потолок.
— Что — может? О чем ты? — Фолкс выпрямился в кресле.
— Как вам, — снова заговорил директор по маркетингу, только на этот раз медленнее, и широко развел руки в стороны. — Как вам «Прайм-тайм в Доме обезьян»?
Он дал коллегам время пофантазировать.
— Обезьяны — главные двадцать три часа в сутки. А потом, в один прекрасный день, мы делаем что-то, что изменяет их привычный образ жизни. Что-то… — директор расправил плечи. — За что проголосуют телезрители. Те, кто платит. Те, кто купил подписку на месяц. Двадцать три часа обезьяны делают что хотят, но один час они делают то, что выберут подписчики на месяц.
— Двадцать три против одного.
— Похоже, это сработает.
— Похоже?
— Скорее всего реакция будет длиться до следующего… вмешательства. Мы притормозим, а потом дадим следующий час бесплатно. Зацепим зрителя, они станут подписываться, чтобы узнать, что будет дальше. Пакет на двадцать четыре часа приведет их к следующему сегменту «Прайм-тайм». Но если им захочется голосовать за то, что будет дальше, придется купить подписку на месяц.
— Нужен старт, — сказал финансовый директор и щелкнул пальцами. — Порно, пистолеты с пистонами, что-нибудь этакое.
— Военное видео и пистолеты с пистонами. Порно и секс-игрушки.
Уголок рта Фолкса едва заметно приподнялся и замер.
— За дело, — сказал он.22
Когда Джон увидел статую ящерицы на парковке у мотеля «БуканьерБуканьер Инн», сердце у него упало. Ящерица была шестнадцати футов высотой, на ней был джинсовый комбинезон и соломенная шляпа, а в лапах она держала здоровый плакат:
...«Атель Каралевский
Цветное ТВ и радио
Кондиц.
Кабельн. — Дом абезьян
Дешево»А ниже с подсветкой: «Свободных мест нет». «Нет» мигало.
Двухэтажное здание, построенное из шлакоблоков, было выкрашено под цвет микстуры «Пепето-бисмол». Кондиционеры на окнах крепились с помощью фанеры и фольги, они гудели и лили струйки на асфальт. Посыпанная гравием парковка была забросана банками из-под пива и упаковками от фастфуда. У стены рядом с контейнером для мусора притулился торговый автомат. Через дорогу от гостиницы располагались два заведения. Одно, судя по потухшей вывеске, которая висела почти вертикально и гласила «Клиника хиропрактики», уже прекратило свое существование. Другое, ресторан «У Джимми», предлагал комбинацию ленч-бокс/пицца. На проволочной ограде Джон увидел несколько пар обуви. Он знал, что так банды наркодилеров метят свою территорию. Но здесь, в Лизарде? Джон бросил взгляд вдоль ограды и приметил пару шпилек, которые, перед тем как забросить на ограду, аккуратно связали друг с другом.
А еще был бассейн с подозрительно синей водой. Четыре привлекательные женщины в бикини отдыхали, расположившись в белых пластиковых шезлонгах. У них были длинные волосы и кожа цвета меда. Джон не заметил ни одного изъяна, если не считать откровенных дорог на руках у женщины в ярком гавайском платье, которая, раскачиваясь, как утка, шла к своему номеру на втором этаже. Очевидно, она восприняла присутствие загорающих как личное оскорбление, потому что через каждые несколько футов с ненавистью мерила их взглядом. Любопытство престарелого мужа оскорбило ее еще больше, и она затолкнула его в номер, как только он открыл дверь.
Джон припарковал машину и прошел в офис. Колокольчик над стеклянной дверью просигналил о его прибытии.
