Джесси Эндрюс - Хейтеры
Куки даже не пришел нас послушать. Наверное, Эш ему сказала, чтобы не приходил. Так мне показалось, но допытываться я не стал. Он пришел, лишь чтобы сообщить, что ужин готов и после нам сразу нужно выдвигаться в «Перекресток».
– Вы как, нормально? – спросил он.
– Отлично, – ответила Эш.
Ужин появился на столе так же загадочно, как до этого завтрак и обед: будто кто-то невидимый приготовил еду. После чего все просто заходили на кухню и накладывали себе сколько нужно. На этот раз нас ждала огромная миска салата с бобами и лимонной заправкой. Салата было много, он был вегетарианский и навевал тоску. Вспомнилось блюдо, которое мама однажды научилась делать, и потом нам с папой пришлось доедать его еще три или четыре дня.
Я знал, что надо бы написать или позвонить предкам. Но вместе с тем понимал, что, в принципе, можно подождать и до завтра – это ничего не изменит. Почему-то при мысли об этом мне стало грустно.
Посмотрел в окно и увидел Шайенн – она сидела на улице и ела одна. Я вышел и сел рядом.
– Привет, – поздоровался я.
– Где пропадал весь день? – спросила она.
– Репетировал.
– Оставил меня совсем одну, – сказала она, вырывая траву маленькими пучками. Мне стало стыдно. И я запаниковал.
– О, – ответил я, – прости. Подумал, ты не хочешь, чтобы я рядом околачивался.
И тут же понял, что сморозил глупость.
Шайенн ничего не ответила и только закатила глаза.
– Придешь к нам на концерт? – спросил я.
– Не думаю, – сказала она.
Я почувствовал облегчение. Но потом мне стало еще хуже.
– Что ж, – сказал я, – вчера было здорово.
Она вырвала еще несколько пучков травы и снова закатила глаза.
– Я имею в виду, весь день вчера, – запаниковал я. Что бы ни говорил, это звучало глупо. – С тобой правда классно разговаривать. Ты смешная. И очень красивая и сексуальная. Отличный был день.
Она лишь вскинула брови и печально закивала, глядя в траву.
– Это был мой первый раз, – выпалил я. – Так что…
Она взглянула на меня.
– Прости, что веду себя по-дурацки, – сказал я.
– Прощаю, – ответила она, наконец улыбнулась и кинула мне в лицо пучок травы.
Глава 31
Дибо
Бар «Перекресток» оказался чем-то похож на «У Элли». Только побольше и менее депрессивный. Он стоял в лесу на съезде с двухполосного шоссе, парковки рядом не было, так что по обе стороны подъездной дороги выстроились в неровную линию машины. Вывеска выцвела настолько, насколько это вообще возможно, и превратилась в безвозрастной и неизменный артефакт из другого измерения. Внутри столиков хватило бы человек на сто, но почти все посетители сгрудились вокруг барной стойки. Черных и белых было примерно поровну, и в целом публика здесь выглядела менее потрепанной и более веселой, чем в «У Элли», и определить возраст людей не представлялось возможным.
Тут стояла крутейшая звуковая система, а звукорежиссер весил примерно сто пятьдесят килограммов и задавал кучу вопросов про уровни моего микрофона, на которые я не мог ответить. Мы приехали слишком поздно и опоздали на саундчек. Не было даже времени установить барабаны Кори.
– Играй на наших, – сказал ему звукорежиссер.
– На наших, – повторил Кори неестественно низким голосом, отчего стало ясно, что он напуган.
Мы успели лишь познакомиться с Дибо Харрисоном.
Он и ребята из его группы сидели за столиком в сторонке. На них были мешковатые футболки, и всем своим видом они как бы показывали, что ведут не очень важный разговор, но все же не хотят, чтобы им мешали.
Когда мы подошли, Дибо не встал. Он имел довольно маленький рост. Макушка выглядела так, будто волосы на ней никогда не росли. На его маленькие глазки было больно смотреть. Я пожал ему руку, и она оказалась сухой и твердой, а еще он чуть не сломал мне пальцы.
Куки представил Эш, но не нас.
– Легендарная Эш Рамос, – промурлыкал он. – Приехала с группой из самой Пенсильвании.
– Из Нью-Йорка, – поправила Эш.
Дибо смерил нас оценивающим взглядом.
Сначала Эш. Затем Кори.
И в конце концов меня. Никто не произнес ни слова.
Наконец он повернулся к Эш.
– Так начинайте, если готовы, – сказал он.
По правде говоря, я не был готов. Но Куки сказал, что готов. И Кори сказал то же самое, тем же неестественно глубоким голосом, свидетельствовавшим о том, что в данный момент борется с парализующим приступом паники.
Но Эш боялась сильнее всех.
Раньше я никогда не видел, чтобы ей было страшно. Даже когда Радд готовился выбросить Кори в окно и когда Эд вышел из дома с винтовкой. Но сейчас она боялась. Она дергалась и застывала, глядя в одну точку. Косилась на столик Дибо и шумно сглатывала. А еще вдруг стала выглядеть лет на пять моложе.
– Он реально крут, – сказала она нам.
– Да, детка, но ты тоже крута, – сказал Куки.
– Мы все крутые, – поправил его я.
– Ты взорвешь этот бар и всех тут поимеешь, – заявил Куки.
Но Эш лишь качала головой и косилась на столик Дибо.
– Мне здесь не место, – пробормотала она, и голос ее тоже прозвучал на пять лет моложе.
Мы успокоили ее, сказав, что ей здесь самое место. Не только ей, но всем нам. Правда, вряд ли в тот момент мы сами верили в то, что говорили. Я вроде как пытался убедить себя, что верю в это, потому что любой человек может выступить в таком месте. Думаю, просто необходимо верить в такие вещи, иначе станешь нацистом или еще кем похуже.
Но Эш не купилась.
– Какого черта мы делаем? – шептала она.
– Ребят, – наконец вмешался Куки, – можно я поговорю с Эш с глазу на глаз всего минутку?
Мы с Кори стояли на улице, пинали камни, бросая их в сторону леса, и спорили, испортит Куки дело или не испортит.
КОРИ: Похоже, мы опять станем группой Куки.
УЭС: Ни за что. Эш этого не допустит.
КОРИ: Эш-то как раз допустит, потому что наложила в штаны. Нам же сейчас выступать на разогреве у чувака, который небось свою гитару голыми руками из дерева вырубил.
УЭС: Пусть просто помнит о том, что она – это она, безбашенная Эш с обочины шоссе с гаечным ключом в руках.
КОРИ: Куки ей не позволит.
УЭС: Неправда. По-моему, он потерял над ней влияние.
КОРИ: Послушай, чувак. Будем играть каверы. Просто смирись. А я пойду нажрусь.
УЭС: С какой стати им наливать спиртное несовершеннолетнему, у которого нет денег ни шиша?
КОРИ: Чтобы не тырил у других посетителей напитки.
УЭС: Ясно.
КОРИ: Ага.
УЭС: Должен сказать, твой план не худший в мире.
И тут Эш вышла на улицу.
На лице у нее было выражение, которого я раньше не видел.
– Ну что, опять будем играть с этим чудиком? – спросил Кори.
Эш покачала головой.
Но ее кивок не означал ничего хорошего.
– А что будем делать? – спросил я.
– Хочу в этот раз выступить только с Куки, – сказала она.
Мы с Кори замолчали.
Мы будто ждали, пока один из нас взорвется. Но этого не случилось.
От нашего молчания Эш, наверное, стало только хуже. Пожалуй, мы этого и добивались.
Наконец я выпалил:
– Что ж, хорошо тебе выступить.
– Угу, – бросил Кори.
Она кивнула. И словно хотела добавить что-то еще. Но не добавила.
Вместо этого повернулась и пошла обратно в бар, а мы вдвоем остались на улице.
Мы молчали и не смотрели друг на друга. Я повернулся к лесу, пытаясь сглотнуть комок в горле. Глаза горели, горло сдавило, и я знал, что веду себя тупее некуда.
Когда Кори заговорил, его голос звучал ясно и высоко. Он не собирался плакать, но все же был не в себе.
КОРИ: Ну что. Кажется, пора сваливать.
УЭС: Мммм-мм.
КОРИ: Ага.
УЭС: Обратно в дом Кукиного папаши?
КОРИ: Мм, нет.
УЭС: О.
КОРИ: Я, наверное, позвоню предкам и поеду домой.
УЭС: А.
КОРИ: А ты своим позвони, и дальше решим.
УЭС: Ага.
КОРИ: Они нас заберут или пришлют денег на бензин, и мы сами приедем.
УЭС: М-м-м.
КОРИ: Заберешь гитару, кабель и прочее?
Даже не знаю, что вам сказать. Я не хотел забирать гитару. Просто не думал, что Кори уедет без меня.
И пока был не готов вернуться к родителям. Какой смысл? Они даже на меня не сердились.
УЭС: Знаешь, я не поеду.
КОРИ: О.
УЭС: Я тут подожду.
КОРИ: Уверен?
УЭС: Ага.
Конечно, я злился на Эш. Был просто в ярости на самом деле. Но мне не хотелось ее бросать. Время еще не пришло. И я опять подумал, что если Эш останется с Куки наедине, случится что-то ужасное. Те же мысли лезли в голову, что тогда, на шоссе.
КОРИ: Что ж, удачи, дружище.
УЭС: Угу.
КОРИ: Я понимаю. Надеюсь, все у тебя будет нормально.
УЭС: Ты береги себя, ладно?
КОРИ: И ты.
Мы постояли еще немного.
КОРИ: Тогда увидимся в Питтсбурге, да? И не дай им себя кастрировать.
С этими словами он повернулся и зашагал по дороге к нашей «Хонде», на заднем сиденье которой валялись его барабаны. Я проводил его взглядом. Он сел в машину и хлопнул дверью, потом зажглись тормозные огни и передние фары, и «Хонда» двинулась к большой дороге, подпрыгивая на ухабах, доехала до съезда, пропустила пару машин, вырулила на шоссе и скрылась из виду. В этот момент я услышал аплодисменты из бара и голос Куки, доносящийся, как из банки: «Леди и джентльмены, Эш Рамос». Она заиграла простой блюзовый рефрен, через несколько тактов вступил Куки, а потом Эш запела о том, что на улице раннее утро и она слышит пение петуха.
