Кэролин Джесс-Кук - Мальчик, который видел демонов
– Какой подарок? – спрашиваю я, вытирая глаза.
– Иди за мной.
Руэн ведет меня к двери с другой стороны здания, в котором находится моя мама. Еще один пожарный выход. Я пробую ее открыть, но она заперта.
– Потерпи, – говорит Руэн и отступает на шаг.
Я тоже отступаю, жду на углу. Вскоре выходят две медсестры. Я бегу к двери, успеваю перехватить ее за мгновение до того, как она захлопывается, проскальзываю в здание.
Замечаю слева туалет и направляюсь туда. Использую бумажные полотенца, чтобы высушить волосы и одежду. К тому времени, когда заканчиваю, Руэна рядом уже нет. Я открываю дверь и выглядываю в коридор.
– Руэн!
Нет ответа.
Я выхожу в коридор. Никаких признаков Руэна. Мои пальцы извиваются, как черви, я ощупываю шею, к лицу приливает кровь. Как же я теперь найду маму?
В конце коридора доска-указатель. Я подхожу к ней, но ничего не могу понять. Где искать маму? Потом вижу слово «Психиатрия», и оно выглядит знакомым, поэтому я иду по стрелке.
Она приводит меня в другой длинный коридор, в конце которого слышатся женские голоса. Я останавливаюсь на углу и жду, пока голоса не затихнут. Затем огибаю угол.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь?
Я замираю. Вижу справа длинную стойку с надписью «ПСИХИАТРИЯ», а за стойкой сидит полная светловолосая женщина в униформе медсестры.
– Да, – отвечаю я, оглядываясь в поисках Руэна.
– Ты заблудился? Не положено тебе тут быть. – Она качает головой, поднимается, чтобы обойти стойку.
Я чувствую, что это мой шанс. Знаю, что мама в этом отделении, ее палата с правой стороны, через четыре двери от стойки, и я пробегаю мимо женщины. Она кричит: «Эй!» – но я бегу, пока не добираюсь до нужной двери. Пытаюсь открыть, но она заперта. Я встаю на цыпочки и дотягиваюсь до маленького стеклянного окошка.
Вижу маму. Ее желтые волосы разметались по подушке, лицо у нее осунувшееся. Она крепко спит. Я колочу по двери кулаками и кричу: «Мама!» – но она не просыпается. «Мама! – кричу я снова. – Мама! Мама! Мама! Мама!»
Внезапно появляются двое мужчин и хватают меня за руки. Я кричу: «Мама! Я тебя люблю!» – и я вижу, как она открывает глаза и озирается, но меня она не видит.
* * *После этого я мало что помню. Знаю, что плакал и умолял их позволить мне увидеться с мамой, укусил одного мужчину за руку и убежал, но они меня поймали и пригрозили побить, если я сделаю это снова.
Они отвели меня к другой регистрационной стойке, где ждал еще один охранник, который спросил мой адрес. Я им сказал, но, вместо того, чтобы отвезти меня к тете Бев, он отвел меня в тот самый корпус, откуда я сбежал.
На сей раз, приведя меня в палату, они заперли дверь. Я забрался в кровать, накрылся одеялом и еще очень долго смотрел в темноту и дрожал. Никак не мог согреться. Вскоре появился Руэн. По-прежнему в образе Старика.
– Алекс! – Он улыбнулся, будто ему меня недоставало или что-то в этом роде.
Я его проигнорировал. Он сел на кровать. Попытался поймать мой взгляд.
– Как твоя мама?
Я промолчал.
– Алекс, ты помнишь, что благодаря мне у тебя теперь прекрасный дом, куда ты и твоя мать переедете, как только вас выпишут из больницы?
Я вспомнил о фотографиях дома, которые приносила Аня, с садом позади дома и большой кухней. Конечно, сразу оживился, но не хотел, чтобы Руэн этого заметил.
– И ты сказал, что сделаешь кое-что для меня, если я этим вечером помогу тебе найти твою мать.
Я злобно посмотрел на него. С удовольствием сбросил бы с самого высокого обрыва.
– Что ж, я говорил тебе, что это будет подарок для Ани. Но теперь добавлю еще один подарок. Для твоей мамы.
– Не смей говорить о моей маме! Мне не удалось увидеть ее. Дверь была заперта. А теперь они никогда не позволят мне повидаться с ней!
– Не волнуйся, позволят. Подожди до утра. Аня позаботится о том, чтобы ты с ней повидался. Именно поэтому нам и надо передать ей подарок. – Руэн помолчал. – И если ты передашь ей подарок от меня, я что-то сделаю для тебя, будь уверен.
– Какой подарок?
Он встал. Посмотрел на альбом для рисования, который лежал в моем шкафчике.
– У тебя есть линейка?
Я кивнул.
– И карандаш?
– Да.
Руэн повернулся ко мне, весь такой серьезный.
– Я сочинил для Ани музыкальное произведение. Она любит музыку, так что ей это понравится. Оно написано в том стиле, который она любит. Когда Бетховен и Моцарт сочиняли свои сонаты, они всегда посвящали их своим друзьям, например, князю Карлу Лихновскому, Наполеону. Уверен: Аня будет довольна тем, что получит музыкальное произведение, которое не только посвящено ей, но и написано специально для нее. От тебя мне нужно следующее: чтобы ты в точности записал все, что я тебе продиктую.
– Ладно. А что ты сделаешь для моей мамы?
Руэн сел, закашлялся и уставился в пол.
– Твоя мама когда-нибудь говорила тебе про отца, Алекс? Я хочу сказать, после его смерти?
– Нет, но она очень расстроилась, и попала сюда, прежде всего, из-за этого. Поэтому, если ты думаешь, что заикнусь…
Руэн поднял руку.
– Нет, нет. Что я хочу предложить… впрочем, ты, вероятно, и сам это знаешь.
– Что именно?
– Твой отец в аду.
У меня возникло ощущение, будто я врезался в стену.
– В аду?
– Боюсь, в самой худшей его части.
У меня раскрылся рот, я попытался заговорить, но ни звука не сорвалось с губ.
– Что, Алекс? – спросил Руэн, но я лишь покачал головой.
Нахлынули воспоминания о папе. Однажды он пришел навестить нас, держа в одной руке черную маску, а в другой – тяжелый черный мешок, и когда мама это увидела, то испугалась.
«Ты не можешь держать это здесь», – сказала она.
Папа подмигнул ей и направился к пианино, которое стояло в коридоре. Поднял крышку и начал перекладывать содержимое мешка в пианино. Всякой раз, когда что-то клал, пианино издавало какой-то звук, хотя клавиш никто не касался.
«Что в мешке?» – спросил я.
«Тебе беспокоиться не о чем», – ответил папа и потрепал меня по волосам. Он закурил, и сказал маме, что она красотка, и тревога и страх тут же исчезли с ее лица.
А потом я подумал о черной маске, синей машине и полисменах. И вспомнил, что произошло позднее. Мама плакала и плакала на следующий день, и я знал, что папа умер. Его фотографию напечатали в газетах, и мама предупредила меня, что ни единой душе нельзя говорить о том, что он мой папа, иначе меня с ней разлучат. В газетах его называли монстром и злом, желали ему гореть в аду.
– Папа действительно в аду? – спросил я Руэна.
Он долго смотрел на меня и ответил, что я прав.
Мне стало дурно. Мама очень, очень расстроилась бы, если бы об этом узнала.
– Да не волнуйся ты, – раздался у меня в голове голос Руэна. – Ты напишешь для меня это музыкальное произведение, которое я сочинил в подарок Ане, а я освобожу твоего отца из ада.
Я вылез из-под одеяла.
– Ты можешь это сделать?
Он выглядел оскорбленным.
– Разумеется, могу. Ты же понимаешь, как обрадуется твоя мать, узнав, что он не в аду? И я более чем уверен, что твой отец тоже будет мне благодарен.
– И он отправится на небеса?
Руэн улыбнулся так широко, что я подумал: а не треснет ли у него лицо?
Тут же в голову пришла новая мысль: «Почему он написал музыку для Ани?»
Руэн прищурился.
– Называется мое произведение «Песнь любви для Ани», мой мальчик. Надеюсь, теперь причина тебе ясна?
– Но ты не любишь Аню, – заметил я. – Ты никого не любишь. Ты демон.
Руэн усмехнулся.
– Алекс – проницательный, как всегда. Правда в том, что реальность проявляется в чувствах. Если мы не хотим, чтобы Аня нас с тобой разлучила, то должны заставить ее засомневаться в том, что она считает реальностью. Твои вопросы уже положили начало процессу, но когда она услышит, когда она сыграет это музыкальное произведение, ее сомнения обретут завершенность.
– И что все это значит?
– Так мы договорились? – произнес Руэн.
Я грыз ногти и думал о маме, лежавшей в палате в полном одиночестве. На кровати она выглядела маленькой. Пока я не мог сказать ей о том, что€ Руэн пообещал сделать для папы. Она бы рехнулась. Но, может, через несколько лет, сообщу. И она будет прыгать от счастья.
Я кивнул:
– Договорились.
Глава 20
Песнь любви для Ани
Аня
По пути в больницу я выпила кофе. Сразу иду в кабинет консультантов и просматриваю недавние записи по Алексу. Все, связанное с приемом рисперидона, выглядит прекрасно, за исключением одного крошечного, микроскопического нюанса: прошлой ночью Алекс сбежал из палаты. Вышел из корпуса, пересек двор, пробрался во взрослое психиатрическое отделение, где принялся колотить кулаками в дверь палаты матери и укусил охранника.
Я закрываю глаза и пытаюсь заполнить голову видами и звуками Карибского моря. Это плохие, плохие новости. В больнице не все в порядке с обеспечением безопасности, но случившееся также указывает на неуравновешенность Алекса и побочные эффекты, вызванные назначенным лечением. И в моем отчете это происшествие будет выглядеть ужасно.