Люси Кларк - Единственный вдох
Снаружи слышатся шаги: кто-то идет по коридору. Сол отодвигает стул, вытирает лицо и встает; альбом валится на пол, но Сол не поднимает его, отходит в дальний угол лаборатории. Встряхивает плечами – надо успокоиться, прийти в себя. Однако к нему никто не заходит, шаги затихают дальше по коридору.
Сол открывает окно, чтобы немного проветрить. Стало легче, и он поднимает альбом: тот раскрылся на их с Жанетт фотографии. Видимо, снимок сделали в тот недолгий период, что они были вместе. На фото Сол обнимает Жанетт за талию и с улыбкой смотрит на нее. Жанетт распустила свои пышные рыжие волосы и с легкой ухмылкой смотрит прямо в объектив. Когда-то он обожал эти губы, его сводило с ума, как она покачивает бедрами или распускает собранные в хвост волосы.
Сейчас от этих эмоций ничего не осталось: Сол видит лишь ущербную женщину, которая манипулировала Джексоном и обманом удерживала его с помощью Кайла.
В голове крутится какая-то мысль насчет Жанетт и Джексона, но никак не принимает ясные очертания, будто ее смывает волной.
Почему все-таки Джексон не хотел, чтобы Жанетт узнала о его отъезде в Англию? Неужели думал, что она поедет за ним?
Над бровью скапливается пот. Вопросов все больше, и они все мучительнее. Почему Джексон не подал на развод, когда решил жениться на Еве? Сделал бы тест на отцовство – Кайл не его сын, и есть все основания расстаться с женой. И почему он даже не собрал вещи, будто хотел немедленно вырваться на свободу?
Понятно, что Джексон бежал от Жанетт; неясно одно – почему?
Мне трудно представить, чтобы ты жалела о каких-либо своих поступках. Не о чем-то незначительном вроде зря вырвавшихся слов, а о том, что не дает сомкнуть глаз по ночам, когда все остальные спят. О том, из-за чего начинаешь сомневаться в самом себе и своих возможностях.
Мои сожаления – а их немало – спутанными ветвями растут из решения, которое я принял в пятнадцать лет. Ты не представляешь, как я хотел рассказать тебе о том, что тогда случилось. Тысячу раз прокручивал слова в голове, однако так и не решился произнести их вслух.
Вот в чем моя проблема – я трус.
Глава 30
Когда Сол заходит, Ева стоит на стуле и пытается поставить радио на верхнюю полку. На ней приталенное темно-зеленое платье, ноги босые.
– Помощь не нужна?
– О, это ты, – удивляется Ева.
Они не виделись несколько дней – с тех пор, как приехала Кейли, Сол держался на расстоянии.
Радио потрескивает, Ева поворачивает антенну, и наконец раздается громкая музыка.
– Ага!
Ева делает потише, спрыгивает со стула и подходит к Солу.
От соленой воды ее волосы стали пышными и лежат волнами, щеки слегка покраснели.
– Замечательно выглядишь, – говорит Сол.
– Спасибо. – Ева опускает взгляд. – Рада тебя видеть, – искренне добавляет она.
Оба молчат. Сол смотрит на изгиб ее губ: так хочется их поцеловать. Разговор о том, что им надо побыть одним, забывается; осталась лишь мысль о том, как сильно Ева нужна ему.
– А где Кейли? – тихо спрашивает Сол.
– Здесь.
Подруга Евы стоит у входа в дальнюю спальню – волосы мокрые, в руках полотенце – и с интересом смотрит на них.
Сол немного отходит от Евы.
– Здорово, что ты снова приехала на Уотлбун, – говорит он Кейли.
– Мне здесь нравится.
– Жаль, что так получилось со съемками.
– А, ничего страшного, обойдемся без очередного кулинарного шоу со звездами. Ну, а ты как? Какие новости в мире моллюсков?
– Увы, сообщений о гигантских кальмарах не поступает, но я не теряю надежды, – улыбается Сол. – Ты тут надолго?
– Еще три ночи, а в пятницу в Лондон. – Кейли вешает полотенце на спинку стула. – Пойду куплю вина к ужину, пока магазин не закрылся.
– Ну, давай. На машине?
– Лучше прогуляюсь. До скорого.
Сол делает шаг в сторону, пропуская Кейли, и та уходит.
Они с Евой остаются наедине.
– Хочешь чего-нибудь? Чай? Пиво? – предлагает она.
– От пива не откажусь. Правда, я ненадолго – остались еще дела по работе. Я вот что принес. – Сол подает Еве фотоальбом. – Папа говорит, ты хотела посмотреть.
– Приятно, что он помнит.
Хочет ли она поскорее увидеть снимки Джексона? Нет, Ева не спешит открывать альбом, кладет его на журнальный столик и идет за пивом – по бутылке себе и Солу. Они садятся вместе на диван; в середине он проседает, Сол и Ева соприкасаются коленями. Можно подвинуться, но оба не меняют позы.
Кожа просто горит в том месте, где касается ее ноги; Сол не удивился бы, если бы она накалилась от жара. Есть что-то необычайно привлекательное в загорелых коленях Евы. Надо же, и эта часть тела может выглядеть сексуально.
По радио начинаются новости, диктор говорит об изменениях в выплате пособий, а Сол думает только о том, чтобы коснуться коленей Евы, провести пальцами вверх, где кожа бледнее и мягче.
– Ты отвез отца?
– Ага, – отвечает Сол, выпрямляясь.
– Как он там?
В горле пересохло, и Сол делает глоток пива.
– Сказал, все хорошо, захотел поехать домой. И все равно мне как-то стыдно, что я оставил его одного.
– Рядом живут какие-нибудь друзья?
– Собутыльники. Друзья по пабу. Если отец всерьез намерен завязать, лучше с ними общаться пореже.
Ева с пониманием кивает.
– Как ему на Уотлбуне?
– Думаю, понравилось. Рыбаку тяжело жить вдали от моря. – Сол пожимает плечами. – Вот так идем мы по жизни непредсказуемой дорогой, а потом вдруг останавливаемся и думаем: «Какого черта я здесь делаю?»
Ева смеется.
– Да, понимаю, – с легкой грустью соглашается она.
Ева допивает пиво, идет к холодильнику и, оглядываясь, спрашивает:
– Джексон, будешь еще?
Она замирает с открытым ртом.
Щеки пылают. Поймать бы это вылетевшее слово – «Джексон», но слишком поздно, они оба слышали.
Имя вибрирует в воздухе, будто только что прозвонивший колокол.
– Прости, – в ужасе говорит Ева.
– Ничего, – выдавливает улыбку Сол. – Я больше не буду, мне уже пора.
Не хочется, чтобы он уходил, только не так. О многом надо поговорить: узнать, как продвигается его проект, рассказать, как она ныряла и увидела двух пучеглазых рыб-кузовков, спросить, волнуется ли он за отца.
– Работа?
Сол кивает.
– С утра на восточное побережье, снова маркировать кальмаров.
– Долго тебя не будет?
– Пару дней. Выдвигаемся с коллегой рано утром, вернемся к вечеру четверга.
– Понятно.
Ева делает вид, что занята: убирает пустые бутылки в мусорную корзину.
– Сол, послушай… Давай поговорим.
Похоже, он замечает что-то в выражении ее лица.
– Ты уедешь вместе с Кейли?
Ева с трудом сглатывает.
– Да, я думала об этом.
Холод слов буквально впитывает оставшееся между ними тепло.
Сол поднимается и идет к выходу, потирая лоб.
– Сол?
– Что ты хочешь от меня услышать, Ева? Ты и так знаешь: я не хочу, чтобы ты возвращалась в Англию. – Его голос звучит спокойно. – Однако решать не мне.
– Знаю, знаю. Просто… я в сомнениях.
Ева устало вздыхает. Она ведь решительная, не плывет по течению, всегда берет все в свои руки… Что с ней такое? Она уже не уверена в собственных суждениях, а чей-то насмешливый голос в голове постоянно твердит: «Надо же было так ошибиться в Джексоне».
Стоит ли уезжать вместе с Кейли? Мысли движутся по замкнутому кругу: Ева и так здесь задержалась; мама умоляет вернуться домой; пора выходить на работу.
Но с мыслями приходит и необъяснимое желание остаться. Еще немного пожить в домике с видом на пляж, просыпаться, зная, что впереди весь день – занимайся чем хочешь. Ева привязалась к Уотлбуну, остров стал ей родным. Уехать сейчас – значит оставить незаконченные дела. Вот только какие именно…
– Ева, – с невероятной серьезностью произносит Сол. Она поднимает взгляд. – Я понимаю, как тяжело тебе приходится. Джексон мой брат, и из-за этого ты считаешь себя виноватой – и я тоже, – но между нами что-то есть. Я чувствую это и не собираюсь сдаваться. Если ты уедешь с Кейли, мы так и не узнаем, был ли у нас шанс. – Сол смотрит на нее, не моргая. – После всего случившегося я пообещал, что буду честен с тобой. Поэтому теперь говорю честно: я влюбился в тебя.
Тело пылает от жара, сердце отстукивает бешеный ритм. «Он в меня влюбился», – мысленно повторяет Ева. Вспоминает, как ей признавался в любви Джексон: в переполненном автобусе с зажатым между колен мокрым зонтом, разрезая говядину за обедом у ее матери…
Сол пристально смотрит на нее.
– Я… – Никак не найти нужных слов. Ева открывает и закрывает рот, будто выброшенная на берег рыба. – Я понимаю.
Сол опускает взгляд, приглаживает волосы и тяжело выдыхает, словно выталкивая из груди что-то острое.
– Вернусь в четверг вечером. Видимо, тогда и скажешь, уедешь ты или нет.
– Хорошо, – выдавливает Ева, и Сол уходит.
На следующий день обедом занимается Кейли: с грохотом вытаскивает решетку для гриля и раскладывает по тарелкам тосты – именно ими они с Евой всегда заедают стресс.
