Юрий Винничук - Девы ночи
– Могу я взять четыре? – поинтересовался я у Дзвинки.
– Попридержи лошадей. Не все сразу. Еще не конец света, через месяц снова наведаемся.
– Тогда уж, будь добра, выбери мне на свой вкус.
– Ты своему уже не доверяешь?
– Я никогда не доверял своему вкусу настолько, чтобы сделать выбор с первого взгляда.
– Я заметила, – сказала она ехидно, намекая, очевидно, на наше знакомство.
Я оставил ее реплику без комментария – возле нас крутилось слишком много людей.
Дзвинка не забыла и себе сделать несколько подарочков. Упаковавшись, мы попрощались с директором и еще до двенадцати вернулись обратно.
Пан Роман уже ждал нас. Не успели мы разгрузить машину, как он бросил на прощанье: «Буду вечером» и исчез вместе с Максом.
– До вечера я свободен? – спросил я у Дзвинки.
– Конечно. Это завтра начнется метушня. А сейчас я предлагаю прогуляться. Здесь чудесные места. Пойдем?
Мы прошлись в конец улицы и очутились на лугах. Мы шли до тех пор, пока не исчезли дома у нас за спиной, а высокая сытая трава не достигла нам до колен. У небольшого пруда за большими ветвистыми кустами бузины мы сели на берегу и молча смотрели на воду, застывшую в каком-то сонном оцепенении. Вокруг раздавалось радостное щебетание птичек, трещали кузнечики, над гладью деловито сновали стрекозы.
Солнце палило, словно летом. Жизнь казалась прекрасной. Я рассматривал лесок на пригорке – деревья казались нарисованными и неживыми.
– Дзвинка, зачем ты разыграла всю эту комедию? Зачем я тебе нужен тут?
Стебелек травы в ее губах колыхнулся.
– Мне скучно одной.
– Разве ты здесь одна?
– Одна.
– Почему ты не дружишь с Ромой?
– У нее другой характер. Она вжилась. А я не могу.
– Неужели ты не могла предугадать, что получится именно так?
– Нет. У меня нет опыта замужней жизни.
– Почему ты не разыскала меня раньше?
– У меня не было о тебе никаких известий. Я не знала, с кем ты, где ты. Кстати, у тебя есть девушка?
– Ничего серьезного.
– По крайней мере, она не станет тебя разыскивать?
– Не думаю.
В ее глазах блеснули слезы, а меня снова начал испепелять огонь любви. Мне было мало того, что она сказала.
– Тебе не хватало именно меня? – спросил я.
Она бросила стебелек в чистое зеркало воды и расправила на коленях платье. Там, в пруду тоже шла какая-то своя жизнь. Стебелек сначала встал торчком, а через секунду пропал под ряской. Дзвинка повернула ко мне голову и посмотрела взглядом грустным и ласковым.
– Ты ведь знаешь ответ…
Нет, ответа я не знал. Я хотел услышать это от нее. И покачал головой.
– Не знаешь? – улыбнулась она, приближая свое лицо к моему.
И когда наши губы соединились, я испугался, что из моей груди вот-вот извергнется целый вулкан. Сердце бешено колотилось, и мои объятия были такими несмелыми, словно я целовался впервые. Но через минуту я наконец пришел в себя, и мы повалились на траву.
Мы оба находились в каком-то невероятном сне, похожем на опьянение. Что-то сладкое, теплое и давно забытое всплывало со дна моей памяти. Я осторожно, словно солнечные лучи, отклонил ее волосы и кончиком языка коснулся ушка. Дзвинка ничего не запрещала моим рукам и губам, и, поняв это, я прильнул к ней всем телом, освобождая ее и себя как от одежды, так и от законов морали. В памяти у меня всплыли ее слова о желании быть образцовой женой и быстро пропали. Она не смогла обмануть ни себя, ни меня.
– Люби меня… люби меня… люби меня… – шептали ее губы.
И я любил ее так жадно, как будто это был последний день в нашей жизни. Мы настолько жаждали друг друга, что насытились очень быстро и утомленно распростерли свои тела под солнечным светом.
Рука Дзвинки легла мне в ладонь и затихла. Мы лежали молча, и на весь наш срам глядело небо.
– Боже мой, – сказала она через некоторое время. – Лежала бы так и лежала… и чтобы мы были только вдвоем, и больше никого…
– Давай убежим…
Мои слова вызвали у нее легкую усмешку.
– Бежать? Куда?
Женщины почему-то намного практичнее нас. Вот она спросила: куда? И я задумался – и действительно, куда сбежишь от этих людей?
– В таком случае нам остается довольствоваться лишь краденой любовью? – вздохнул я.
– Наверное, – ответила она. И через секунду добавила: – Мне почему-то страшно. Какое-то дурное предчувствие. Мне иногда кажется, что я доживаю последние дни и должна взять от жизни все, что только возможно. Это что-то вроде чувства обреченного человека.
– Откуда у тебя такие глупые мысли? Я не думаю, что это безвыходная ситуация. Нужно только набраться терпения и ждать. Своего часа.
Она вздохнула.
– Он может и не наступить…
– А ты пани Алине рассказывала о своих страхах?
– Да.
– И что?
– Как видишь. Теперь я не одна. У меня есть ты. Только ты прости меня, ладно? Мне было так трудно и одиноко. Никого у меня, кроме тебя, нет.
– Но почему ты это поняла только теперь? Неужели раньше я был для тебя пустым местом?
– Ты знаешь, я жила такой жизнью, что не было времени на раздумья. А тут мне просто некуда деваться. И вот так со скуки думаешь себе, думаешь… Пока наконец не начинаешь выть от отчаяния. Я только сейчас поняла, что мне больше всего не хватало тебя. Мне почему-то кажется, что ты сможешь меня спасти… ну, по крайней мере, попробуешь?
– Дзвинка, я сделаю все, чтобы мы были вместе. Но скажи мне: кого ты больше всего боишься?
Она задумалась.
– Больше всего? Они ведь все очень опасны – и Роман, и Макс, и фрау Ольга… Пан Зень тоже… С виду все вроде бы спокойно, милые люди. Иногда у меня такое чувство, что они видят меня насквозь. Я постоянно боюсь чем-то себя выдать – словом или жестом. Я просто знаю, что если кто-нибудь попытается перейти им дорогу, они в порошок сотрут.
– Это теперь ожидает Ярка?
– Возможно. Но мне кажется, что Ярко каким-то образом подстраховался. И заставил бояться его. Ярко не так прост, как кажется.
– И как же он мог себя подстраховать?
– Элементарно. Он же фотограф, у него куча интересных снимков. Кроме того, он снимал на камеру порнокассеты. Мог оставить у себя копии.
– И что там снято?
– Разные развлечения. Гости заказывали, чтобы их снимали на скрытую камеру. Там в каждой комнате есть потайная ниша, в которой замаскирована камера, благодаря этому можно снять все, что происходит в постели. Так что он снимал порнуху на заказ и продавал тем же, кого снимал. А они потом между собой менялись и просматривали. Ясное дело, они забирали кассету в тот же день, но у Ярка всегда было время, чтобы переписать самые интересные кадры. Думаю, у него целая коллекция этого добра. Если захочет, сможет шантажировать.
– Погоди… Но это означает, что твой муж у него в руках?
– Должно быть, да.
– Теперь я понимаю, почему они не могут от него избавиться… Фрау Ольга попросила меня, чтобы я с ним подружился.
– Правда?.. Выходит, они хотят использовать тебя в этой игре. Чтобы знать наверняка, есть у Ярка какое-то досье или нет. А если есть – то где оно.
– Твой муж сказал, что и сам держит всех своих клиентов в кулаке.
– Держит. Но когда Ярко расколется, то максимум, на что можно будет надеяться, – это выйти сухим из воды. А бизнес придется прикрыть, или даже убираться из Львова куда подальше… Который час?
– Без пятнадцати два.
– Нам пора.
VI
Не прошли мы и пятидесяти метров, как пересеклись с Ярком. Он шел нам навстречу.
– Гуляете? – расплылся он в многозначительной улыбке, стегая себя прутиком по ногам.
– Гуляем, – ответила холодно Дзвинка.
– Я тоже. Должен торчать тут до завтра. Скукотища… Можно мне перекинуться с Юрком парой слов?
Дзвинка пожала плечами:
– Да пожалуйста… Только не задерживай его, а то скоро обед.
У Ярко был какой-то загадочный вид. По всему видно, что ему необычайно хотелось что-то мне разболтать, но присутствие Дзвинки его сдерживало. Когда же она отошла, Ярко сказал:
– Ну, так можешь радоваться теперь.
– Чему это?
– А тому, что ответственное дело поручили именно мне.
– Какое еще дело?
– Сделать шмон в твоей комнате.
Я похолодел.
– Шмон? Ты копался в моих вещах?
– На твоем месте я бы одурел от счастья, что копался я, а не кто-нибудь другой. Однако все по порядку. Давай присядем. Чего торчать?
Мы сели в траву.
– Кто тебе поручил обыскивать мою комнату?
– Кто же еще, как не эта стерва.
– Фрау Ольга?
– Да.
– И ты сразу ее послушался?
– Это моя работа – всех слушать. Как и твоя, собственно.
– Что ее интересовало?
– Она заподозрила, что ты не тот, за кого себя выдаешь.
– Разве я за кого-то себя выдаю?
– В наше дело люди с улицы не приходят. А ты пришел из ниоткуда.
– По рекомендации пани Алины. И вообще, я считаю, что это дело шефа, кого он берет на работу. При чем тут фрау?
– Фрау – это правая рука шефа.
– Ну, хорошо. Ты сделал шмон, отчитался, и что дальше?
