Светлана Талан - Ошибка
Никита поставил шкатулку на место, спустился, передал кольцо Яну и, перепрыгивая через две ступеньки, быстро вернулся домой. Казалось, он весь был наполнен неисчерпаемой энергией.
«Вечный двигатель», – подумал Никита о себе и рассмеялся вслух. Но уже в следующую секунду прикрыл рот рукой: ему не хотелось, чтобы родители проснулись. Разве они поймут его? Целыми днями отдаваться работе и не замечать, как прекрасна жизнь?! Нет, он так не может! Это неправильно! Они видят только серые оттенки жизни, а она такая пестрая, разноцветная, яркая, наполненная положительными эмоциями, любовью, в конце концов!
Никита быстро ходил по комнате, не в состоянии остановиться. Руки двигались сами по себе, не находя применения. Он должен что-то делать! Не может же он лечь и спать, когда в душе вулкан чувств и энергии?! Писать! Нужно писать!
Никита сел за стол, раскрыл тетрадь и начал быстро записывать мысли, которые накатили теплой волной и сами просились на бумагу. Он писал, не задумываясь о правилах правописания, не замечая, как его стопы безостановочно двигаются в такт каждому движению ручки.
– Фух! – довольно выдохнул он, когда закончил работу. Глубокая ночь, а о сне даже не думалось. Хотелось с кем-нибудь пообщаться, но вокруг была тишина. «Надо маме почитать написанное! – пришла в голову спасительная мысль. – Она будет удивлена и рада тому, что у нее такой не просто умный, а талантливый сын!»
Никита пошел в спальню. В тусклом свете, прокравшемся из коридора в спальню, он увидел спящую мать.
– Мама, – тихо окликнул Никита.
– Что случилось? – Вероника подняла голову.
Никита жестом позвал ее за собой.
– Почему ты не спишь? – спросила Вероника, войдя в комнату сына.
Никита прикрыл за ней дверь, усадил в кресло.
– Мама, вот послушай, что я написал!
Он взял свою тетрадь, начал с ней ходить по комнате.
– Сначала о жизни, – заговорил он быстро, как будто боялся, что его не дослушают. – Ведь жизнь важнее смерти, хотя и этот вопрос остается спорным. Ведь не было бы смерти без жизни и, наоборот, нет жизни без смерти. Разве не так?
– Сынок, мне завтра рано вставать, а ты меня разбудил, чтобы подискутировать?
– Мама, ну не будь такой занудой! – Никита продолжал шагать туда-сюда. – Смотри на жизнь проще! Она прекрасна, невзирая ни на что!
– Да ты пьян! – сказала Вероника.
– Ма, ну ты и вправду зануда! – засмеялся Никита.
– Подойди ко мне, дыхни, – приказала Вероника.
Никита покорился. Он подошел к матери и нарочито долго дышал ей в лицо.
– Ну что? – язвительно спросил он. – Есть запах спиртного?
– Нет, но я тебя не узнаю, Никита.
Вероника была удивлена. Перед ней был ее сын, но какой-то другой. Она пыталась уловить то, что так изменило его, но не могла.
– Почему у тебя такие зрачки? – спросила она, профессионально глянув сыну в глаза.
– Какие? – Никита отошел в сторону.
– Покажи мне глаза.
Вероника подошла к сыну, но он повернулся к ней спиной, отошел к окну и оперся руками о подоконник.
– Вечная проблема: отцы и дети, – сказал он, не оборачиваясь. – Я разбудил тебя, потому что на меня нашло вдохновение. Я записал свои мысли, чтобы ты первой их услышала. И что за это получил? «Ты пьян!» А теперь, оказывается, у меня глаза не такие, зрачки, видите ли, не отвечают стандартам. Да мне начхать на все стандарты и эталоны! Я просто счастлив, но этого не хочет понять даже родная мать! Я преступник?
– Никита, прости, если… Мне показалось, что ты изменился, – тихо произнесла Вероника.
– Да! Я, мама, изменился! Но тебе меня не понять!
– Может, ты влюбился?
– Возможно, – сказал он, – все возможно…
Глава 34
Пошел четвертый месяц после встречи с Захарием. Сначала Вероника вздрагивала от каждого звонка, боясь, что он позвонит ей по телефону. Несколько раз готова была поделиться своими опасениями и тревогой с Кирой, но что-то останавливало. Со временем она начала успокаиваться. Скорее всего, Захарий не запомнил ее номер. Теперь можно забыть о той ночи, спрятать воспоминания глубоко в душе, там, куда никто не сможет заглянуть. В конце концов, у каждого есть свой скелет в шкафу.
Когда ее мобильный телефон отозвался мелодией из кинофильма «Цыган», Вероника не вздрогнула, как раньше. Звонили с незнакомого номера, но ей часто звонят пациенты по поводу инъекций и капельниц.
– Алло, – сказала она.
– Добрый день, Вероника, – услышала она голос и обомлела. Это был он, Захарий.
– Добрый день, – ответила она дрожащим голосом.
– Узнала?
– Да.
– Нам надо встретиться и поговорить.
Вероника хотела выключить телефон, но передумала. Сейчас Назара нет дома, но Захарий может позвонить в другой раз. Что тогда? Ей стало жарко от одной мысли, что может случиться, если трубку возьмет муж.
– Говори, я слушаю, – выдохнула она.
– Это не телефонный разговор. Скажи, куда мне подъехать, я приеду.
Веронику охватила паника. Нельзя допустить, чтобы Захарий узнал, где она живет. В одно мгновение бесчисленное множество мыслей пронеслось в ее голове. Она могла бы настоять, чтобы он ей больше никогда не звонил, но где гарантия, что он ее послушает? Надо встретиться и объяснить, что та близость была случайной. О ней следует забыть. У нее нормальная семья, и не надо мешать ей жить. Это все она скажет при встрече. Но где ее назначить? Не у своего же дома?
– Так куда мне подъехать? – переспросил Захарий.
– Я буду ждать в сквере. – Вероника назвала адрес. – Буду через полчаса, – добавила она и нажала красную кнопку.
Вероника села в серебристый «лексус». Все было как в тумане. Она могла бы поговорить с Захарием в скверике, но ее охватил панический страх, что их может увидеть кто-то из знакомых. Она сидела на заднем сиденье машины, словно пытаясь спрятаться за тонированным стеклом не только от знакомых, но и от самой себя. Была напугана и растеряна, когда Захарий припарковался и повел ее за собой. Они вошли в какое-то здание, миновали фойе, поднялись вверх по лестнице, устланной дорогой ковровой дорожкой. У Вероники было такое ощущение, будто она идет на эшафот, подчиняясь судьбе и не в силах что-то изменить. В голове шумело, в висках пульсировала кровь, когда она поняла, что оказалась в гостиничном номере, наверняка «люкс». Ей очень хотелось пить. Вероника присела на краешек широкой кровати, попросила:
– Дай мне воды.
– Может, фреш, виски или шампанское? – предложил Захарий.
– Дай воды, – повторила она, еле ворочая языком, прилипавшим к нёбу.
Захарий принес стакан воды, в котором плавал кусочек льда, молча протянул Веронике. Она залпом выпила, вернула ему стакан.
– Еще, – попросила она, почувствовав, как к ней медленно возвращается самообладание.
Второй стакан воды она выпила небольшими глотками. С последними каплями Вероника вылила на ладонь льдинку, приложила ее к горячему лбу. Ей показалось, лед зашипел, мгновенно растаяв на горячей коже. Захарий молча подал ей полотенце, нажал на пульт, и Вероника ощутила прохладную воздушную струю кондиционера.
– Так лучше? – спросил Захарий.
– Да, спасибо, – произнесла Вероника уже спокойно.
– Может, приляжешь?
– Ты хотел со мной поговорить, – сказала она. – Я – тоже.
– Я тебя внимательно слушаю. – Захарий улыбнулся и придвинул ближе к Веронике столик, на котором в трехъярусной вазе были мастерски уложены фрукты. Чувственная, неуверенная в себе и испуганная Вероника необыкновенно влекла его.
– Наша встреча была случайной.
– Согласен.
– Я о ней забыла и хочу, чтобы ты тоже забыл, – сказала она, не глядя на Захария.
– Забыть?
– Да! – прозвучало уверенно и настойчиво.
– Зачем? Опять скажешь: «У меня семья, муж, сын, квартира, машина»?
– Да.
– Ты хочешь убедить меня в том, что довольна своей жизнью?
– Да.
– Своей одеждой?
Вероника одернула на коленях платье, подогнула ноги, пытаясь спрятать босоножки, на которых ей только вчера пришили порванную пряжку.
– Моя одежда должна приносить удовольствие мне, а не другим, – неуверенно пробормотала она.
– Съешь персик, – сказал Захарий, сев с ней рядом.
Вероника надкусила персик. Он был сладким и прохладным. Сколько раз, проходя по базару сквозь строй из выложенных горкой всевозможных фруктов, она собиралась купить персики, но так и не решилась: жалко было тратить деньги. Она с таким удовольствием ела, что не обратила внимания на то, что Захарий придвинулся к ней поближе и положил руку на плечо.
– Вкусно? – спросил он.
– Очень! – кивнула Вероника. Она доела, и в руках осталась косточка. Вероника посмотрела на Захария, не зная, куда ее положить: на стол или в вазу. Захарий остановил взгляд на маленькой капельке сока. Он смотрел, не в состоянии оторвать взгляд от янтарной капельки на ярких без губной помады губах. Захарий прижал Веронику к себе и, едва коснувшись, снял губами замершую капельку. Ее губы были сладкими и мягкими. Он почувствовал, как вздрогнуло то ли от испуга, то ли от возбуждения ее тело. Ему захотелось прижать Веронику к себе и не отпускать. Не дав ей опомниться, Захарий начал страстно целовать губы, лицо, шею женщины…
