Ники Пеллегрино - До свидания, Рим
Мы все покидали Вальхензее счастливыми людьми. Марио сбросил сорок фунтов и больше не опирался при ходьбе на трость, Бетти не могла нарадоваться на его выздоровление и тоже чувствовала себя лучше.
Что до меня, то я теперь была более уверена в Пепе и своих чувствах к нему.
When You’re In Love[43]
Когда Бетти догадалась, в чем дело, то стала постоянно выдумывать предлоги, чтобы послать меня на кухню к Пепе: в самое неожиданное время дня просила принести чашку чаю, стакан холодной кока-колы или чего-нибудь перекусить. Она была в восторге от того, что у нее в доме зародилась любовь, и подтрунивала надо мной, пока я не заливалась краской.
– А я-то думаю, почему это у нашего повара резко улучшилось настроение, – насмешливо говорила она. – Давно надо было послать вас обоих в Баварию!
Я стеснялась других слуг и старалась ничем себя не выдать. Мама и сестры тоже ничего не знали. Отношения с Пепе были для меня чем-то новым и неизведанным, и я предпочитала держать их в тайне.
Но от Бетти невозможно было ничего скрыть – она все поняла в первый же день. Когда мы с Пепе вернулись с озера, она сразу заметила, как покраснели у меня губы, и только улыбалась в ответ на мои попытки придумать себе оправдание.
– Обветрились? Обгорели на солнце? Сомневаюсь, что тут виновата погода.
К тому времени мы с Бетти очень сблизились. Я была с ней и в самые тяжелые минуты, когда она сжималась в комочек и забивалась под одеяло, и в минуты триумфа. Она относилась ко мне, как к подружке или младшей сестре, часто повторяла, что не смогла бы без меня обойтись, и дарила мне разные мелочи – заколки с искусственными бриллиантами или помаду, которая не подошла ей по цвету. Временами Бетти делилась со мной теми житейскими мудростями, которым научила ее жизнь и которые могли мне пригодиться.
Я не всегда понимала важность ее слов, однако один разговор запомнился мне на всю жизнь.
Мы ехали к портнихе: фигура Бетти очень сильно изменилась, и ей снова требовалось кое-что перешить. Она сидела, отвернувшись к окну, и любовалась видами Рима, погруженная в собственные мысли, и вдруг повернулась ко мне.
– Серафина, можно задать вам один вопрос?
– Да, конечно.
– Вы полностью уверены в этом вашем поваре? По-моему, у него довольно трудный характер.
– Да уж, с ним непросто, – согласилась я.
Бетти задумчиво посмотрела на меня:
– Одно дело – полюбить такого мужчину, и совсем другое – прожить с ним жизнь.
– Иногда будет трудно, знаю…
– Нет, не знаете – пока… – перебила Бетти. – Ничего вы не знаете…
Я отвернулась и уставилась в окно.
– Совершенных людей не бывает, правда? – сказала я.
– Правда, – согласилась Бетти.
– И потом, есть мужчины настолько же замечательные, насколько и трудные. Разве не стоят они наших страданий?
– Может, и так… если вы по-настоящему любите друг друга. – Бетти легко дотронулась до моей руки. – И если понимаете, на что идете.
В тот день она больше не заговаривала о Пепе. Машина затормозила у края тротуара, и следующие часа два портниха, держа во рту булавки и цокая языком, подгоняла костюмы Бетти по фигуре. Потом они беседовали о том, что будут носить в следующем сезоне, и пили эспрессо, который принес на серебряном подносе официант из соседнего кафе.
В салоне было душно, и мне не терпелось уйти, но Бетти объявила, что ей нужно еще кое-что.
– Вечернее платье, очень элегантное. – Она достала из сумочки несколько вырезанных из журналов фотографий. – У моего мужа скоро премьера, и ради него я обязана хорошо выглядеть на красной ковровой дорожке. Платье должно быть совершенно особенное – что-нибудь блестящее и непременно в пол, чтобы надеть с ним длинные белые перчатки и бриллиантовое колье, которое недавно подарил мне муж.
– Такое платье обойдется недешево, синьора, – пробормотала портниха, разглядывая вырезки.
– Несомненно, – невозмутимо ответила Бетти.
– И мы с удовольствием сошьем его для вас, – поспешно добавила портниха.
На обратном пути я забросала Бетти вопросами. Где пройдет премьера? Устроят ли в честь нее вечеринку? Кто из знаменитостей приглашен?
– Значит, скоро фильм будут показывать во всех кинотеатрах? – спросила я. – Обязательно схожу посмотреть, как только он выйдет.
– Серафина, вы, разумеется, приглашены на премьеру, – с улыбкой сказала Бетти. – Как и все остальные слуги – так решил Марио.
Позже я узнала, что синьор Ланца пригласил на премьеру многих из тех, с кем познакомился в Риме: официантов и носильщиков, владельца своего любимого кафе, таксистов, друзей и коллег. Был приглашен даже Счастливчик Лучано, мафиози из Napoli, хотя при упоминании о нем у Бетти всякий раз портилось настроение.
Что до прислуги, мы теперь говорили только о том, какие платья наденем на премьеру и кого из кинозвезд сможем там повстречать. Я все время думала о своей крошечной роли в сцене вечеринки: увижу ли я себя на экране? Узнает ли меня кто-нибудь?
Приглашение на премьеру оставило равнодушным только Пепе. Разговоры о красных ковровых дорожках и восходящих кинозвездах его не интересовали, и он выслушивал их со страдальческим выражением на лице.
– Картина наверняка получилась отвратительная, – напоминал он мне при любой возможности. – И нечего поднимать из-за нее шум.
– Неужели тебе нисколько не интересно?
Пепе скорчил такую гримасу, словно проглотил что-то горькое:
– Мне неприятно смотреть, как он унижает и себя, и свой голос ради очередного дурацкого фильма.
Боясь испортить Пепе настроение, я не спорила и старалась больше не упоминать при нем о премьере, зато отводила душу в разговорах с Бетти и гувернантками.
* * *Я ожидала, что Кармела тоже надуется при первом же слове о фильме «До свидания, Рим». Вместо этого она с воодушевлением повела меня примерять свои нарядные платья и даже любимые туфли на тонком высоком каблуке.
– Помнишь, как ты одалживала мне платье в горошек, которое сшила тебе mamma? А теперь у меня у самой столько красивых вещей… Ты непременно должна надеть на премьеру что-нибудь из моих нарядов – непременно!
Темно-синее шелковое платье оказалось слишком коротко, а розовое атласное мне не пошло. Но у Кармелы было еще одно – облегающее, покрытое множеством светлых перламутровых блесток, – и в нем я смотрелась отлично.
Сестра посмотрела на меня и улыбнулась.
– Я надевала это платье только раз, но провела в нем лучшую ночь в своей жизни. Где-то должны быть туфли в тон… – Она встала на четвереньки и заглянула под кровать. – По-моему, mamma была в них прошлой ночью. Надеюсь, она не сбила каблуки.
Я наблюдала, как сестра роется среди разбросанных вещей. От ее движений частички пыли взлетали и вспыхивали в луче солнечного света, прежде чем снова осесть.
– Я не могу носить твою одежду, Кармела, – внезапно решила я.
Кармела остановилась и села на пятки:
– Почему? Она что, недостаточно хороша для тебя?
– Да нет!.. Просто я знаю, откуда у тебя на нее деньги.
При одной мысли об этом к горлу подкатывала тошнота.
– Что именно ты знаешь?
С минуту мы пристально смотрели друг на друга, и я увидела, как сильно изменилась сестра. В ней появился лоск, а еще появилась жесткость. Она пошла по маминым стопам, и больше отрицать это было нельзя.
– Не думала я, что ты мечтаешь о такой жизни, – сказала я. – А как же твой голос? Неужели он пропадет впустую? Кармела, это ведь дар Божий!
– Вряд ли Бог хочет, чтобы я умерла с голоду, – заметила сестра. – И потом, я все время пою. Когда-нибудь голос принесет мне славу, ну а пока мне надо чем-то зарабатывать на жизнь.
– Я бы помогла тебе, дала бы денег, если бы ты только попросила…
– Не нужны мне твои деньги! – с внезапной злостью ответила Кармела. – Кто ты такая, чтобы за меня решать? Или ты считаешь себя лучше меня? Лучше мамы?
– Я этого не говорила, – поспешно ответила я. – Просто ты еще так молода, и я боюсь, что ты совершаешь большую ошибку. Я лишь пытаюсь заботиться о тебе, Кармела…
– Я в твоей заботе не нуждаюсь. Если боишься замараться о мое платье – что ж, не надевай. – Она бросила быстрый взгляд на мое отражение в зеркале. – Хотя это всего лишь платье… и оно тебе идет.
* * *В конце концов я одолжила платье у Бетти – то же самое, в котором была на концерте синьора Ланца в лондонском «Палладиуме». К нему я купила новые туфли на низком каблуке, чтобы не возвышаться над Пепе. В таком наряде я смотрелась немного простовато, но в последний момент Бетти надела мне на руку серебряный браслет в виде цепочки.
– Прекрасно выглядите, дорогая, – сказала она.
– Вы тоже, синьора.
И это была правда. Кожу Бетти покрывал легкий загар, взгляд был ясный, платье – выше всяких похвал. А главное, она выглядела гораздо счастливее, чем до поездки в горы. Марио стоял рядом с ней и теребил туго завязанный галстук. Он заметно постройнел и похорошел, хотя лицо его и казалось слегка усталым, а вокруг глаз появились морщинки.
