Луиза Уолтерс - Чемодан миссис Синклер
Обратно она шла неспешно, чувствуя легкую усталость. Она наслаждалась морозным воздухом. Он нес очищение. Кружились снежинки, похожие на маленьких грациозных балеринок. Вокруг было на удивление тихо.
Потом тишину прорезал крик. Вот повторился. Кто-то выкрикивал ее имя.
Неужели Эгги?
Да, она. Придерживая шапку, Эгги бежала по заснеженному полю. Дороти прибавила шагу и подошла к передней калитке одновременно с девушкой. Та влетела через задний дворик: раскрасневшаяся, задыхающаяся от бега. Выпученные глаза Эгги были полны неподдельного ужаса.
– Эгги, что случилось?
– С Ниной беда. Наверное, она умирает!
– Умирает?
– Свалилась прямо в хлеву. Пойдешь со мной?
– А что с ней?
– Говорила, что ей уже с утра было плохо. Тошнило. Жаловалась на жуткие боли. Орала во все горло. Дот, пожалуйста, бежим туда.
– Боже мой! Может, она отравилась?
– Не знаю.
Дороти заперла дверь кухни, и они двинулись к ферме Норт-Барн. Снег валил все гуще. Дороти задним числом ругала себя: почему она не отправила Эгги за доктором Сомсом? Она же не медсестра и не сможет помочь. Ей не приходилось выхаживать собственных детей. Не доводилось никому вытирать вспотевший лоб, кормить с ложки бульоном или подтирать пол, на который вывернуло больного. Весь ее опыт врачевания замыкался на ней самой.
Дороти едва поспевала за Эгги. На подходе к Норт-Барну та припустила изо всех сил. Снег, как назло, падал крупными хлопьями. Эгги рванула дверь хлева. Запыхавшаяся Дороти ловила воздух ртом. По сравнению с полем в хлеву было тепло, но сумрачно. Дождавшись, пока глаза привыкнут к темноте, Дороти стала вертеть головой по сторонам, ища Нину. Она бежала сюда без перчаток, и теперь у нее озябли руки. Ноги в резиновых сапогах просто задубели. Ей показалось, что кожа на них сморщилась. Дыхание восстанавливалось медленно.
Нина лежала в дальнем углу, на охапке соломы. Она как-то странно, не по-человечески, стонала. Совсем как животное. Чувствовалось, ей очень больно.
– Нина!
Дороти опустилась на колени и потрогала голову несчастной.
Лоб Нины не был ни горячим, ни холодным. Эгги примостилась с другой стороны и взяла подругу за руку.
– Дот, это ты. Ой!
– Где болит? – спросила Дороти, снимая пальто и набрасывая его на плечи Нины. – Нина, ответь мне. Где болит?
– Да везде-е-е-е! Мне так дерьмово-о-о-о!
Нина качалась и извивалась, продолжая стонать.
Дороти и Эгги встали. Эгги выглядела маленькой, растерянной и испуганной девчонкой. Она дрожала. Но Дороти было некогда ее успокаивать.
– Скажи, может, Нина что-то съела? Что-то такое, от чего ей всегда бывало плохо?
– Сомневаюсь. Правда, мы вчера налопались сверх меры.
– Мы все ели одно и то же, но ни у тебя, ни у меня, ни у Яна – никаких болей и позывов на тошноту. Ничего не понимаю… Нина, тебя… вытошнило?.. Сама вижу: совсем немножко. Ничего страшного. А что-то еще было? Прости, ты случайно не… обделалась?
– Нет, конечно! – ответила за Нину Эгги.
– Нина, я тебя спрашиваю.
– Утром трижды сбегала в сортир, но с тех пор ничего… Ой, опять. Черт бы побрал эти боли!
– Эгги, беги за доктором Сомсом. Если его нет дома, заскочи к миссис Комптон. От нее больше толку, чем от других. Думаю, она кое-что смыслит в медицине. И потом, у нее есть телефон. Придется вызывать скорую помощь. Тут что-то серьезное. Возможно, аппендицит.
– Это ведь опасно.
– Опасно, если ей не помочь. Так что беги, не мешкай.
– Дот, а ты никуда от нее не уйдешь? Она не умрет?
– Естественно, я никуда не уйду и она не умрет. С чего ты взяла? Но я почти ничем не могу ей помочь. Давай, Эгги, ноги в руки и беги.
Эгги открыла тяжелую дверь хлева, и сейчас же внутрь ворвался вихрь снежинок. Взглянув еще раз на занемогшую подругу, Эгги выскочила и затворила за собой дверь.
Нина лежала с закрытыми глазами и больше не стонала. Все ее лицо было мокрым от пота. Дороти присела на корточки и провела рукой по ее лицу.
– Я этого не выдержу, – прошептала Нина и заплакала. – Я, наверное, умру. Точно умру.
– Не говори чепухи. Эгги побежала за доктором Сомсом. Тебе помогут, и скоро ты поправишься. Держись, Нина.
– Ой! Опять эта паршивая бо-о-оль!
Нина молотила руками воздух, стремясь дотянуться до Дороти, а дотянувшись, опрокинула ее. Дороти рухнула рядом. Нина не отпускала ее. Наоборот, все сильнее сжимала ей руку и орала в самое ухо. Кое-как Дороти удалось вырваться из цепкого захвата. Она присела на корточки, глотая скопившуюся слюну и глядя на Нину. Эта здоровая, крупная девица сейчас корчилась в судорогах, уверенная, что ей пришел конец.
И вдруг Дороти осенило. Понимание вспыхнуло, словно нестерпимо яркое солнце пустыни.
Дороти бросилась к двери хлева. В голове лихорадочно крутились мысли, дрожь пронзала, будто удар тока. Вскоре у нее сложилась более или менее ясная картина случившегося. Все это было так внезапно, но вполне объяснимо. Как она сама могла все проморгать?
– Эгги! – крикнула Дороти во всю мощь своих легких. – Эгги, вернись!
Дороти ждала, но Эгги не появлялась. Она успела отбежать на приличное расстояние. Снежная пелена напрочь скрывала обзор. Тогда Дороти захлопнула дверь и вернулась к Нине. Развернула ее лицом к себе, заглянула в округлившиеся, испуганные глаза.
– Нина, когда у тебя в последний раз были месячные? Ты помнишь дату?
– Спроси чего полегче.
– Ты постоянно набирала вес. За эти месяцы я несколько раз перешивала твою одежду.
– Ну и что такого?
– Скажи, у тебя были какие-то ощущения в животе? В теле? Как будто тебя изнутри тычут или лягают? Как будто что-то бултыхается внутри?
– У меня была чертова пропасть газов. Иногда меня от них крючило.
– Нина, это не газы. В общем, не только газы. Я думаю, у тебя внутри ребенок.
– Что-о?
– И он вот-вот появится на свет. Думаю, нам придется рассчитывать на свои силы. Нина, ты не бойся. Держи меня за руки. Крепко держи. Лучше за одну. Вот так. Не паникуй. Тебе лучше раздеться. А ты дыши. Дыши, Нина.
Нина с плачем и стонами уцепилась за руки Дороти.
– Только не противься, – шепотом сказала Дороти, когда Нина поутихла. – Вот так… Поверить не могу. Как же я могла проморгать? Это надо быть такой слепой.
– О чем ты там?
– О том, что у тебя в животе ребенок и он скоро должен родиться.
– Ты что, сдурела? Ребенок? У меня? Ребенок?
– Да. Держись за меня крепче. Хорошо. Это пройдет. Потом забудешь про все свои боли.
Нина опять закричала, но быстро успокоилась и перестала метаться.
– Неужели я беременна?
– Почему ты нам не говорила?
– Клянусь тебе, я сама не знала.
– Как ты могла не знать, что беременна?
– Так и могла. Говорю тебе, не знала. Мне и в голову не приходило. А ты не ошибаешься?
– Нина, у тебя родовые схватки. Это они накатывают волнами боли. Твое тело выталкивает ребенка наружу. Ты рожаешь новую жизнь!
– Что, прямо сейчас? Но я не могу… Ой, опять. О-о-о-ой! Дот, помоги мне! Умоляю.
Дороти обхватила ее за плечи и качала, пока схватки не ослабли.
Нина тяжело дышала.
– Ну как ты могла не знать? – укоризненно спрашивала Дороти. – Ты же не пятнадцатилетняя дурочка. Неужели ничего не подозревала? Спала с парнем и не знала, что можешь забеременеть? Теперь уже поздно задавать вопросы. Послушай меня. Твоя беременность подошла к концу. У тебя начались родовые схватки. Они накатывают и уходят. Они очень, очень сильные и болезненные… Что, опять? Держись за меня. Так, Нина, хорошо. Дыши, дыши. Не ты первая рожаешь. Умница. А теперь мне нужно тебя раздеть. Не догола, только штаны и трусы. Мне нужно посмотреть, как там у тебя. У меня такое ощущение, что ты довольно скоро родишь. Я… Мне это знакомо.
Нина очумело вглядывалась в лицо Дороти, как будто та говорила на иностранном языке.
– Нина, мне нужно снять с тебя штаны и трусы.
– Снимай, – простонала Нина. – Я не могу.
На нее накатила очередная волна схваток, заставив метаться и стонать.
Периоды затишья между схватками становились все короче. Дороти знала: ребенок появится в ближайшие часы, если не минуты. Она стащила с Нины сапоги, потом сняла совершенно мокрые штаны. Словно во сне, Дороти осторожно раздвинула ей ноги. Осмотр развеял последние сомнения.
– Нина, ты действительно рожаешь. Теперь я это точно знаю. Я уже вижу голову твоего малыша. Слушай меня внимательно. Тебе сейчас больно, очень больно. Но ты рожаешь, и остановить роды невозможно. Ты на самом пике этого процесса. Не бойся болей. Они тебя не покалечат, и ты не умрешь. Обещаю. Ты должна это знать. И все-таки почему ты нам не сказала? Решила скрыть?
– Я ж только что говорила. Сама не знала.
– Ладно, теперь это уже не важно… Прикройся хорошенько моим пальто… Вот так. Еще выше натяни. Твоему малышу будет уютно и тепло, когда он выйдет наружу. А нам ни в коем случае нельзя его простудить. Нужно тебя на что-то положить. Есть тут какие-нибудь тряпки или покрывала? Хоть что-то?
