Ольга Клименко - Мир во мне. Исповедь туберкулезника
Я сидела в кабинете, вроде как очень крутого фтизиатра. Посмотрев на снимок, он реально удивился, почему я до сих пор не давлюсь кровью, ведь снимок показывал, что от моего легкого только порубленное пятно, то есть когда туберкулез тебя уже наелся и прорвался в организм, то есть когда каждое твое дыхание выпускает в воздух такую опасную палочку Коха. Я сидела и ждала его заключение с дальнейшими действиями. Я понимала, что работать я больше не смогу, но хотела всеми возможными способами уберечь ресторан от нависшего над моей головой скандала. Честно ли, возможно подумаете вы. Думаю да. Я проверила всех кого смогла и провела необходимые обработки помещений, но гробить репутацию своего так тяжело давшегося мне детища я не собиралась. Так вот, врач, подумав, изрек то, что убило меня наповал. В который раз я убедилась, что мы имеем реально то, что заслуживаем. Зная мою сферу деятельности, зная про эпидемию и про мою открытую форму, доктор предложил мне лечение без госпитализации, просто приезжать за таблеточками, без афиширования и в принципе истории болезни, не дорого, всего за двести гривен в день, на протяжении двух месяцев. При официально бесплатном лечении в нашей стране. Это было мега великодушно с его стороны. Я сидела и тупо смотрела на него пытаясь понять, какова же глубина его совести, всего за двенадцать тысяч он готов был подвергнуть опасности энное количество людей, возможно потенциальных своих пациентов. Я сказала что подумаю, и уехала оформиться в другую больницу. Заплатив «благотворительный взнос» за госпитализацию, я уже разговаривала с врачом о том, что приеду через пару дней, так как не решенным оставался вопрос с ребенком.
***
Мой последний вечер с принцессой. Два слова о сыне. Сына не будет. Учитывая, что я уже собрала документы, я могла довести процесс до конца, но это было бы не честно по отношению к нему и окружающим. Господи! Зачем же ты дал мне столько совести… семья, хотевшая усыновить, возобновит сбор документов. Я приеду попрощаться с ним, с таким уже родным, со своей мечтой, ведь теперь усыновление для меня практически невозможный вопрос. Туберкулез это то, что с тобой на следующие лет десять. Я прижму его крепко к себе. Пройдет время он и не вспомнит, что была такая как я. Возможно Господь привел нас в жизни друг друга, чтобы у него благодаря мне было время для обретения новой, настоящей семьи. А у меня? А у меня благодаря внеплановому медосмотру обнаружили болезнь, чтобы закрыли в клетку, и я перестала быть опасной для мира. Возможно, я преувеличиваю, правильнее сказать для своего мира. Мы помогли друг другу, и как бы ни было, теперь я точно уверена в правильности принятого решения об усыновлении, ведь иначе я бы узнала что больна слишком поздно.
Я наберу принцессе ванную с пеной, как она любит, и буду долго гладить ее длинные волосы. Завтра малышка уедет в диспансер «для контактных». Бог миловал меня и здесь, малышка здорова, но теперь на долгих два года у нее статус «контактная», это значит повышенная зона риска, так как она в любом случае заражена, но как повезет, будет ли она больна. Ей будут давать ту же химию что и мне. И она не будет знать, почему на нее косятся, так как я не позволю никому ей обо мне рассказать. Мое солнышко, мое самое любимое солнышко… простишь ли ты мне такое детство, забудешь ли как страшный сон. Я не знаю когда смогу увидеть тебя вновь, и не знаю, когда мне разрешат тебя обнять. Я так часто забирала у нас «наше» время ради своей мечты, своего эгоизма и самолюбия, а сейчас, не знала, как остановить то самое время, чтобы немного еще побыть с тобой. Держать твою маленькую ручку и слышать детский храп под боком. Ты любишь меня такую как есть, и даже не осознаешь, как сильно я тебя подвела, ты не поймешь, почему я плачу, но будешь улыбаться мне своей такой красивой улыбкой и твой звонкий смех в этот последний вечер, как бальзам для сердца, напомнит мне, ради чего я должна собраться и бороться. Вот увидишь, я все исправлю, я тебе обещаю.
Костя поможет отвезти малую в больницу под Киевом, дом станет тихим и пустым. Завтра ко мне приедут из санитарной службы обрабатывать квартиру. Будут вытряхивать подушки и одеяла так, как будто здесь нет меня, так, как убирают вещи в доме умершего, быстро, холодно и с полнейшим пренебрежением. Мне уже все равно. Наверное, я начинаю привыкать к своему статусу. Я соберу вещи и буду готова ехать в больничные стены, которые на неопределенный срок станут моим домом. Я захлопну дверь квартиры и вместе с ними захлопну дверь в свою прежнюю жизнь. Ее больше нет, и никогда не будет. Болезнь внесет коррективы и в ряды друзей. Мир не без добрых людей, кто-то да проболтался о болезни, и мой круг общения автоматически поредел. Естественный отбор, жизнь показала мне лица «своих» и «чужих». Я не осуждаю и больше не помню этих людей. Даже сейчас у меня был маленький шанс выбраться и мои родные не позволят мне его упустить. Кирилл, Даша, Паша (об этом человеке поговорим позже). Как три слона, удерживающие планету. Это не все, но остальные проявятся позже, и я в каждой из своих молитв еще долго буду повторять их имена. Не будет рядом Влада, он свой выбор уже давно сделал, ни в радости, ни в благополучии, ни уж тем более в беде и болезни. Наверное, он мое самое ядовитое разочарование за всю мою жизнь, ни до него, ни после, никогда и никто не пробьет мою душу настолько сильно, как это удалось ему. Но сейчас мне не хочется об этом думать.
Я не знаю, как писать дальше. Вся книга – это мои мысли и переживания. Возможно, глупы, со стороны психологии, но я не знаю людей, которые не делали бы ошибок в жизни. Анализируя свою ситуацию, я понимаю, что мою жизнь можно назвать сплошной ошибкой и бегом по граблям, но среди океана долгов, срывов, скандалов, в моей жизни появились любимые люди, я переживала самые яркие эмоции счастья.
Я шла по отделению и пыталась не дышать. Я все еще считала себя лучше «этих людей». Меня переполняло чувство брезгливости. Осознать и принять это нереальная задача. Мне всегда было интересно, как это – сесть в тюрьму? Когда вчера ты еще был среди всех, а сегодня один в палате и только решетка на окнах. Я лежала калачиком на кровати и ревела как ненормальная, врач, молодой парень, увидев меня, не удивится слезам, думаю, в этом помещении других и не бывает, но отнесется ко мне по-дружески приветливо и это будет выглядеть естественно, а не натянуто вежливо. Быть моим врачом было сложно, я это осознаю и ему искренне сочувствовала. Злость и обида на весь мир взяла верх надо мной, и я редко хотя бы пыталась сдерживать свои эмоции и агрессию, хотя мир не был виноват в произошедшем, а кто виноват? У меня, кстати, целых две прививки БЦЖ, но это не помогло против вируса, так что я теперь спокойна относительно того, что мое дите ходит не со всеми рекомендованными прививками. Врач пытался ободрить меня, его главной задачей было заставить меня принимать пищу, и не просто питаться, а есть от пяти раз в день. Пять полноценных приемов пищи при полной госпитализации и отсутствии физических нагрузок? Не смешите, ни за что! Я в нормальной жизни ну от силы два приема и то через раз. Но без еды моему организму хана. Я не выдержу нагрузку химией. Господи, как мне пережить первую ночь и не разбить голову об стенку. Мне бы уснуть, а проснувшись утром понять, что это просто страшный сон, я дома, рядом принцесса и скоро открытие нового ресторана. Почему именно туберкулез, ведь из всех возможных болезней это единственная, которая лишает меня возможности работать. Да уж, у Бога явно чувство юмора чернее моего будет.
Я пыталась работать на удалении, и первую неделю даже вроде бы что-то получалось, но после, когда организм наполняется химией, все, ты – овощ.
Я не могу сказать однозначно, какая химия сложнее переносится, при онкологии или при тубе. Два разных действия на организм и, думаю, при раке все-таки организм быстрее очухивается. При туберкулезе курс лечения не зависит ни от врача, ни от вас самого. Дело случая, и лекарств всего-то вида три или четыре, но то, что от шести месяцев это гарантировано, и сто процентов, что первые два месяца вы в любом случае будете находиться в больнице, дальше, а дальше опять же дело случая, иногда сроки больше двадцати месяцев. Представьте на одно мгновение, вы ложились в больницу ну и допустим ребенку был годик, а вышли – он уже в садик ходит, это страшно…
Пишу, а эмоций ноль уже. Как будто бы перегорела, устала что ли от всего. Не знаю. Будучи замкнутым в узком пространстве, ты концентрируешься на своей ситуации и упускаешь из виду весь мир. Кажется, что вот оно дно и хуже просто уже некуда, а потом в одно утро тебе позвонят и скажут, что у тебя больше ничего нет, ни ресторана, ни своего дела, вообще ничего… только долги. Сколько там на моем счету? Тысяч четыреста точно будет… Не действуют доводы, что ты в больнице и ни в какой теории за спиной так поступать нельзя. Но мне объяснят, что это то и называется «бизнес». Я не возьмусь обсуждать Костю как партнера и вообще смысл его поступка, этот человек в начале болезни был одним из немногих, кто меня поддержал, в остальном Бог судья, хоть я и знаю, что он в него не верит. Влад? Ничего. В свое время именно я настояла на том, чтобы он обследовался в больнице, думаю я больше всего боялась, что он будет заражен, в этом случае, думаю, он бы просто мне голову скрутил, хоть я и ни была бы виновата, но все таки скрутил бы. Туберкулеза у него не найдут, но обнаружат проблемы с сердцем и вовремя прооперируют. Сам факт того, что без меня бы он не обратился в больницу, дает мне право считать, что я причастна к спасению его жизни, в самом прямом смысле этого значения. Но у Влада будет обратная реакция, его ненависть захлебнёт его полностью. Пусть так, будем считать, что мы с ним квиты. Лишь однажды он позвонит Косте, спросить уверен ли он в правильности действий и возможно есть другой вариант. Взрослые дяди сделали бизнес. Влада не смутил вопрос положенного здоровья, не смутил вопрос кредитов и долгов, хоть он и знал на что уходили средства, а главное его не смутит вопрос данных и невыполненных обещаний, таких умело навешанных мне годами обещаний…Господи какая же я глупая дура…
