Кэти Стаут - Привет, я люблю тебя
Он раздраженно закатывает глаза – теперь его очередь злиться.
– Конечно, они у меня есть. Мы друзья!
– Как? Мы друзья? А я-то думала, что друзья рассказывают своим друзьям, когда едут в Бузан. А еще друзья рассказывают друзьям, когда собираются часами лизаться с девицей на глазах у всего народа. – Мой голос звучит жестче: – А еще друзья не игнорируют друзей, когда хотят произвести впечатление на других.
У него от изумления глаза вылезают на лоб.
– О чем ты говоришь?
Я машу на него руками, давая понять, что обсуждать нечего. Этот разговор никуда нас не приведет, к тому же мне не нравится, что На-На с таким явным интересом наблюдает за мной. Я вижу ее усмешку, и мне как никогда в жизни хочется дать ей хорошего пинка. Я вижу полный жалости взгляд Софи, и у меня перехватывает дыхание.
– Послушай, будет лучше, если я просто уйду. – Пока я не поставила себя в еще более дурацкое положение. – Встретимся, когда вернешься из Бузана.
Я спешу к выходу, но мое драматическое исчезновение теряет свою выразительность, когда Джейсон догоняет меня на лестнице. Разве он не знает, как это работает? Он должен был бы остаться на месте, стоя столбом, с открытым ртом смотреть мне вслед и думать, что он только что лишился шанса быть со мной, такой замечательной и неповторимой.
– Грейс, подожди. – Он хватает меня за локоть, но я стряхиваю его руку.
– Беги обратно. На-На уже, наверное, истосковалась по тебе.
Он обгоняет меня и преграждает мне путь.
– Да что с тобой такое? Это на тебя совсем не похоже.
– Может, я просто устала от твоих злобных выпадов?
Он изумленно таращится на меня.
– Злобных выпадов?
– Ведь это ты пригласил меня в Сеул, не Софи. Обычно, когда у человека гости, он не бросает их на произвол судьбы.
– Но я же работаю.
– Тогда, наверное, тебе не следовало приглашать меня, если ты считал, что я буду мешать тебе?
Он хлопает глазами.
– Так тебе… кажется, что ты мне мешаешь? – наконец-то доходит до него.
– Причем сильно.
– Ничего подобного, – спешит он заверить меня. – Я рад, что ты здесь!
– Тогда у тебя странный способ демонстрировать свою радость.
Я слышу свои слова со стороны, жесткие, словно удар наотмашь, мой голос эхом отдается от стен лестничной площадки. Но я не могу остановиться. Странное поведение Джейсона – постоянные сюси-муси с На-На, а мне полный игнор – пробудило во мне нечто мерзкое, и сейчас я хочу одного: чтобы он понял, как сильно обидел меня.
– Тогда прости, – говорит он. – Я не хотел, чтобы ты так думала.
В другой ситуации его извинения тронули бы меня. Я бы вспомнила, что за все время, что мы знакомы, он извинялся дважды. Я бы поняла, что он просит прощения совершенно искренне. В другой ситуации, но не сейчас.
– Мне плевать, чего ты не хотел, – говорю я, чувствуя больше усталость, а не гнев. – Я вообще плохо тебя понимаю. То, что я вижу здесь, совсем не вяжется с тем, что было там. Там ты просил меня помочь тебе с песней, ты провожал меня до корпуса после занятий, ты устроил для меня праздничный ужин в День благодарения. Ты, черт побери, держал меня за руку, когда мы ехали со съемок. А еще ты отлично помнишь – что бы ты там мне ни говорил – свой день рождения и как мы танцевали.
Джейсон каким-то образом ухитряется побледнеть под толстым слоем грима, но меня уже не остановить:
– Ты пригласил меня к себе в Сеул, вот я и приехала. Но ты на каждом шагу игнорируешь меня, как будто стесняешься моего присутствия. За те две недели, что я здесь, мы гуляли с тобой всего один раз. Один. Ты увиваешься вокруг На-На, как будто вы лучшие друзья или как будто она твоя девушка. Так почему бы тебе не объяснить мне, что происходит?
Джейсон всегда был немногословен, а сейчас он просто онемел. Раньше я хотя бы по взгляду могла понять, что творится у него в голове, сейчас же в его глазах нет ничего. Как будто он лишился способности мыслить.
Я уже готова оставить его и уйти, когда он, заикаясь, произносит:
– Я… – И замолкает. – Я не…
Я машу рукой.
– Хватит. Я ухожу.
– Нет.
Он говорит это с такой силой, что я замираю. Мы смотрим друг на друга. Я вижу, что он колеблется, и готовлюсь к словесной обороне. Однако он приводит меня в полнейшее изумление, когда берет мое лицо в ладони.
И целует меня.
Глава семнадцатая
«Братишка,
Знаешь, как старшим братьям положено заботиться о младших сестренках? Знаешь, что старшие братья должны наставлять их, объяснять, от каких мальчишек следует держаться подальше, от каких нужно ждать больших неприятностей и с какими не надо играть?
Так вот, у тебя это плохо получалось.
Из Кореи, но не с любовью, Грейс».
* * *Первые несколько секунд я не могу пошевельнуться от шока. Одна рука Джейсона перебирается с моей щеки на затылок, под волосы. Мои же руки непроизвольно хватаются за его талию, и я вдруг оказываюсь в его крепких объятиях.
– Грейс, – шепчет он мне в губы, и я слышу в его голосе желание.
Но все мысли улетучиваются, когда я поддаюсь его напору и приоткрываю рот. Я даже забываю о На-На, о том, что Джейсон едет в Бузан. Я осознаю только то, что мне ужасно приятно чувствовать его губы на своих губах.
Я отстраняюсь с тихим возгласом и не задумываясь ляпаю:
– А ты целуешься не так, как корейские парни.
Джейсон вздрагивает и убирает руки. Я ощущаю холодок там, где меня только что касались его ладони.
– Что?
Я лихорадочно придумываю объяснения, но голова занята только тем, как бы продолжить этот поцелуй.
– В дорамах, – говорю я. – Там герои чуть ли не давят друг другу лица, а девушка обычно не закрывает глаза. Так неудобно.
– А так было удобно?
Было восхитительно!
– Гм…
– Ты же знаешь, что в сериалах все сплошная выдумка, да? – объясняет он медленно, как полной дурочке. – Что это просто телевидение?
– Знаю. – Одна мысль выдергивает меня из сладостного тумана. – Ты же не будешь в фильме вот так же целоваться с На-На, а?
Он озадаченно смотрит на меня.
Приходит еще одна мысль, на этот раз более важная.
– Подожди. Ты же только что поцеловал меня.
У меня падает челюсть.
– Ты только что поцеловал меня!
Он морщится и берет меня за руку.
– Ты не обязана всем сообщать об этом.
Я перестаю улыбаться.
– Тебя смущает, что мы поцеловались?
– Нет, я просто не считаю, что все должны об этом знать. – Он указывает раскрытой ладонью сначала на меня, потом на себя: – О том, что сейчас произошло. Особенно папарацци – еще немного, и они обязательно сбегутся на твой крик.
Радостное возбуждение, владевшее мною, исчезает, и на его место возвращается раздражение.
– Ты не хочешь, чтобы они знали, потому что я не какая-то знаменитая корейская актрисулька?
– Нет. – Он проводит растопыренными пальцами по своим волосам и удрученно вздыхает. – Я имел в виду совершенно другое.
– Вовсе нет, как раз это.
Я горю, но теперь горю от гнева. Глаза отчаянно щиплет, и я понимаю, что сейчас заплачу. Ну уж нет. Он не увидит, как я разваливаюсь на куски из-за этого. Из- за него.
Я откашливаюсь, чтобы избавиться от комка в горле.
– Не знаю, что ты имел в виду, но мне все это не интересно. Может, для тебя это и развлечение – посмеяться надо мной, – но я в этом ничего веселого не вижу.
Я всегда жаловалась, что парни подлизываются ко мне, но, наверное, то, что делает Джейсон, еще хуже. Я бы предпочла быть наградой, а не девочкой на стороне.
Он сильнее сжимает мою руку, вероятно, чтобы успокоить, но все его усилия напрасны.
– Я не хотел посмеяться над тобой, – говорит он. – Я… я не знаю, что произошло, но к тебе это отношения не имеет.
У меня от изумления отвисает челюсть.
– Не имеет ко мне отношения?
Он качает головой.
– Я имел в виду не это. Ты все неправильно понимаешь!
А как правильно? Что у тебя возникло желание кого-то поцеловать, и я подвернулась под руку? – Я невесело смеюсь. – Ну и ну. Не знала, что ты такой, хотя у всех есть секреты. Рада, что увидела твою истинную сущность.
– Грейс, стой. – Джейсон кладет обе руки мне на плечи. – Я хотел сказать только то, что я сейчас в замешательстве. Я не очень хорошо понимаю, что происходит. Я не знаю, что между нами. – Он молчит. – Я знаю лишь одно: ты мне нравишься. Очень.
Мое сердце ликует, но я тут же загоняю все хорошие чувства подальше, решая проанализировать их попозже.
– Я тебе нравлюсь. Но ты по какой-то причине озадачен. Это из-за того, что я не кореянка? Или это как- то связано с моей семьей?
Он отшатывается, как будто я ударила его.
– Что? Нет! При чем тут это?
– При том, что ты мил со мной, только когда вокруг никого нет, – цежу я сквозь зубы. Память услужливо подсказывает все ситуации, когда он не знакомил меня с людьми, не вовлекал в разговоры, когда его полностью устраивало, что я целыми днями маячу где-то на задворках съемочной площадки, будто меня и не существует.
