Кейт Хэмер - Девочка в красном пальто
– Я вам очень сочувствую, – сказал он. – Мне не положено терять голову. Но ваша история… она меня выбила из колеи. Я действительно хотел бы помочь вам, если это в моих силах.
Я снова посмотрела ему в лицо, он выглядел… хорошим человеком.
– Да, да. Спасибо, – я кивнула ему.
– Расскажите мне все. Начните с того места, откуда пожелаете.
Я опять помолчала немного, потом заговорила:
– Ну, хорошо. Тогда так. Я хочу, чтобы кто-то сказал мне, что я сама виновата.
– Я не могу этого сделать, Бет.
– Вот, и никто не хочет. Только мой муж осмелился однажды. А потом извинился. Я постоянно думаю об этом и хочу, чтобы мне это подтвердили.
– Почему вы думаете, что это ваша вина?
Я закрыла глаза и долго молчала, прежде чем заговорить:
– С того самого дня, когда она родилась, меня преследовала мысль, что мне суждено ее потерять. После развода с мужем этот страх целиком заполнил меня – и заметьте, она не раз терялась, так что мой страх имел под собой основания. Да, я понимаю, что в это трудно поверить, но эта мысль постоянно присутствовала у меня в голове, и теперь, когда это случилось, мне кажется, что причина кроется во мне. В моих мыслях.
Я никому не говорила об этом.
– Давайте обсудим это.
– Нет, не могу. – Я почти не слышала своего голоса. – Давайте просто посидим.
Мы сидели, пока стрелки часов не показали, что час подошел к концу.
– Спасибо. – Я резко встала со стула.
Он проводил меня к выходу.
– Я хотел бы вам помочь. Приходите еще, если захотите, – проговорил он, стоя на пороге. – Скажите, что-нибудь приносит вам облегчение, хоть что-нибудь?
– Да. Это началось нечаянно, а теперь превращается в манию. Еще бывают провалы, я их называю – провалы забвения, но не знаю, помогают ли они на самом деле. Есть только одна вещь, которая помогает. Да, одна вещь. Мелкие дела.
27
У нас новое место стоянки – в лесу.
Мы помогаем Дороти распаковывать вещи. У нее есть холодильник, который включается в дырку на передней панели, продукты в нем не портятся, всегда свежие. Еще у нее есть специальный шкаф, над кроватью Мелоди и Силвер, в нем стоят пластмассовые контейнеры с едой. В деревянном ящике она хранит разные консервные ножи, ложки, вилки – все аккуратно разложено рядами. Большущий котел, в котором она греет воду, чтобы нас помыть, забит сложенными полотенцами и салфетками. Мне нравится, в каком порядке Дороти содержит вещи. «Всему свое место и все на своем месте», – любит повторять она.
– А ну-ка, ступайте в лес да принесите еще хворосту, чтобы развести костер, – командует она.
Мы втроем бежим в лес с розовой пластмассовой корзиной, которую она нам вручила. В лесу деревья растут очень часто, и сразу становится темно и тихо.
Дедушка сказал, что скоро состоится важное событие.
– Как ты думаешь, что это за событие? – спрашивает Силвер. Она подобрала ветку и бросает ее в корзину.
– Не знаю. Может, дадут конфет? – с надеждой высказывает предположение Мелоди.
– С дедушкой никогда не знаешь, чего ждать. Может, конфет, а может, и ничего, – предостерегаю их я, чтобы напрасно не надеялись.
Но что-то тут должно произойти, это точно, это я почувствовала сразу, как только мы приехали.
Мы продолжаем собирать ветки.
– Смотри, Кармел, какая огромная! – Мелоди поднимает толстую ветку. – Давай, отнеси ее. Мама тебя похвалит.
– Спасибо. – Я беру ветку. Какая все-таки Мелоди добрая. Ее зубы блестят в темноте.
– Хорошо все-таки, что у нас есть Кармел. Правда, Силвер?
Мелоди просовывает свою ладонь в мою и сжимает ее.
Силвер поднимает ветки за самый кончик, старается не запачкать руки.
– Еще бы… – Она бросает ветку в корзину и потирает ладони друг о друга, счищает грязь.
– А я очень рада, что есть вы, – шепчу я. Здесь, в лесу, кажется, что мы остались одни среди густых деревьев и можем спокойно говорить. – Я рада, что здесь есть дети.
– А я вот не понимаю. – Силвер упирает руки в боки. – Почему мы должны колесить по свету? Это нечестно. Я хочу, чтобы было много детей, и школа была, и учебники, и коробочка с завтраком, и все, как раньше.
– Как, вы не ходите в школу? Так не бывает, все дети должны ходить в школу.
– Бывает, еще как бывает. Мы вот не ходим. Да ну ее, эту школу, без нее даже лучше, зачем она нам нужна, эта школа, – говорит Силвер вдруг совсем противоположное тому, что говорила только что.
– А коробочка с завтраком и вообще? Как вы учитесь?
– Мама учит нас. И папа занимается с нами Библией. Он говорит, что больше ничего для жизни не требуется.
– А чему вас учит Дороти?
– Иногда математике. Мы должны уметь сосчитать доллары, которые она скопит для нас. Или там сколько миль до Мексики.
– Вот если бы здесь была библиотека, мы бы туда ходили! – вздыхаю я.
Я краем глаза посмотрела книги, которые стоят на полке, над кроватью Дороти и дедушки. Все они наподобие Библии.
– фу, – фыркает Силвер, как бы показывая, что книги – это чепуха.
– Зато теперь у нас есть подружка. Кармел стала нашей подругой, правда же? Как будто мы познакомились в школе, – смущаясь, говорит Мелоди.
У меня рождается мысль.
– А давайте сами себе устроим школу, – предлагаю я.
Им нравится эта идея, сразу видно. Они забывают про хворост и смотрят на меня.
– Как это? – спрашивает Силвер.
– Да хоть в фургоне. Будем проводить занятия. Можно найти какие-нибудь книги и делать по ним уроки. А на переменках есть сэндвичи из коробочки. И решать примеры, и все такое. И еще работать над художественными проектами.
Мы в школе работали над кое-чем таким – делали динозавра из папье-маше всем классом, каждый изготавливал какую-нибудь часть. Это было уже давно, и с тех пор динозавр пылился на книжном шкафу, но миссис Бакфест сказала, что в следующей четверти повесит его на веревочках под потолком. Наверное, я никогда не увижу, как он болтается у ребят над головами. Я делала чешуйки на его хвосте.
– Давайте! – говорит Мелоди. – А ты что думаешь, сестра?
– А кто будет учительницей? – неожиданно спрашивает Силвер.
Подумав, я отвечаю:
– Все по очереди. А если Дороти будет свободна, то, может, и она нас поучит чему-нибудь. Тому, что сама знает.
– У мамы есть картинки с черепами, – говорит Мелоди. – Но она их прячет.
– Как? С человеческими черепами? – У меня мурашки бегут по спине.
Мелоди кивает, глаза у нее расширяются.
– Ага. Похожи на человечьи. – Мелоди растопыривает пальцы и прикладывает их к лицу, ногтями вниз, изображая оскал.
– Зачем они ей?
– Не знаю, – отвечает она через растопыренные пальцы.
– Ну при чем тут черепа? Мы же говорим про школу, – напоминает Силвер.
Мы замолкаем ненадолго.
– Так ты правда хочешь школу? – спрашиваю я.
– Давайте завтра же и начнем, – отвечает Силвер. – Ну, хватит. Мы уже насобирали целую кучу.
Мы все вместе бежим к фургону.
– Умницы, девочки, умницы, – говорит Дороти, когда видит нашу корзину. Она присаживается на колени и начинает разбирать хворост.
Высокие деревья раскачиваются под ветром, неподалеку от нас течет широкая река, ее берег усыпан галькой. Я бреду по камням в своих жестких туфлях и смотрю на воду. В середине течения она закручивается черными воронками, и кажется, что там нет дна. У меня снова возникает это чувство – что должно произойти что-то, а коричневые листья кружатся передо мной и падают на туфли.
Дороти хозяйничает и командует:
– Дайте сковороду… нет, не эту, а вон ту, с длинной ручкой. Принесите дров для костра. Присмотрите за огнем, девочки. А теперь открой вон те банки с бобами, Силвер. Выложи в большую сковородку. У нас сегодня будет ковбойский ужин. Совсем не жгучий, слышишь, Кармел, – окликает она меня.
Я думаю – может, Дороти снова меня полюбила? Она широко улыбается, и я гоню подальше мысль про черепа, о которых рассказала Мелоди.
Каждому находится занятие. Моя работа – вынимать вилки и ложки и раскладывать на чистой скатерти, которая расстелена на земле.
В этот момент дедушка появляется из-за фургона и произносит слово «крещение».
У некоторых слов есть цвет. «Тропикана» – оранжевого цвета, конечно же.
«Крещение» – белое, белое, белое. Только не когда его произносит дедушка – тогда оно становится черным. Черным, как его Библия. Дедушка как будто подрос. Плечи стали широченными, огромные руки опущены вдоль тела.
Дедушка снимает ботинки и носки, стоит на гальке босыми ногами, они синие и костлявые. Он заставляет меня разуться и берет за руку.
– Дух святой в реке, Кармел! – кричит он. Дороти с девочками подходят ближе и становятся в ряд, смотрят на нас.
От холода я не могу произнести ни слова. Я дрожу, дедушка крепко сжимает мою руку, мы заходим в воду так глубоко, что моя юбка пузырем всплывает кверху. Дедушка читает что-то из Библии, которую держит в другой руке, и большая капля повисает на кончике его носа и дрожит, пока он произносит слова.
